Таковой была судьба человечества на тринадцатое, четырнадцатое и пятнадцатое августа.
Глава 5. Черная Линза II
1.
Радий с мрачным видом смотрел на экран ноутбука. Он сидел под навесом палатки, сдвинув колени, и изо всех сил старался не думать о Черной Линзе. Но сложно не думать о том, что вертится у тебя над макушкой, точно глиняная заготовка. Огромная, тошнотворная заготовка, от которой кружится голова. Хуже всего было то, что скудность освещения лагеря только подчеркивала чужеродность их крошечного поселения, как будто они обживали лунный пейзаж.
В далеком крошечном голубом овале показалась тень. Это спускался вертолет, доставляя к лагерю из двух десятков палаток сублимированные продукты и дополнительные комплекты осветительного оборудования. Радий подумал, что в этот дьявольский колодец, который, к слову, не прекращал реветь ни на секунду, можно было таращиться до Второго пришествия.
Вздохнув, Радий сосредоточился на отчете, но тут встряла она. С недавних пор Черная Линза говорила с ним, а в качестве инструментов общения, точно палач, использовала его же боль.
«Какие планы на вечер, дорогой? – поинтересовалась Линза, вещая из какого-то укромного местечка в сердце. – Ничего, что я так тебя называю? Думаю, после вчерашнего я имею на это полное право. Именно это обычно происходит между партнерами по койке, верно?»
Радий уперся локтями в колени и взъерошил волосы.
Они находились здесь уже четвертый день и всё натаскивали оборудование, палатки, спасательные жилеты, спички и прочее барахло, как будто имели силы противостоять океану. И, конечно же, им стоило больших усилий не побежать вприпрыжку по тем загадочным плиткам в первый же день. Особенно учитывая, что они вели к циклопическим постройкам.
Постройки обнаружил «Сашка», второй любимый дрон (глубоководный) исследователей Калесника. Сильное течение Черной Линзы сносило дрон, но все были рады и этим крохам информации.
Сейчас же все только и делали, что распаковывали вещи и боялись, как бы вода не рухнула им на головы. А еще обустраивали лагерь и дрожали. Готовились к походу в обнаруженные постройки и, конечно же, тряслись от ужаса, буквально давились им, как кашей с комочками.
Вдобавок у Радия постоянно сводило живот, словно там что-то ползало.
Чай в кружке был уже холодным, и Радий побрел с ним к углу палатки, чтобы вылить. Именно там его, задумчивого, с кружкой в руке, и застала Таша.
– Знаешь, в этом полумраке сложно понять, который час, но я почти уверена, что вчерашним вечером ты хотел покончить с собой. – Ее руки были скрещены за спиной, отчего она казалась робкой и неуверенной, как старшеклассница, впервые вышедшая на танцпол.
Брови Радия вскинулись и тут же вернулись, заняв оборонительную позицию.
– Вот как?
– Да. Ты стоял на том пригорке, а потом поднес лицо к «потолку». Я знаю, свойства воды изменились. Сейчас она как взлетающий жидкий водород. Голову сразу не раздавит, но захлебнуться можно.
«Вот видишь, она тоже в курсе, что ты нюхал меня под хвостиком», – осклабилась Черная Линза.
– Ну, я проводил важный научный эксперимент.
– Вот как? – Таша изобразила хмурого Радия, и он улыбнулся.
Прижимая к груди кружку с остатками чая, Радий поманил ее за собой. Ощутил глупую потребность впечатлить Ташу. Сминая ботинками подсыхающий ил (обувь, годившуюся для палуб Калесника, пришлось убрать), они подошли к дальнему пригорку, у которого начинался «угол» Черной Линзы. Прожекторы еще доставали сюда, но дальше начиналась кромешная безлюдная тьма – безвременье.
– Смотри, я покажу тебе две вещи, – сказал Радий, забираясь на пригорок.
Насколько он мог судить, «потолок» простирался от Тайваня и Петропавловска-Камчатского где-то до Окленда, Мексики и Перу. Сунуть в такую штуковину руку – всё равно что потрогать перевернутое небо. Зловещее, темное и волнующееся. Именно это Радий и сделал – сунул туда руку. Ощутил давление, схожее с рукопожатием. И чем дольше он держал там руку, тем радостнее океан приветствовал его в ответ.
– Рука цела, как я и говорила, – заметила Таша. – Но я не думаю, что это надолго, Радий. У Сабины где-то через полчаса разорвало банку с фасолью.
– Погоди-погоди, о разуме воды поговорим чуть позже. Смотри.
Согнув ладонь ковшиком, Радий зачерпнул немного воды. «Ковшик» при этом приходилось держать «донышком» вверх, чтобы захваченный клочок океана не вернулся.
– Наташ, а ты не думала, почему мы не испытываем дискомфорта, а наши внутренности, лимфа, кровь и прочее не пытаются вывернуть нас наизнанку? Мы ведь в самом эпицентре.
– Это приходило мне в голову, Радий, но ты продолжай, и, возможно, я похвалю тебя.
– Что ж, смотри внимательно.
Радий накрыл «ковшиком» кружку с чаем, а потом, не отрывая руки, перевернул кружку вверх дном. Убрал руку. И вода, и чай – всё осталось внутри керамической оболочки с принтом «Академик Калесник». Радий вернул кружке привычное положение, и смесь чая и океанической воды взмыла. Двигалась получившаяся бурда на удивление бодро, точно боясь отстать от своей колоссальной товарки.
