Засунув босые ноги в фиолетовый спальник, Марк играл на смартфоне. На коленях, как и у отца, лежало оружие. Какой-то хорватский пистолет. Именно им Вик размахивал, когда штурмовал банк. То, что пистолет сейчас опорожнен, знал только он. Марк то и дело посматривал исподлобья на Богомолову. После украдкой оглядывал себя – такого важного, поглощенного видеоигрой, с небрежно лежащим пистолетом – и расправлял плечи, если обнаруживал, что они опущены.
«Тихие, будто церковные мыши, – подивился Вик. – А ведь только вчера всасывали воздух и плевались им».
Да, с того момента, как они заперлись, всё шло не очень-то гладко. Вик не понимал, может ли он рассчитывать на кого-нибудь, кроме себя. Как он и предполагал, первой не выдержала Ника. Но что поделать – за красивым фасадом всегда пряталась истеричка.
– Какого хера ты творишь, Вик?! – завопила она, как только он попытался улыбнуться. Дверь хранилища встала на место всего несколько секунд назад. – Какого хера ты, мать твою за ногу, творишь?!
– Отойди-ка на два шага назад, дорогая, – попросил Вик. – Ты же видишь, что у меня в руках? Это оружие, познакомься. – Хорватский пистолет пока еще находился у него в то время. – А оно заговорит в том случае, когда я устану. А я уже чувствую себя измотанным. Это, надеюсь, всем ясно?!
Всех как током ударило. Они стояли с отвисшими челюстями; лица – сплошь в белых и пунцовых разводах. Захаров медленно поднял руки, демонстрируя темные пятна пота на голубой рубашке.
– Мы всё понимаем, Виктор Иосифович, – сказал он. – Только, пожалуйста, не переутомляйтесь.
– Не буду, если и вы будете пребывать в прекрасном расположении духа. – Вик заметил немую просьбу на лице сына. – Что такое, Марк?
– Пап, можно я пойду сяду за стол?
– Да, конечно. А тебя… совсем не смущает то, что я сейчас делаю?
– А какие проблемы? Это же ты. Тут либо шутка, либо глубокий смысл. Пофиг.
– Хорошо. Молодец. Не забудь взять телефон, чтобы не скучать.
Марк побрел среди столов, на третьем включил лампу с зеленым плафоном, сел и уткнулся носом в телефон. Вик тем временем откинул тент Битюга, забрался в кузов и распрямился. Ощутил себя вождем на крыше грузового вагона – вождем, которому предстояло обратиться к нации, чтобы в будущем каждый мог рассчитывать на честный и безопасный мир. В некотором роде так и было.
– Слушайте, всё просто. Снаружи скоро будет очень плохо. Буквально скверно. Мы здесь пробудем около трех-четырех дней. Не так много, правда? Ейск и всё остальное смоет с лица старушки Земли, а мы останемся, как грибы после дождя. Просто, да? Вопросы, пожалуйста.
– Вик, ты рехнулся? – прошипела Рубцова. Ее глаза сверкали от злости и слез. – Немедленно выпусти нас отсюда.
– Я не могу. Как я и сказал, там опасно.
– Выпусти!
– Ни за что. Кто-нибудь еще желает высказаться?
– Виктор Иосифович, – робко позвал Захаров. Он так и не опустил рук и сейчас тянул одну из них, точно на уроке. – А откуда такая уверенность, что нас, ну, смоет?
– Кукуруза нашептала. Вы всё равно не поверите. Давайте последний вопрос, пока я окончательно не устал.
Все почему-то посмотрели на Богомолову, даже Марк поднял голову. Дешевая тушь молодой учительницы потекла, но губки упрямо сжимались, точно увядающий цветок.
– Почему именно мы? – прошептала она. – Почему не кто-то другой, а именно мы?
Вик кивнул. Рано или поздно это предстояло бы выяснить.
– Потому что останется лишь горстка людей, ничтожная кучка семян.
– Говорите точнее, Виктор Иосифович! – взвизгнула Богомолова.
– Каждой твари по паре, Юлия Алексеевна. В новом мире – новое половое воспитание.
Гром ударил второй раз. Молния поразила те же деревья. Захаров смотрел на Вика как на идиота, возомнившего, что может ходить по потолку.
– И как же ты распределил пары, Вик? – Перекошенное лицо Рубцовой говорило, что она от шипения вот-вот перейдет к выработке настоящего яда. – Ты ведь именно это сделал? Какая тварь досталась мне?
Вик замялся, подбирая слова. Скосился в сторону Ники. Та с испугом замотала головой, зажимая ладонями рот.
– Поскольку ты не хотела больше детей, дорогая, да и возраст, скорее всего, не даст тебе шанса, я кое-кого предположил на случай продолжения рода. – И он неуклюже добавил: – Знакомься, это Виталина Рубцова. Ей немного за тридцать, но это ничего. О, а еще она работает с ключевыми клиентами банка, как и я. Ключи от города теперь у нас. Ключи-ключи, понимаешь?
Повисла оглушающая тишина, словно у всех на глазах лопнул огромный воздушный шарик, наполненный дерьмом.
– Мне еще только сорок два, – невыразительным голосом сообщила Ника. Указала дрожащим пальчиком на учительницу: – А она? Что она?
– О, на этот счет не беспокойся. Она для Марка.
Марк просиял, а потом густо покраснел. Богомолова тоже вспыхнула. Ее глаза, напоминавшие блюдца, не отрывались от Вика. Такими же глазами смотрели Ника и Рубцова. До Вика внезапно дошло, что он совершил огромную глупость. Да кто вообще верит правде, если все поголовно предпочитают ложь?
Рот Рубцовой раззявился. Из глубин ее глотки вырвался булькающий звук. Спустя мгновение он оформился в вопль.
– Я не буду с тобой спать! И она с твоим выродком не ляжет! Никогда!
«Ну вот, задели Марка, – подумал тогда Вик. – Теперь всё точно усугубится».
Как он и предвидел, Ника буквально осатанела. Она с ненавистью уставилась на Рубцову.
– Лучше захлопни-ка свою пасть, если не желаешь получить самый крупный штраф за оскорбление малолетнего! И моральный ущерб я тебе тоже припомню, сучка!
– Какой еще штраф, полоумная? Какой?! Твой муженек решил трахать нас по очереди, а для того запер в бетонной банке, думая, что она поплывет! Как дерьмо! Или как пенопласт! Оргия на бетонном пенопласте!
Они принялись оскорблять друг друга, с каждым словом отдаляясь от первоначального предмета перепалки. Впрочем, ни одна не сдвинулась с места, опасаясь Вика и его плохого пистолетного настроения.
Среди воплей раздался дрожащий голос молодой учительницы. Она вся скукожилась и сжалась, спрятав кулачки у подбородка.
– Вы ведь сказали, что выпустите нас! Сказали, что подержите и отпустите!
– Так и есть, – кивнул Вик, посматривая на склоку двух женщин.
– Тогда почему вы говорите о… о какой-то грязи?
– Но разве продолжение рода – это грязь? – искренне удивился Вик.
Богомолова заломила руки и разрыдалась, глазея в пустоту перед собой.
– А я? – напомнил о себе Захаров. – Для чего здесь я?
– Ты ведь хотел выжить, разве нет?
На глаза парня навернулись слезы, и он тоже принялся размазывать их по лицу.
– Но я не это имел в виду, Виктор Иосифович. Вовсе не это.
В мгновение ока банковское хранилище превратилось в ристалище, на котором переругивались и выли навзрыд. Только Марк с вытаращенными глазами сидел за столом. Смартфон в его руках дрожал.
«Думай, Вик, думай, – сказал себе Вик. – Только не шути. Они и без того на взводе. Дай им дело. Или по зубам. Нет, лучше дело».
– Успокойтесь! – рявкнул Вик, потрясая пистолетом. Едва удержался от соблазна пальнуть в потолок. – Я не собираюсь никого убивать – это раз! Сношаться тоже никто не будет! Ни с кем! Это ясно? Должно быть ясно, потому что это уже два! И вот вам три: через несколько дней мы выйдем! И вы все займетесь своими делами! Какими только пожелаете!
Какое-то время Вику казалось, что выстрелить всё-таки придется. Однако волнения улеглись почти сразу, и он выдохнул. Ника отошла к Марку и села рядом, что-то спрашивая о происходящем на экране. Остальные сбились в кучку. Они явно ощущали угрозу не только от Вика, но и от его семьи.
Самого Вика это вполне устраивало. Вскоре он организовал работу по вскрытию ячеек, но перед этим перебил все видеокамеры, воспользовавшись одной из лесенок клиентского зала. Тогда же подключил инверторный генератор к сети хранилища, но пока не запускал его. Ника и Марк помогали сортировать находки. Разумеется, Вик повременил выкладывать все карты на стол, оставив часть ячеек запертыми. В итоге каждый получил по спальнику, бутылке воды и дневной рацион из паштета, галет и оливок. Вик даже подготовил несколько книг – Толкина, Адамса и других.
Тогда-то к нему и подошел Марк. Подросток был взволнован, хоть и пытался это скрыть. Вик наклонился к сыну и с сочувствием в глазах погладил его по голове.
– Пап, ты сказал правду?
– Истинную правду, сын. Скажи, ты хочешь, чтобы эта девочка стала твоей?
Они вдвоем посмотрели на учительницу. Та как раз с мрачным видом пролистывала «Чумных псов» Адамса, усевшись за один из столов.
– Да, пап, хочу. – Марк покраснел до корней волос. – Но, мне кажется, это неправильно: запирать нас здесь.
– Обещаю, мы выйдем отсюда живыми и невредимыми.
– Но откуда ты это знаешь?
– Ну, твоя тетя так сказала.
Марк наморщил лоб:
– Та, которая сумасшедшая?
– Возможно, не такая уж она и сумасшедшая. Скоро поймем.
Несколько раз звонил телефон, и Вик с удивлением узнал, что его делом (так и сказали: «вашим делом») занимается полицейский из Интерпола. Вик доступно объяснил, для чего они здесь и когда выйдут. При этом он не удержался и два раза назвал Швеца «детективом Анатолием».
Вик ни на секунду не упускал из виду пульт управления дверью банковского хранилища. Даже запретил потенциальным смутьянам приближаться друг к дружке. Спокойно это восприняла только Богомолова; она даже умудрилась прочитать четверть книги.
Потом Вик включил новостной канал на маленьком телевизоре, извлеченном из кузова Битюга. Интернет в хранилище не пробивался, но Вик был готов к этому. Он установил миниатюрную комнатную цифровую антенну. Но окончательно проблему с просмотром передач (хоть и в низком качестве) решил двадцатиметровый коаксиальный кабель с размотанной оплеткой на конце, пущенный в воздуховод.
Узники хранилища смотрели новости с открытыми ртами, чему Вик был только рад. По каналам на разный лад повторяли одно и то же.