Шкатулка с трубкой досталась Захарову. Он шутку не оценил, но Вик всё равно посмеялся.
Чтобы цемент достиг расчетной прочности, требовалось время – от десяти часов до суток. Поэтому Вик выбрал цемент с тонким помолом цементного клинкера. Однако на этом не остановился. В изготавливаемую смесь добавил обычной пищевой соды – где-то по два процента от объёма порции. Это уменьшало время окаменения до сорока пяти минут.
Полагаться на один цемент было глупо. Так что сперва Вик использовал заглушки из плотной брезентовой ткани, потом укрепил их монтажной пеной, а после, когда всё схватилось, выложил в воздуховодах нарезанные квадраты армированной сетки. Лишь потом в ход пошла цементная смесь, забрасываемая внутрь мастерком. В качестве опалубок использовались пластиковые квадраты. Всё это Вик тщательно запенил герметиком уже через час.
Разумеется, самые тяжелые работы легли на плечи узников банковского хранилища. Сам Вик в таких случаях нянчил дробовик и командовал. Трудовая повинность не коснулась только Марка. Он слегка важничал с пистолетом, но в целом держался молодцом.
– Виктор Иосифович, ну, пожалуйста! – воскликнул Захаров, когда был законопачен последний воздуховод. От ассистента разило мочой, но он наотрез отказывался от влажных салфеток. Рукава его рубашки были закатаны. – Ну, пожалуйста, пожалуйста! Неужели вы не видите?
– Чего не вижу? – не понял Вик.
– Говори яснее, парниша, – вклинилась Рубцова. – Вик не владеет идиотским!
В перерывах она отиралась у Битюга и прямо сейчас стояла у левого крыла машины с расстегнутой блузкой. Рука с носовым платком путешествовала по ложбинке грудей, собирая пот. Глаза держали в прицеле Вика. Если он произносил хоть что-нибудь мало-мальски похожее на шутку, она тут же хохотала как ненормальная. И совсем не замечала, как мрачнеет Ника, наблюдая за ее кокетством.
– Мы в банковском хранилище, которое, как все наверняка поняли, не удержится на воде. – Захаров сложил руки в молитвенном жесте, показывая, что буквально умоляет прислушаться к нему. – Даже если бы хранилище стояло на травке холма, оно бы в жизни не поплыло! – взвизгнул он. – Так зачем мы еще и душим себя?!
– Чтобы не захлебнуться, – проговорил Вик и краем глаза отметил, что Марк подбоченился, показывая, что пистолет у него в руках не просто так.
Захаров отвернулся и тяжело зарычал, что было удивительно для его вешалочной худобы. На Вика исподлобья зыркнула Богомолова.
– Виктор Иосифович, может быть, тогда объясните, как мы будем дышать? – Ее голос дрожал. Губы побелели от напряжения. – Каким образом мы отсюда выйдем, если мертвые не ходят?
– Пап, может, ты… ну… ответишь Юлии Алексеевне? – пробормотал Марк, густо краснея.
– Конечно же, я отвечу Юлии Алексеевне, – с готовностью отозвался Вик. Бросил сыну служебные ключи. – Но сперва отопри-ка нам пятнадцатую.
Марк потрусил к указанной ячейке, растеряв по пути всю солидность. Перенес добытый сейф на стол и, немного повозившись с замком, извлек продолговатый цилиндр. Один из многих.
– Что это, пап?
– Знакомьтесь, это – кислородная шашка. В нужный момент мы вставим ее в термохимический генератор кислорода. Сам генератор в кузове Битюга. Такие штуки, между прочим, используются на МКС. У нас земной эквивалент. А вот забавный факт: один килограмм твердого кислородсодержащего вещества дает около трехсот литров кислорода. Захлебнуться можно, да?
Рубцова оглушительно заржала, закрывая рот ладошками. Послав в ее сторону гневный взгляд, Ника подошла к мужу. Держась подальше от дробовика, привстала на цыпочки и чмокнула Вика в щеку.
– Я горжусь тобой, милый.
– А я горжусь проделанной работой, – с широкой улыбкой сказал Вик.
Он действительно считал, что заслужил высшей оценки, хоть много усилий и не потребовалось, чтобы раздобыть кислородный генератор. В том же месте Вик разжился химическим поглотителем углекислого газа. Достаточно было поболтать с заведующим по хозяйственной части в городской больнице. Удивительно, насколько могущественны люди, отвечающие за приход и расход материальных ценностей.
– Кстати, генератор и шашки – вещи, за приближение к которым я непременно отстрелю кому-нибудь ногу самым изуверским способом, – предупредил всех Вик.
Это никого не взволновало. Мысль о том, что они не задохнутся, наполнила всех облегчением – к потолку словно хотели взлететь воздушные шарики в человеческой одежде. «Наверное, нужно было сразу рассказать о генераторе, – подумал Вик и улыбнулся. – А это не так уж и сложно: управлять стадом, пусть и таким маленьким».
– А если вода никогда не отступит? – спросила Богомолова.
– Тогда никто отсюда так и не выйдет. Марк, вруби-ка телевизор.
Едва экран плоского вещателя вспыхнул, раздался телефонный звонок. Вик обвел всех пронзительным взглядом и снял трубку. Но прежде включил громкую связь.
– Алло, кто говорит? Слон?
– Нет, не слон. Это Швец. У меня есть небольшое предложение.