Через мгновение бурда соединилась с «потолком».
– Довольно изобретательно и лаконично, Радий. Будь у меня монетка, ты бы ее получил. Или это был не фокус?
– А ты никогда не умела ждать, да? Прояви терпение. Хотя бы сейчас.
Пока они говорили, между ними протянулась длинная капля, похожая на янтарную соплю. Капля всё растягивалась, а потом сорвалась, скрывшись в темноте одной из выемок.
– Чай?
– Чай, – кивнул Радий. – Вода из океана забирает любое жидкообразное тело – чай, воду, машинное масло. Потом наверху, видимо, происходит разделение, и подхваченная субстанция отторгается от общей массы. Хотел бы я посмотреть, что стало с фасолью Сабины.
– А если соленая вода попадет кому-нибудь в рану? Не на поверхность, а глубоко внутрь.
– Моли бога, чтобы этого не случилось.
– Ты ведь в курсе, что все здесь ученые и давно проделали, как ты выразился, важный научный эксперимент?
– Зараза. Иногда я бываю рассеян, ты знаешь.
– Знаю.
Некоторое время они смотрели друг на друга. И Радий потянулся к ней. Сперва взглядом, а потом и всем телом.
– Нет, Радий, прости. – Таша с мольбой в глазах отступила. – Если я пойду на попятную, ты возненавидишь меня еще больше.
Радию ничего не оставалось, кроме как согласиться с этим. В честь их взаимопонимания он зашвырнул кружку в плавающий потолок. Потом, мрачный, с дрожащими руками, потопал к себе.
До отправки первой группы оставалось меньше часа.
2.
Они выступили сразу после обеда. Точнее, после его пародии, потому что никто так и не притронулся к разогретым полуфабрикатам. Джек Тейлор помогал Хельмуту с лямками рюкзака. Арвид, вооруженный видеокамерой, не сводил сумрачного взгляда с расселины. Таша и Юлиан тихо ворковали. У вертолета почесывал шею Брико, готовый в любой момент доставить на Калесника пострадавшего.
Сам Радий смотрел только вперед. Установленные на треноги прожекторы растворяли тьму расселины, но дальше тридцати метров словно слепли. Под ногами, вопреки здравому смыслу, лежали гладкие и отполированные плитки, усеянные сложными геометрическими узорами.
– Похоже на янтру, – заметил Глеб Ванчиков.
Этот матрос первого ранга был одним из первых, кто вызвался спуститься в Черную Линзу. Сейчас он держал в руках военный карабин и караулил у начала расселины, расположившись на удобном стульчике. Ради такого дела пришлось открыть оружейную.
– Ну, я про узор, на который вы все пялитесь, словно это бифштекс со скидкой, – терпеливо пояснил Ванчиков.
– Здесь присутствует асимметрия, – возразил Юлиан. – Отталкивающая, должен признать, но всё же. Да и сомневаюсь, что буддисты или индуисты захаживали в эти края, горя желанием разрисовать всё под янтру-хохлому. Даже в снах.
Арвид убрал камеру и обвел всех задумчивым взглядом.
– Я вот что подумал. Янтра же используется для почитания богов, так? А что, если и здесь то же самое?
– Типа здесь почитают какое-то подводное божество? – нахмурился Джек.
– Подводное и достаточно мощное, чтобы сотворить всё это. Мы наблюдаем реальную демонстрацию сил иного порядка, разве нет?
«Вот так-так, у меня уже есть почитатели, – зазвенела Черная Линза в разуме Радия. – Не хочешь к ним присоединиться? Или ты предпочитаешь бутерброд, начинкой которому будет твоя жена?»
– Не мели чепухи, Арвид, – бросил Радий.
Глеб Ванчиков поднялся со стульчика, перехватил карабин и устремил в расселину решительный взгляд. Весь его вид как бы говорил: «Идите и знайте: за вами приглядывает грозный моряк. Так что ближайшие тридцать метров вам точно ничто не грозит». Но на втором шаге все вздрогнули, а побледневший матрос едва не пальнул группе в спину, когда рация, обживавшаяся на поясе Радия, заговорила голосом Шемякина.
– Радий, ты ведь в курсе, что головой отвечаешь за этих людей?
– Стас, боюсь, я не смогу уберечь их от инфаркта. Кто тогда, по-твоему, будет виноват?
– Просто хочу, чтобы ты был разумным, мой друг.
– В средней школе я получил диплом по разумности. Я понял, Стас, угомонись.
Таша внимательно посмотрела на мужа, но ничего не сказала.
Двигались они в молчании, освещая дорогу фонариками. Плитки, несмотря на ландшафт расселины, оставались плотно подогнанными друг к другу. Витал травянистый запах йода и гнили, хотя водорослей нигде не наблюдалось. Вскоре расселина ушла вниз и вправо. Огни лагеря скрылись, и остались только люди, пробиравшиеся сквозь вековую океаническую тьму.
Где-то через минуту они вышли к массивным кубам из темно-синего камня. Некоторые из них были раскрошены. Они лежали вповалку и явственно указывали на то, что их потеряла циклопическая стена, в которую все уперлись. Сама стена заполняла расселину и уходила вверх, теряясь в толще воды. Чуть правее разлома находились створки, не имевшие даже намека на дверную ручку.