Наконец блестевший пальчик медсестры коснулся значка.
– Тук-тук, – произнес Вик деревянным голосом.
– Кто там? – с готовностью спросила Мария.
– Это я, почтальон Печкин, принес заметку про вашего мертвого мальчика.
Глаза Вика выкатились, копируя беспомощный взгляд медсестры, а рот исторг смешок.
Похохатывая, Вик направился в сторону лифтов.
3.
Вик вошел в просторный вестибюль банка, за которым начинались Главная Площадь Осквернения, Донорские Колодцы и Гильотинная. На Площади Осквернения занимались тем, что всячески размягчали клиентов, распевая дифирамбы Первому межрегиональному. В Донорских Колодцах предлагали вкусить финансовой амброзии, а в Гильотинной понемногу сдирали шкуру с тех, кто, заложив дом или машину, но не почку, теперь рыдал над счетами. Вик гордился прозвищами. Они звучали куда лучше, чем отдел кредитования или отдел взыскания недоимки.
На Вика уставились десятки глаз. Лишь немногие отвернулись – вроде той же Горбань, наконец-то расставшейся со стаканчиком, – когда он взглянул в ответ. Пожав плечами, Вик направился к своему столу на Главной Площади Осквернения. Там его перехватил Захаров, ассистент управляющего. На взгляд Вика, этот парень напоминал тощего факира, только глотал он не шпаги, а вешалки.
– Виктор Иосифович, вас вызывает Вешняков.
– Как сегодня дела с вешалками, Евгений?
– Что, простите?
– Ничего, пойдем.
Вешняков руководил Первым межрегиональным, и Вик подчинялся только ему. Вик кивнул посыльному, потом кивнул тем, кто всё еще таращился на него. Миновав приемную и проигнорировав секретаршу, продувавшую ногти, без стука вошел в кабинет управляющего.
Вешняков сидел за столом. Пахло инжиром. Разумеется, не настоящим, а тем, что попукивают автоматические диффузоры.
– Садись, Вик. Покурим?
– Покурим, – согласился Вик, но предложенных сигарет не взял.
Отодвинув бесполезную бело-красную пачку, Вешняков сцепил пальцы в замок.
– Ты очень харизматичный, Вик, и очень многое сделал для банка.
– Вы не можете меня уволить. – Губы Вика то растягивались, то обнажали зубы, будто хотели продать их. – У меня еще куча дел.
– Вот именно, Вик: куча дел. Неясных. Темных, я бы сказал. – Пальцы Вешнякова потирали друг друга, точно мушиные лапки, пока взгляд блуждал по кабинету. – Но давай сперва закончим с той нотой, что я взял. Ты харизматичен и многое для нас сделал.
– Для банка. – Вик скосился в сторону, пытаясь понять, что именно высматривал Вешняков. – Я многое сделал для банка.
– Да, для банка. И твоя клиентская база обязывает нас, то есть банк, относиться к тебе с должным уважением, Вик. Ты ведь понимаешь это?
– Разумеется.
– Хорошо. Поэтому я попрошу тебя уважать и нас, то есть банк. Будь помягче с клиентами. Если ты в своей неповторимой манере сумел обольстить одного, то на десяток других, будь уверен, это произвело прямо противоположный эффект. Я о глазевших.
– Таков уж эффект банка: происходящее нравится только денежкам. – Вик стукнул пальцем по значку. – Дзинь. Бесплатная шутка. За счет заведения.
Губы Вешнякова скривились, словно поблизости порвался пакет с мусором.
– Чем ты постоянно занимаешься в хранилище, Вик?
Лицо Вика отвердело, зафиксировав восковую улыбку.
– Я не только служащий банка, Артем Валентинович, но и его клиент. Я арендовал несколько банковских ячеек.
– Пятьдесят семь, Вик. Ты арендовал пятьдесят семь ячеек. Откуда у тебя столько ценностей? Ты ограбил какой-то другой банк? А почему не наш?
– Дзинь! – Вик еще раз нажал на значок. – Шутка за ваш счет. – Улыбка чуть ли не раздирала ему рот и щеки. – Осмелюсь напомнить: содержимое банковской ячейки строго конфиденциально.
– Сколько ты платишь нам в месяц за их аренду?
– И это конфиденциально.
– Я ведь могу просто посмотреть бумаги, Вик. Мне это ничего не стоит. Совсем ничего.
– Так почему бы сразу не сунуть свой свиной пятак в записи видеокамер, чтобы узнать, что внутри? Мы ведь об этом толкуем, так?
На лице Вешнякова расплылась довольная улыбка. Он стал похож на Зельду Мамбург.
– Ты хороший сотрудник, Вик. Можешь идти. Продолжай в том же духе, и нам потребуются огромные ковшовые лопаты.
Вик выбрался из кресла. Понадобилось немало усилий, чтобы рот прекратил дрожать, а улыбка наконец исчезла.
– Для денег, Артем Валентинович. Вы забыли добавить, что эти лопаты нужны для денег.
– Именно это я и имел в виду, Вик. А теперь ступай.
Кивнув, Вик вышел в приемную. Подумал и кивнул секретарше, хоть та и пялилась в экран. Пройдя за свой стол на Главной Площади Осквернения, Вик выдвинул нижний ящик стола. В руку вкатился баллончик средства, устраняющего неприятные запахи. Распылив вокруг себя несколько облачков, Вик сделал глубокий вдох.
Океаническая вонь Тори никуда не делась.
Но Вик всё равно улыбался.
Как одержимый.
4.