– А, детектив Анатолий! – обрадовался Вик. – Как там дела? Мы вот листаем каналы, но мультиков пока что-то не видно. Неужели всё так плохо?
– Виктор, скажите, вы знали, что так будет? Знали, что будет настолько плохо?
Сам того не желая, Вик очутился в центре внимания. Все смотрели так, будто любое его слово могло породить жизнь в другой вселенной.
– Да, я знал.
Захаров вздрогнул, словно ему дали под дых. Бросился к телевизору. Его примеру последовали Рубцова и Богомолова. Ника дернулась, но осталась на месте. Лишь вытянула шею, чтобы лучше видеть, что творится на экране. Марк смотрел на них с недоумением.
– Послушайте, Виктор. А теперь о том предложении, с которого я начал, – сказал Швец. – У меня сейчас на руках лежит ваша кошка. Она очень красивая, должен сказать. Сибирская? – Он сделал паузу. – Если ты откроешь чертову дверь, то я внесу твоего питомца. Слышишь меня, Вик? Я внесу его и тоже останусь внутри, договорились?
Глаза Марка широко распахнулись.
– Пап, пусти к нам Кинки! Пап!
– Нет, Марк, прости. Это всего лишь уловка, чтобы выкурить нас отсюда.
– Поехавший ты псих, Вик! Какая еще, к черту, уловка?! – взорвался Швец. – Ейску конец! Город эвакуируют! Но я не уверен, что это хоть кому-нибудь поможет! Пусти меня сейчас же, пока я не свернул твоей кошке голову! Слышишь?! Я уже это делаю!
Из динамиков телефонной станции донеслось мяуканье, которое быстро сменилось приглушенным шипением. Кроме побледневшего Марка, это никого не взбудоражило. Ника не отрывалась от телевизора. Затопленные улицы, заснятые с вертолета, полностью завладели ее вниманием.
– Пап! Ну, пап, же!
Вик безжалостно повесил трубку, после чего выдернул провод из телефонной станции.
– Это не Кинки, Марк. Наша Кинки осталась дома.
– Но, пап… – в ужасе прошептал Марк.
– У кошек девять жизней, помнишь? А у человека только одна, заруби это себе на носу.
Марк ничего не ответил. Вик подошел к сыну и крепко обнял его.
6.
Швец перехватил кошку поудобнее и положил ее себе на грудь. Кинки с изумлением смотрела на человека, который всего секунду назад держал ее за шкирку, вынуждая извиваться и жаловаться, а потом и вовсе слегка придушил.
– Вот видишь, никаких кошкиных слез, – сказал Швец, успокаивая животное касаниями.
Стоявший поблизости Вешняков с подозрением следил за тем, как полицейский милуется с кошкой. Это вызывало какое-то первобытное отвращение. Ейск сходит с ума, а кто-то в последние мгновения записывается в долбанутых любителей животных.
– Как думаешь, я получу страховку за затопленный банк? – спросил Вешняков.
Оторвавшись от кошки, Швец с интересом посмотрел на управляющего. Кинки к этому времени расслабилась и теперь мурлыкала.
– Артем Валентинович, вы же только что готовы были запереться в сейфе. И вдруг снова о прибыли?
– Я банкир, а не вонючий кошатник, – огрызнулся Вешняков.
Он поднял воротник пиджака, спасаясь от неприятной прохлады, принесенной морем. Все муниципальные и правоохранительные службы уже пять часов как покинули стены Первого межрегионального. Никому не было дела до спрятавшегося в сейфе идиота и его жертв.
Солнце ярко отражалось от волн, гулявших между высотками. Нижние улицы подтопило почти до второго этажа. От кафе «Рай» остались только бело-красные зонтики. Вешнякову казалось, что Ейск залили раскаленным золотом. Это могло бы стать мечтой любого банкира, если бы за этим не следовало проклятие Мидаса. Скоро в Ейске всё превратится в золотую волну.
– Так и что будем делать, Швец? – поинтересовался Вешняков.
– У меня есть имя.
– А мысли-то у тебя есть?! Где искать убежище?! Куда везти семью?
– Мне-то почем знать? Вези на виллу. Даже странно, что ты поверил в плавучесть сейфа.
– Я поверил в чертова Вика. Этот ублюдок никогда не ошибался. – Вешняков развернулся, чтобы уйти, но в последний момент остановился. – Так ты не будешь сворачивать кошке шею?
– Нет.
– Как знаешь. А я бы свернул. Вику бы наверняка понравился такой снимок.
Управляющий, согнувшись так, будто его одолевал кашель, побежал к выходу из банка. Его дожидался «мерс» со словом «КАПИТАЫСТ» на боку. Внутри сидели миленькая шатенка с испуганными глазами и мальчик, игравший на заднем сиденье с псом. «Мерседес», взревев мотором, рванул с места.
– Как думаешь, Кинки, может, опять позвонить твоему хозяину? – спросил Швец у кошки.
Кинки сузила зеленые глаза. Несмотря на вполне умиротворенный вид, она изо всех сил цеплялась за человека, который едва не задушил ее. Как и остальные, она боялась воды.
Швец направился к своей машине. Инстинкт самосохранения требовал мчаться со всех ног, но полицейский всё равно шагал. Даже когда вода коснулась его ботинок, Швец не ускорился. Он тоже посмотрел на затопленную улицу. Но не увидел ничего, что напоминало бы золото. Просто море нацепило самый яркий наряд, прежде чем пожрать сушу.
Бросив прощальный взгляд на изувеченный банк, Швец сказал: