Обернувшись, Вик посмотрел на парадную лестницу банка.
Ровно посередине шли никелированные блестящие перила, сделанные тройной секцией. Благодаря им любой мог одолеть подъём. Особенно пенсионеры – важнейшая клиентская прослойка Первого межрегионального (возьмите наклейку на стекло, спасибо, что выбрали нас). Вик поморщился. Он ведь был осторожен. Присаживался в нужных местах и делал вид, что завязывает шнурок. И он никогда не проворачивал этот трюк чаще, чем раз в три дня. Господи, да он был безупречен!
– Я как впервые тебя увидел, так сразу и допер: зуб на кого-то точишь, – пустился рассказывать бродяга, гнусно ухмыляясь. – Даже сходил позырить, че там такое. Но меня охранник прогнал. Ну, пусть, думаю, этот осел и грохнется.
– Значит, ты меня видел, – протянул Вик, изучая бродягу.
– Ну да, мужик. Но я ж говорю: я целиком на твоей стороне.
Запустив руку поглубже в карман, Вик достал две сложенные купюры. Вручил их изумленному бродяге – но так, чтобы уличные видеокамеры остались с носом.
– Не показывайся здесь минимум пять дней, ясно?
Деньги, как по волшебству, исчезли в складках грязной одежды.
– Хочешь, чтобы я пропустил всё веселье, да, мужик?
– Хочу, чтобы ты упился вусмерть.
– Я попытаюсь, – серьезно ответил бродяга.
Сделка – совершена, обязательства – взяты, и Вик, решив, что дело в шляпе, повернулся, намереваясь уйти. Однако почти сразу оглянулся.
– Знаешь, а ведь эти деньги можно отработать как положено. Я хочу, чтобы это парковочное место было свободно. – Он показал на «порш». – Конкретно это, понимаешь? Делай что угодно, но сюда должны бояться ставить машины. И не попадайся. Справишься?
Бродяга шмыгнул носом и протянул открытую ладонь. Вик не стал подавать третью купюру в руки. Вместо этого просто выронил ее на асфальт. Не оборачиваясь, направился к выходу с парковки.
– Ты мне сразу понравился! – крикнул вслед бродяга.
Вик не видел, как новоиспеченный подельник достал пружинный нож и спустил «поршу» все колеса. Потом бродяга подхватил со своего спального места пластиковый мешок с барахлом и начал охаживать им машину. На капоте остались крошечные вмятины, а лобовое стекло в некоторых местах помутнело.
– Это место для коммуняк, сраный ты капиталист! – проорал бродяга.
Вик в этот момент преодолевал ступени парадной лестницы. У перил он ахнул, недовольно таращась на свои начищенные туфли, и, качая головой, присел. Затем вынул из пиджака крошечную колбу с кислотой и убрал стеклянную пробку. Почти не глядя капнул в места, где шурупы декоративных креплений и сами перила входили в плоть мрамора. Там зашипело.
Вик не сомневался: в нужное время он влетит в банк как по маслу.
2.
В этот обычный субботний день Вик тоже старался вести себя как обычно. Идя к своему месту неподалеку от заветного банковского хранилища, он всем улыбался, кивал, иногда показывал на значок «ШУТКА ПРО БАНКИРА. НАЖАТЬ СЮДА» и снова улыбался. Банк отвечал ему: кивал многочисленными головами и хмурился. Где-то позади к дверям мчались изумленные охранники.
«Можно подумать, вам самим не нравится, когда уродуют чужую роскошную тачку», – подумал Вик.
Он поставил брифкейс и вынул блокнот и ручку. На столе хватало всего – хвала Первому межрегиональному, который забоится о ваших сбережениях и времени! – но Вик предпочитал, чтобы его мысли не выходили за пределы личных бумаг.
Он поднял голову. На Главной Площади Осквернения неторопливо текла жизнь. Она еще только зарождалась в чувственном шелесте финансовых отчетов, чтобы уже через час греметь телефонными звонками и топать каблучками. То же можно было сказать и о Донорских Колодцах и Гильотинной. Вик вообще любил работать по выходным.
Он открыл блокнот и на чистой странице написал:
«Какие у тебя потребности?»
Немного подумав, Вик честно дал ответ, разместив его строчкой ниже:
«Мне вполне хватит и одной, но Ника вряд ли захочет родить еще раз».
Правая рука Вика, словно обретя собственный разум, спросила:
«Как в таком случае ты спасешь человечество? Ты ведь собираешься его спасать? И не забудь о Марке. Он не простит, если его папаня будет развлекаться один».
Вик пришел к очевидному решению. Он с треском вырвал лист и, вскинув подбородок, огляделся. Никто не смотрел. Изорвав лист, Вик отправил клочки в левый карман пиджака и опять взялся за ручку.
В блокноте появились четыре имени, расположенные одно под другим:
«Богомолова Юлия Алексеевна».
«Горбань Кристина Ярославовна».
«Блохина Ксения Константиновна».
«Рубцова Виталина Денисовна».
Случайному человеку эти имена ничего не сказали бы, разве что указали бы на тот факт, что Вик, вероятно, развивает в себя навыки маньяка. Для самого же Вика эти имена были ответами.