Ужинали они обычно в половине восьмого, и к этому времени Ника успевала не только накрыть на стол, но и привести себя в порядок. Как правило, выглядела она так, словно весь день лежала в огромной коробке для кукол, пока кто-то другой прибирал, готовил и вообще следил за порядком.
– Прошу к столу! – Ника сияла улыбкой.
– Да брось, мам. Он опять что-нибудь притащит из гаража. И скорее всего, даже не слышал тебя. – Марк, высокий и светловолосый, весь в отца, уже сидел за столом. – Только не трогай его, ладно?
Благожелательность Ники как ветром сдуло.
– Может, отправить тебя готовиться к школе, мой мальчик? Что ты прочитал из заданного на лето? Состав чипсов?
Марк надулся и отвел взгляд в сторону.
– К девятому классу читают только придурки. И сейчас первая половина августа. Не дави на меня, как на отца, женщина.
– Да как ты смеешь, оболтус!
– Ну и слова, мам. Тихо, он идет.
Они замолчали, вытягивая шеи. Из коридора с дверью, ведущей в гараж, показался Вик. Он нес тарелку с табуном оливок и бережно прижимал к ней две упаковки паштета. Скользнув взглядом по ужину, плюхнулся во главе стола. Хозяйского равнодушия удостоились печеная курица, гарнир из лимонного риса, кекс под мороженое и бутылка вина.
Застывшее лицо Ники словно раскололось.
– Дорогой, пожалуйста, попробуй домашней еды. Я старалась, ты ведь знаешь.
Вик открыл паштет, ковырнул его вилкой и размял на языке первую порцию. Задумался.
– Хорошо. Очень хорошо. Думаю, вы не будете разочарованы.
– С кем ты говоришь, милый? Хочешь, я налью тебе вина?
– Он говорит с нами, – заметил Марк, даже не пытаясь скрыть иронию. – Пап, а можно и мне попробовать?
Вик оживился и внимательно посмотрел на сына.
– Уверен? Это может испортить весь сюрприз.
Марк и Ника обменялись многозначительными взглядами.
– Да, пап, уверен. Так можно или нет?
– Сгоняй в гараж, сын. В дальнем углу под брезентом найдешь несколько коробок. Сразу за Битюгом. – Битюгом Вик называл свой черный пикап, «Тойоту-Хайлюкс». – Только не заглядывай в зеленую сумку под верстаком.
– А что там? – Глаза Марка загорелись. Он решил, что первым делом именно туда и сунется.
– То, что вышибет тебе мозги и разобьет твоей матери сердце.
– Ладно, – неуверенно протянул Марк, выскальзывая из-за стола.
Едва сын скрылся в коридоре, Ника проговорила:
– Вик, ты можешь хотя бы за столом не отпускать свои банковские шуточки? – Она задержала дыхание и на выдохе взвизгнула: – И сними уже чертов значок, этот символ идиотов и буффонады!
Вик опустил голову. На домашней рубашке и впрямь красовался его банковский значок. С улыбкой поднял глаза, нисколечко не сердясь.
– Ника, а ты знала, что гусиный паштет можно хранить до трех лет? Вообще любой паштет, изготовленный заводским способом. Удивительно, правда?
– Поговори со мной! Ты сам не свой с тех пор, как объявилась твоя сестра-убийца!
Вик помолчал.
– Я мало тебя трахаю? – наконец спросил он. – Или, может быть, плохо?
– Нет, всё в порядке. – Голос Ники дрожал, говоря, что всё далеко не в порядке.
В коридоре затопал Марк. Спустя мгновение он вошел на кухню и высыпал на стол несколько упаковок паштета. Два куриных и по одному с индейкой и говядиной.
Вик помахал вилкой:
– Вижу, голова на месте. Значит, не заглядывал куда не следовало.
– Не заглядывал, – буркнул Марк. – Слушай, пап, у тебя там столько всего! Правда, оливок я не нашел.
– Возьми мои.
– Да фу, я не люблю их.
– Так зачем тогда искал?
Марк пожал плечами. Вик быстро вычистил вилкой весь паштет, после чего, не сбавляя темпа, расправился со второй упаковкой. Набил рот оливками и поднялся, скрипнув стулом.
– Шутка к ужину, – объявил он. Нажал на значок. – Кто сыт – тот не ссыт.
Ника отвернулась. На лице застыла гримаса гадливости и оторопи. Немного подумав, она потянулась к бутылке вина. Марк в этот момент задумчиво перекатывал во рту комок паштета.
– Ну ладно, ужинайте. – Вик направился в коридор. Уже подходя к двери, ведущей в гараж, услышал, как Марк с удивлением хвалит паштет.
Настроение Вика немного улучшилось, когда он увидел укрытый брезентом груз. Вскоре его предстояло переместить в Битюга и доставить к месту назначения. В гараж можно было попасть с улицы и прямо из дома, и с недавних пор Вик запирал гараж на время своего отсутствия. Это противоречило здравому смыслу, но ключами и пультом от гаражной двери владел только он. Зато здесь можно было без лишних глаз занимался своими делами.
А точнее, делами Тори.
– Что там у тебя, Вик? Я могу войти?
На пороге замерла Ника. Вик с улыбкой посторонился, и она растерянно остановилась у водительской дверцы Битюга. Кривое сплюснутое отражение в металле тоже держало бутылку вина. Такую же кривую и сплюснутую.
– Знаю, с недавних пор это стало твоим личным пространством, Вик, но я хотела бы осмотреться. Можно? Пожалуйста.