Вода наступает.
Вода уже у ворот.
Вода пожрет ваших детей и поимеет вашу собаку, если та забудет поджать хвост.
Надо признать, у правды – если только новости и правда хоть иногда встречались – имелась и обратная сторона. Море слало волны, а банковское хранилище, как подметила Рубцова, держалось на воде не лучше куска бетона.
Еще на этапе планировки этого мероприятия Вик догадывался, как будут мыслить правоохранители. С той же вероятностью мог предсказать действия остальных. Самое сложное было впереди – первая ночь.
За час до полуночи Вик достал из ячейки № 17 пластиковые наручники. В ячейке еще оставались настоящие, из стали, но Вик решил, что они ни к чему. По крайней мере, сейчас.
– Вита, подойди, – позвал он. Пачка наручников лежала перед ним на столе.
Глаза Рубцовой округлились.
– Что ты задумал, Вик? Что это?
– Все остальные – к стене. К любой, но так, чтобы я вас видел. Да, Марк, прости, тебя это тоже касается. – Вик внимательно посмотрел на побледневшую Рубцову. Подвинул к ней пару наручников, предварительно расширив их петли. – Видишь, колечки? Ладони – точно в их центр. А теперь упрись ручками в стол, дорогуша, как будто хочешь отжаться. Запястья – как можно ближе.
Мало что понимая, Рубцова подчинилась, и Вик затянул пластиковые петли у нее на запястьях.
– Теперь сядь на стул. Да, вот так. Ноги вытяни вперед, а корпус откинь назад, словно качаешь пресс. Кач-кач. Ноги вместе.
Вскоре подвижность Рубцовой была ограничена еще одними наручниками.
– Ты сошел с ума, Вик, – только и сказала она.
– Может, и так. Но мне что-то не хочется, чтобы посреди ночи меня запинали, точно вшивого судью на футбольном поле. Следующий!
Таким образом Вик «обезвредил» всю троицу. Марка и Нику он, понятное дело, не тронул. Впрочем, это вовсе не означало, будто он не понимал, как могут развиваться события. Еще как понимал.
На ночь пришлось оставить включенной одну из настольных ламп клиентского зала, где они, собственно, и расположились. В темноте могло случиться непоправимое, а Вику этого вовсе не хотелось.
Он сколько мог бодрился, изучая холмы, образованные спящими телами. Сознательно отказался от стимуляторов, включая кофеин. Организму в любом случае требовался отдых, и начать стоило прямо сейчас. Сумку с оружием он пристроил под спину, а сам уселся на полу, привалившись к двери хранилища. Выбитую армированную решетку к этому моменту убрали во второй зал.
Вику снились змеи. Каким-то образом они понимали, что человека с пушкой трогать нельзя. Собственно, на это и был расчет. Но змеи были коварны: зная об опасности, они всё равно лезли к Вику в штаны. А одна даже умудрилась притвориться его вялым пенисом.
Из тревожного сна Вика вывел голос Марка.
– Пап, проснись! Пап!
Вик распахнул глаза.
Перед ним застыла фигура гротескного существа, передвигавшегося на четвереньках. Оно остановилось у Вика в ногах. Существо почему-то обладало человеческим париком и лицом Ники. Вику понадобилось около трех секунд, чтобы понять, что он таращится на жену.
«Что-то спугнуло ее, – сонно подумал Вик. – Голос Марка. Ее спугнул голос сына».
Он опустил глаза. Чужой руке не хватало каких-то двадцати сантиметров. Преодолей она это расстояние, и Нике достался бы пистолет, зажатый в ладонях Вика, точно свечка. Никто не спал. Все таращились на ствол и замершие пальцы Ники, казавшиеся парализованными и скрюченными.
– Вот и подержи, пожалуйста, в таком положении руку, – попросил Вик хриплым со сна голосом. – А заодно дай мне вторую.
– Нет, дорогой, пожалуйста, не надо!
Марк неожиданно расхныкался.
– Пап, я просто не хотел, чтобы ты спросонья застрелил кого-нибудь. Не трогай маму. Не надо.
– Держи их так, – прошипел Вик, не сводя глаз с жены.
– Дорогой, пожалуйста!
– Пап!
– Тихо!
Вик нажал на значок, показывая, что где-то здесь нужно улыбнуться. Однако у самого Вика улыбка была приклеенной, восковой. Он достал из сумки за спиной моток пластиковых наручников, взял одну пару и окольцевал ими руки жены.
Ника часто заморгала, точно ей в лицо подул ветер, несший крупинки соли.
– Дорогой… дорогой… это просто… Дорогой…
– Теперь ноги.
Стреножив жену, Вик отправил ее восвояси. Пока она на карачках, давясь слезами, семенила к своему спальнику, он вынул из сумки дробовик. Поднялся на ноги. В полумраке он напоминал безумца, сожалевшего о малом количестве рук, которые можно было бы вооружить. Хранилище сейчас же заполнило поскуливание Захарова.
– А теперь сыграем в бильярд, – зловеще прошептал Вик. – Но прежде чем я разобью вас, придется сперва согнать вас в кучу. В кучку, я сказал!
Перепуганные и лишенные свободы действия, они сгрудились в углу с ячейками, где заканчивалась первая сотня сейфов и начиналась вторая. Марк действовал наравне с остальными.
Кивнув, Вик открыл водительскую дверцу Битюга, швырнул дробовик на сиденье и вернулся за сумкой. Вообще выглядел так, словно ему всё осточертело и он собирался уехать. Сумку Вик подтащил под заднее левое колесо и сгреб ее содержимое вбок. Под шиной оказалась полоса ткани.
Битюг взревел, когда Вик, высунув руку с пистолетом в окно, завел его. Свет фар яростно вцепился в полумрак хранилища и изорвал его. Немного подав машину вперед, Вик наехал на пустой участок сумки, захватив всю молнию. Там хрустнуло. Теперь добраться до оружия можно было только с помощью ножа. Или ключей от Битюга. И то, и другое имелось только у Вика.
Заглушив двигатель, он забрал дробовик с сиденья и демонстративно поставил пикап на сигнализацию. Затем обвел всех грозным взглядом, поманил к себе Марка и вручил ему пистолет. Разумеется, перед этим он заменил полный магазин оружейной единицы хорватского оборонно-промышленного комплекса на пустой. Совершил подмену еще в Битюге.
– Это предохранитель. Если почувствуешь что-то неладное, отожмешь его, направишь пушку куда нужно и нажмешь на спуск. Вот сюда. Я рассчитываю на тебя, Марк.
Подросток выглядел озадаченным, испуганным и одновременно польщенным.
– А теперь вы. – Вик посмотрел на остальных, включая Нику. – Шутки кончились. Если хоть кто-нибудь вздумает тронуть этого парня с его новой игрушкой, то он на собственной шкуре узнает, что такое проценты по счетам. А теперь спать.
И они все заснули сном праведников, которым ничего не оставалось, кроме как надеяться на лучшее. Но это было словно в другой жизни.
А сейчас им предстояло обустраиваться в этом моменте.
3.
Воздух в банковское хранилище поступал по пяти вентиляционным шахтам – достаточно узким, чтобы исключить проникновение карликов-акробатов и любых технических устройств наподобие крошечных луноходов. Однако там, где могла проскользнуть струйка воздуха, могла просочиться и вода. Вик знал, что настоящий вес океана пробьет любую заглушку. А еще он знал, что нынешняя океаническая вода другая. Всё вообще будет иначе.
Вик отомкнул три больших ячейки под номерами сто семнадцать, сто двадцать семь и сто тридцать семь – самые нижние в трех соседних вертикалях. Все побледнели. Кроме разве что Марка, который ощущал себя по-новому – вооруженным взрослым. Взглядам открылись плотные мешки с синеватыми надписями: «БЕТОН ВОДОСТОЙКИЙ». За мешками лежали рулоны армирующей сетки из углеродного волокна.
– О да, я настроен серьезно, – возвестил Вик, широко улыбаясь. – Банкиры всегда настроены серьезно. А теперь пошевеливайтесь. Или вы хотите, чтобы я надорвал спину, вынимая всё это один? Марк, тебя это не касается.
Ника спокойно приняла свою новую роль. После ночи в пластиковых кандалах она освежила лицо, потратив на это немного своей воды, и вообще вела себя так, словно ссора с Виком относилась к разряду неурядиц вроде пересушенной курицы. Поэтому она первой подошла к пакетам с цементом. Кряхтя от натуги, попыталась извлечь один.
– Почему бы тебе не взять помощницу, дорогая? – заботливо предложил Вик. – Прости, но я не могу помочь тебе, иначе всё закончится очень плачевно.
Его неуместно веселый взгляд обратился к застывшей Рубцовой. Потом скользнул к Богомоловой, как бы спрашивая, не согласится ли та помочь. Марка взгляд миновал бы в любом случае, как минует божья кара любимчиков, но подросток уже отлучился куда-то. Взгляд Вика, скользнув дальше, остановился на пустом месте.
Совершенно пустом.
Позади что-то происходило, и внутри Вика словно кристаллизовался ледник.
«Позади! – завопил внутренний голос. – Вот именно: позади! Ты зазевался, и теперь всё осталось позади: твоя жизнь и жизнь твоей семьи!»
Щелчки раздались в тот момент, когда Вик поворачивал голову. Сперва один. Потом сразу несколько. Где-то клацал зубами металлический щелкунчик. Увиденная картина отдавала комизмом, если не брать в расчет, что ее персонажи двигались, а последствия могли быть самими печальными.
Захаров, напоминавший скопище вешалок, обтянутых кожей, медленно пятился. Руки его полоскались над головой, но это не мешало ему двигаться в сторону пульта управления дверью. На ассистента наступал Марк, выставив врученный Виком хорватский пистолет. Оружие вздрагивало всякий раз, когда пальцы Марка резко дергали спусковой крючок. На лице подростка застыло изумление.
Улыбка Вика утратила гибкость. Он вскинул дробовик – и тот почему-то ушел в сторону. В области живота Вика словно взорвалась крошечная бомба. Плечики Богомоловой были маленькими, но на удивление острыми. А еще она, оттолкнув дробовик, обхватила Вика за талию и теперь удерживала его на месте.
«Вот так заложники и спасаются. Или теряют по полчерепа за раз», – пронеслось в голове Вика.
Молоденькая учительница заорала как разъяренная кошка:
– Выпусти нас! Выпусти! Чертов псих, выпусти! Выпусти! Выпусти!
Разум Вика расслоился, пытаясь разобраться в нахлынувших вопросах. Стрелять или нет? И куда палить, чтобы никто не пострадал? Или нужно снести чертовому дебилу рожу? А может, начать с дурочки, кряхтевшей у его пупка?