Первое имя – классная руководительница Марка. Сын относился к ней с неожиданным уважением и вроде бы симпатией, насколько это было применимо со стороны четырнадцатилетнего подростка в отношении двадцатишестилетней девушки. А значит, вопрос с потребностями Марка решался. Остальные имена всего лишь обозначали узкий круг женщин, которые работали в Первом межрегиональном и, что важнее, сносно относились к Вику.
Зажав блокнот в руке, он направился в Гильотинную.
Кристина Горбань сидела на своем месте, с которого обычно выслушивала слезливые истории, а потом сообщала клиентам, что на их имущество наложен арест. Эта тридцатилетняя женщина с неподобающей заколкой в форме жабы совершенно не привлекала Вика. Особенно в физическом плане. Но он мог переступить через себя. Ради всех.
– А, Вик. Привет. Пришел за выпиской?
– Выписка терпит до среды. Если среда наступит, конечно – Вик неловко рассмеялся. – Кристина, ты свежа и прекрасна, будто голубика в клювике жабы. Вот я и подумал: будет ли тебе приятно это слышать, скажем, в течение недели? Ну, может быть, чуть дольше.
«До конца твоих дней», – мысленно закончил Вик.
На лице Горбань отразилась неприязнь. Она огляделась, а потом опять посмотрела на Вика.
– Это одна из твоих шуток, что живут в кнопке, да, Вик?
– Да, одна из них. Видимо, не самая удачная.
Вик положил блокнот рядом с клавиатурой и под изумленным взглядом Горбань вычеркнул ее имя из списка. Потом важно кивнул и отправился в другой зал.
«Только пробка могла устоять перед таким изящным комплиментом», – заключил он, оправдывая свой провал.
Ксения Блохина, несмотря на ранний час, уже работала с клиентом. Перед ней сидел толстяк, разыскивавший свой перевод за границу. Не желая мешать, Вик взял бумажку с ее стола и быстро нацарапал: «Могу ли я пригласить тебя в поход на несколько ночей? Будет моя семья». Подвинул послание. Блохина прочитала его, внимательно посмотрела на Вика, улыбнулась грустному толстяку.
Ее рука оставила на бумажке жирное «НЕТ».
Одарив толстяка – уже со своей стороны – еще одной улыбкой, Вик попытал счастье в последний раз.
«А если я тебя ОЧЕНЬ попрошу?»
«Тогда я ОЧЕНЬ откажусь».
Расшаркавшись, Вик побрел на Главную Площадь Осквернения. Он понимал, насколько был жалок, но внутренний джентльмен, которого пыталась утопить Тори, требовал, чтобы всё было честь по чести. Как минимум постараться сделать это.
Последней в списке значилась Виталина Рубцова. Как и Вик, она работала с наиболее важными клиентами банка. Вдобавок ее стол находился недалеко от стола Вика – на менее выгодной позиции для одурманивания прихожан финансового храма.
– Вита, мне от тебя кое-что нужно, – сказал Вик, едва их глаза встретились.
Рубцова подписывала желтый бланк и совершенно не обрадовалась приходу Вика.
– Решил отравить меня очередной шуточкой, а, Вик?
– Что ты! Вовсе нет. Просто хотел спросить, не занята ли ты в воскресенье. Или в понедельник. В какой-то из этих дней.
– Конечно же, занята. Как и любая другая замужняя женщина.
– Но тебе даже не придется покидать банк ради этого дела.
– То есть всё случится здесь?
– Ну да, – проговорил Вик, растягивая рот до ушей.
– Знаешь, Вик, хоть тебя здесь и ценят, я не буду с тобой трахаться. Прости уж за откровенность, но я тебя побаиваюсь. Ты мне…
– Не продолжай! Не надо! – оборвал ее Вик. – Этот банкир смывается.
Уходя, Вик коснулся своего лица и попытался содрать пластиковую улыбку, что обживалась там последние дни. Неожиданно обнаружил, что шагает по воде. По кремовым плиткам пола бежали крохотные волны, заливая туфли и поглаживая щиколотки. Хлюпанье летело со всех сторон.
– Тори, прекрати! – шепотом взмолился Вик. – Я зайду к тебе сегодня! Обещаю!
Вода исчезла, оставив пол банка в первозданной чистоте, кою обеспечивали ядреные моющие средства. Вик плюхнулся на свое место и уже собрался было подвести итоги неудачных собеседований, как обнаружил, что в его сторону направляются два охранника. Вик знал только одного из них.
– Слушай, Вик, там какой-то алкаш раскокал дорогую тачку через дорогу, – начал Роман Еремин; собственно, его Вик и знал. – Ты не в курсе про это?
– Конечно, в курсе. – Вик откинулся на спинку стула. – Я ему заплатил за это.
Охранники переглянулись и расхохотались. Вик тоже засмеялся, тщательно кривляясь своей пластиковой ухмылкой.
– Ладно, я пойду. Там, похоже, полиция подъехала, – сообщил второй охранник.
Еремин кивнул ему и посмотрел на Вика.
– Вик, я думаю, ты странный, но безобидный. Просто имей в виду, что на видеозаписи с парковки видно, как ты о чём-то разговариваешь с тем бродягой.
– Я дал ему немного денег – чтобы он прекратил следить за мной.
– Он за тобой следил?
– Сам знаешь: если у вас нет паранойи, это не означает, что за вами не следят.
Охранник прыснул со смеху, показал пальцем на значок Вика:
– Ты забыл нажать.
С покорной улыбкой Вик сделал это, а потом, тщательно взвешивая слова, проговорил: