– Если не мне, то кому-нибудь другому – непременно.
Она поманила его за собой. Они прошли во второй, особый зал и встали за шкафом, куда не доставала единственная работавшая настольная лампа. Лица спящих в сиянии этого одинокого источника света представлялись чужими и мертвыми.
– Чего ты хотела? – Вик выглянул из укрытия и отыскал взглядом Нику. Опять посмотрел на Рубцову. – Лучше бы тебе поторопиться с вопросами, Виталина. Мне бы не хотелось играть в эти игры дольше необходимого.
– Ну, постой, не спеши. – Рубцова тоже оглянулась. Осторожно прижалась к Вику, опасливо косясь на дробовик. – Я ведь всё правильно поняла, да? Про нас с тобой. Тебе понадобится кто-то еще, помимо жены, верно? Так вот, это не проблема. – Она быстро зашептала: – А ты занятный. И опасный. Мне нравится. Можно я нажму на значок?
Вик держался с невозмутимостью нового холодильника. Ему показалось, что он услышал какой-то металлический звук. Ладонь Рубцовой легла ему на промежность и безошибочно обхватила тамошние формы.
– Ты ведь не против такой шутки? – Голос Рубцовой сделался грудным, если не сказать медоточивым.
Это смутило Вика. Не то чтобы он не планировал заселять Землю, воскрешать человечество, поднимать пахоту и всё такое. Просто ему казалось, что для этого нужно согласие жены.
Пока он с открытым ртом пытался понять, стоит ли разбудить Нику, ручка Рубцовой перешла к механическим действиям. Это дало вполне закономерный эффект, существенно сокративший место в штанах Вика. Он откинул голову и решил, что обязательно обсудит это с Никой. Возможно, они даже составят какой-нибудь удобный график.
Наконец Вик, как ему показалось, нашел Соломоново решение. Если Рубцова в ближайшие секунды совершит какое-нибудь совершенно однозначное действие, то он повременит с пробуждением Ники.
Рубцова тряхнула головой, откидывая волосы за шею, и наклонилась. Однако ничего не случилось. Она словно вообразила себя слегка сутулым столиком, на который Вик случайно набрел в темноте. Лицо Рубцовой при этом было обращено куда-то вбок. До Вика вдруг дошло, что ее глаза округлились, став необычайно огромными. Он скосил взгляд и всё понял.
В лицо Рубцовой смотрел пистолет Марка.
Но держала его Ника.
Вик почувствовал, как его язык и губы пытаются сообразить на троих крик предостережения.
Указательный палец Ники, захвативший спусковой крючок, дернулся. Пистолет изрыгнул вспышку пламени. Лицо Рубцовой поглотило огонь без остатка. Точно так же темнота впитала отлетевшую девушку, которую буквально вышибло из туфелек.
У Вика еще звенело в ушах, когда он перевел изумленные глаза на жену. Ника напоминала сурового стрелка времен НКВД. И стрелок только что отправил к праотцам заклятого врага всех трудяг.
– Ника… – прошептал Вик, пытаясь подобрать слова.
Остальные уже вскочили, испуганно поглядывая в угол банковского хранилища, где только что прогремел выстрел. Ни слова не говоря, Ника вошла в круг света, испускаемый лампой. С отвращением посмотрела на смертельно побледневшего Захарова. Подняла пистолет.
Выстрел.
Выстрел.
И еще один.
Сейчас огонь, коим полыхал ствол, гас еще до того, как настигнуть жертву и навсегда впитаться в ее одежду и кожу. Захарова откинуло на спину. Он так и не успел выбраться из спальника.
Ника с грохотом двинула пистолет к лампе, царапая лакированную поверхность стола. Потом добрела до своего места и влезла в спальник. Устраиваясь, утомленно вздохнула, словно минуту назад ей пришлось встать посреди ночи, чтобы впустить домой нагулявшуюся Кинки.
Марк и Богомолова смотрели выпученными от ужаса глазами.
Собственные ноги показались Вику чужими, когда он обогнул шкаф и подошел к столику с лампой. Вик взял пистолет и задумчиво посмотрел на Марка.
– Я ни при чем, пап. Честно! Мама… она… я не проснулся, извини.
– Вы сумасшедшие. – Богомолова обхватила себя за плечи. – Вы все – чертовы психи! Клан Сопрано-психопатов!
Убирая пистолет в карман пиджака, Вик на автомате ответил:
– Держись поближе к Марку, и ни один псих из нашей семьи тебя не обидит. – Он подтянул под задницу стул. Тот, казалось, весил целую тонну. Посмотрел на жену. – Ника, Ника… Ты вообще понимаешь, что натворила?
– Если ты еще хоть раз заикнешься об этой банковской сучке, я отгрызу тебе яйца. – Говорила Ника буднично, словно зачитывала список покупок. – Включи мозги, Вик. Сучка помоложе выбрала бы доходягу. У Марка не было шансов. Так что я оказала нашему сыну услугу.
Богомолова всхлипнула. Марк, обиженный словами матери, неловко пересел к девушке. Обнял. Та уткнулась ему в грудь и гнусаво разрыдалась.
– Они будут вонять, Ника, – устало произнес Вик. – Мы задохнемся в компании трупов. Об этом ты подумала?
– Нет, не подумала. Но подумаю об этом утром. А теперь заткнись, я хочу спать.
Вик еще какое-то время смотрел на складки ее спальника, гадая, что за тварь забралась внутрь и сожрала прятавшуюся там женщину. Взглянул на Захарова. Тот часто и быстро дышал, уставившись в потолок. В отличие от Рубцовой ему предстояла долгая и мучительная смерть. Три кровавых пятна на голубой рубашке уже давно слились в одно большое.
Марк и Богомолова ничего не замечали. Они сидели в уголке, сотворив свой собственный хрупкий мирок. Марк что-то шептал, а учительница кивала, боясь посмотреть куда-то еще, кроме его восторженных глаз.
– Знаете, мне бы не помешала тут помощь, – сказал Вик.
Но никто и не подумал, что существуют вещи, которые нужно сделать как можно скорее.
Вик вздохнул и потащил спальник с Захаровым в дальний угол госзала, противоположный углу с биотуалетом, но перед этим пристроил дробовик под мышку. Парень неожиданно заскулил. Через секунду его вытошнило сгустками крови. Они клокотали у него во рту, облепив нос и глаза, словно сироп.
– ВИ-И-И-И-И-ИКТОР! – Захаров едва выговаривал буквы. – О-у! Это очень бы-о-альна! – Его голова затряслась, а сам он глухо простонал: – ВИ-И-И-И-ИК! Я умир-ра-а-аю! УМИР-РА-АЮ! Сукин ты сын! Сука…
На миг Вика объял ужас. Он готов был поклясться, что снова очутился в недавнем сне. И Тори тоже была здесь – говорила ртом ассистента. А могила… что ж, могила была повсюду.
– Ви-и-и-ик! – чуть тише позвал Захаров. – Ты еще здесь, Вик?
Марк и Богомолова еще крепче вцепились друг в дружку. Их глаза блестели, как у испуганных зайчат.
– Да, я здесь. – Вик отыскал в темноте Рубцову и подтащил ее к ассистенту. Положил дробовик на пол.
– Мне нужны лекарства, Вик. Мне нужен врач. Вра-а-ач! О-ау, сука! Какая же ты сука!
Лицо Вика затвердело, породив восковую улыбку. Не прекращая лыбиться, Вик взял руки Захарова и упрятал их в спальник, пристроив вдоль бедер парня. Потянул за молнию. Захаров вяло замотал головой. И еще продолжал мотать ею, когда застежка закончила свой бег где-то у него на макушке.
– Не капризничай, я сейчас вернусь, – заботливо сказал Вик.
В их банковском лагере он взял спальник Рубцовой и захватил две катушки армированного скотча. За действиями Вика наблюдали три пары глаз. Даже Ника высунула нос из своего укрытия.
– Я могу это сделать, Вик, – предложила она.
– Ты уже сделала больше, чем требовалось.
– Только не вздумай давать ему наши лекарства. Ты понял меня, Вик?
Какое-то время он вглядывался в лицо жены. Очертания были чужими, истертыми, как у древнего изваяния, застывшего посреди леса.
– Нынче лекарство только одно, дорогая. Хорошая шутка кого угодно в гроб вгонит!
Захаров к тому времени, как он вернулся, уже почти не шевелился. Лишь изредка внутри спального мешка возникало какое-то движение.
– Ну вот, молодец, – похвалил Вик, вываливая на пол свою ношу. – Со всем справляешься сам.
Первым делом он совместил Рубцову и принадлежащий ей спальник. В застывшее лицо девушки не смотрел – хватало и своих гримас. Потом отмотал серую ленту от катушки и перетянул ею запакованный труп. Шея. Талия. Область колен. Трупный запах еще ударит им в носы, но чем позднее это случится, тем лучше.
Практичнее, наверное, было бы распилить всё на части, а кусочки расфасовать по пакетикам и запихнуть в ячейки. Ну и грязи же будет.
«Но ты не маньяк, мой дорогой, – строго напомнил себе Вик. – Ты просто-напросто близнец, который спасает свою семью. Самая крепкая консерва».
Он хорошенько проклеил молнии спальных мешков. Захаров между тем пустил в ход последние ресурсы умирающего организма.
– О-о-о, Ви-и-ик! – Его голос в темноте звучал глухо, как из погреба. – За что ты так с нами?
– Я спасаю ваши жизни, балбес, – солгал Вик. Он оторвал серую полосу от катушки скотча и оценил ее длину.
– Ты лжешь, Вик. Ты выкопал этот пруд, потому что хотел утопить меня. Утопить всех нас. Она ждет тебя, Вик. Ждет и утирает капельки из глаз.
Вик только сейчас врубился, что спальник с Захаровым давно не шевелится. Не говоря уже о том, что покойники не способны болтать. Однако что-то внутри Вика упорствовало, утверждая, что это не так. Он закончил проклеивать второй спальник и задумался.
Рука сама нырнула в карман и вернулась с пистолетом.
«Вряд ли это заткнет мертвеца. Да и стоит ли портить мясо раньше времени? – рассудил Вик. – Дополнительная вонь нам точно ни к чему».
В итоге он направился к остальным. Все уже спали. Вик впихнул пистолет Марку в руку, а потом и руку, и оружие задвинул сыну под голову. Но сперва убедился, что предохранитель в нужном положении. Некоторое время пытался сообразить, почему не схватился за аптечку, когда она была нужна.
Вместо этого понял, что неотрывно вглядывается во тьму.
Там что-то тихо шевелилось.
2.
Вик в задумчивости подпер подбородок. Они сидели за столом, заставив его лаковую поверхность яствами. Посреди консервов, крекеров, вездесущих оливок и прочего высилась бутылка шампанского – сухая и теплая, точно вдовий термометр. Никто так и не притронулся к еде.
– Я планировал открыть эту бутылочку по особому случаю. – Вик позволил себе широкую и честную улыбку. Метнул, что называется, кинжал банкира. – Но тут подумал, что она прекрасно сгодится, чтобы мы получше узнали друг друга. Узы – тоже особый случай.