- Берись, берись, не робей. Поднимешь сейчас, я ухну, и отбросишь ты эту осинишку в сторону.
Взялся Енот и чувствует — точно, не такая уж осина и тяжёлая, а если ухнет сейчас Мышка, двинет он её, и откроется вход в нору.
И ухнула Мышка:
— Ух!
Двинул Енот осинку и увидел своих енотиков. Обрадовался:
— Вот спасибо тебе, Мышка, выручила ты меня.
Сидел он потом у себя в норе, кормил ребятишек и думал: «Барсук прошёл — силу отнял, Мышка прошла — силу дала. Какие прохожие разные бывают».
ЗАЯЧИЙ ПЛЕТЕНЬ
Построил себе Заяц дом и решил плетнём огородить его, да повыше решил плетень выплести, чтобы никто не видел, что у него во дворе делается.
И представилось Зайцу: выплел он плетень высокий- высокий. Идёт вдоль него Медведь, шею вытягивает, на цыпочки привстаёт, хочется ему поглядеть, что там у Зайца во дворе делается, да не может: не по росту заячий плетень ему, высок слишком.
Остановился Медведь, спрашивает:
«Отгораживаешься, значит, да? Хоронишься?»
А глазами сам так и жигает.
Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:
«Нет, репьём осеешься, не рожь взойдёт. Негоже Медведя сердить, силы в нём много. Всех под свою лапу гнёт. Найдёт, как выместить...»
И тряхнул ушами.
«Ладно, выплету я вокруг своего дома плетень чуть- чуть пониже, чтобы Медведь видел, что у меня во дворе делается, а Волк и остальные все — ничего».
И представилось Зайцу: выплел он себе плетень чуть ниже. Идёт вдоль него Медведь и всё видит, что у Зайца во дворе делается, а Волк бежит вдоль плетня, тянет шею. И ему хочется посмотреть, что там у Зайца во дворе делается, да не может — слишком высок для него плетень заячий.
Остановился тогда Волк и говорит:
«Медведю, значит, можно глядеть во двор к тебе, а мне нельзя? Ну, х-хо-р-р-ошо».
А зубами сам так и поскрипывает.
Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:
«Негоже и Волка сердить: он того же поля ягода, что и Медведь. Найдёт, как выместить».
И тряхнул ушами.
«Ладно, выплету я свой плетень ещё чуть ниже, чтобы Медведь с Волком видели, что у меня во дворе делается, а Лиса и остальные все — ничего».
И представилось Зайцу: выплел он себе плетень ещё чуть ниже. Идут вдоль него Медведь с Волком, и всё видят, что у Зайца во дворе делается, а Лиса бежит вдоль плетня, силится заглянуть во двор к Зайцу да не может — слишком высок для неё плетень заячий.
Остановилась тогда Лиса и говорит:
«Медведю с Волком, значит, можно глядеть во двор к тебе, а мне нельзя? Та-ак».
А сама индо вся изгибается от лихости.
Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:
«Ох, негоже и Лису сердить: с огнём подружишься, в пламени жить будешь. Лукавства в ней много, найдет, как выместить.. Куском поманит, а хворостиной угостит».
И тряхнул ушами.
«Ладно, выплету я свой плетень ещё ниже, чтобы Медведь, Волк и Лиса видели, что у меня во дворе делается, а остальные все — ничего».
И представилось Зайцу: выплел он себе плетень ещё чуть ниже. Идут вдоль него Медведь, Волк и Лиса и всё видят, что у него во дворе делается, а Мышка бежит вдоль плетня. На цыпочки привстаёт, подпрыгивает. Хочется и ей заглянуть во двор к Зайцу, да не может — слишком высок заячий плетень для неё.
Присела тогда Мышка у плетня и говорит:
«А если я маленькая, слабенькая, то от меня отгораживается даже Заяц!»
Представил это Заяц, и стыдно ему стало перед маленькой Мышкой, только от неё одной вроде и отгородился он.
«Нет, если уж гриву коня упустил, за хвост не удержишься».
И сказал решительно:
Не буду я никакого плетня ставить. Пусть все глядят, что у меня во дворе делается, я бессекретный, мне себя за высокий забор хоронить нечего.
Так он и сделал: никакого плетня не поставил, но кольев вокруг дома всё-таки набил, чтобы все видели, что здесь у него, у Зайца, должен быть плетень.
ОБИДЕЛСЯ МЕДВЕДЬ НА СВЕРЧКА
Бежала Лиса мимо берлоги медвежьей. «Дай, — думает,— погляжу, что медведь делает». Заглянула в щёлку и видит: сидит медведь за большим столом и большой ложкой из большой миски мёд ест.
Потянула Лиса дверь на себя, а она закрыта. Тук- тук лапкой, а сама в щёлку смотрит, что медведь делать будет.
Вскочил медведь из-за стола, оттащил миску с мёдом в дальний угол, прикрыл её лопухом и уж только после этого голос подал:
— Кто там?
— Я это, Михайло Иваныч, — Лиса. В глаз что-то попало. Погляди, пожалуйста, окосеть боюсь.
Впустил медведь Лису в берлогу. Глядит ей в глаз, а он чистёхонек, ну даже самой крохотной пылинки в нём нет. А Лиса говорит:
—=- Ты лучше, Михайло Иваныч, смотри, чтобы мне к тебе второй раз этакую даль не тащиться.
А сама думает: «Ну, как заставить медведя медком меня угостить?»
И тут затиррикал сверчок в углу:
«Тиррик... Тиррик...»
И Лиса сразу же навострила уши:
— Что, что?.. Ну и что? Михайло-Иванычева миска, а он куда хочет, туда и "поставит её.
— О чём это ты? — спросил медведь, а сам всё в лисий глаз смотрит.
— Да вот сверчок говорит, — отвечает Лиса, — что ты миску со стола в угол составил и лопухом прикрыл. А я ему и говорю: что это твоя миска, а ты свою миску куда хочешь, туда и ставишь.
— Верно ты говоришь. Какое дело сверчку, куда я миски свои ставлю.
А сверчок опять в углу затиррикал:
«Тиррик... Тиррик...»
И опять Лиса уши навострила, будто слушает.
— Что, что?.. Ну и что? На то и миска, чтобы в ней держать что-то.
— О чём это ты? — насторожился медведь.
— Да всё сверчок этот. Говорит, что у тебя в миске мёд. А я ему и говорю: ну и что? На то и миска, чтобы в ней держать что-то.
- Верно говоришь. Какое дело сверчку, что я держу в своих мисках.
И опять сверчок в углу затиррикал Навострила Лиса уши:
Что, что?.. Ну, это ты брось. Не такой Михайло Иваныч медведь, чтобы скряжничать. У него натура широкая. Он каждого пригреть и приласкать норовит.
— О чём он там ещё? — громыхнул медведь басом.
— Да говорит, что ты это от меня мёд спрятал, чтобы не потчевать меня.
Вот брехун! — возмутился медведь и грохнул на стол миску с мёдом. — Да у меня и в мыслях никогда не было такого. Садись, угощайся, будь гостем.
Сидела Лиса за большим медвежьим столом, ела большой медвежьей ложкой из большой миски мёд, а сверчок тир- рикал себе в углу свою всегдашнюю песенку:
«Тиррик... Тиррик...»
Слушал его медведь и горько думал: «А, в моей берлоге живёт, моим теплом греется и выдаёт мои же тайны! Какие квартиранты бывают!..»
ХИТРОСТЬ МЕДВЕДИЦЫМАТРЁНЫ
Ничему не хотел учиться у медведицы Авдотьи медвежонок Ивашка. Бранит, бывало, его медведица, а Ивашка сердится, отбрёхивается воркотливо:
И как это ты всё видишь? Это, наверное, потому, что я у тебя один. Надоел тебе, как соринка в глазу.
И тут заболела медведица Авдотья и пригорюнилась — куда Ивашку девать. А соседка её, медведица Матрёна, и говорит:
- Давай его ко мне. У меня своих медвежат двое, а где двое есть, там третий не помешает.
Обрадовался Ивашка — среди Матрёниных ребят его незаметно будет. Не делай ничего — и слова никто не скажет.
Переспали ночь. Собралась медведица завтраком медвежат кормить, смотрит- -её Мишук и Машута заправили постели, а Ивашка и не подумал. Как была она у него разбрыкана с ночи, так и осталась.
Задумалась медведица: как быть ей? Как сказать Ивашке об этом? Пожурить ещё обидится. Скажет: если мать заболела, то уж и ругают меня.
И тогда кликнула медведица сына своего и ну его виноватить:
- Ты что же это, Мишка, как постель плохо убрал? Погляди, куда у тебя подушка углом смотрит?
К окошку, — прогудел медвежонок.
- А куда нужно, чтобы она глядела?
К двери, прогудел медвежонок.
. — Так что же, выходит, я тебя зря учила? Да я вот
тебя, неслуха, за вихор сейчас! Убирай всё сызнова.
Раза три Мишук пропотел, пока его мать бранить перестала. Мишука перестала, Машуту начала:
А у тебя, Машка, что это одеяло морщится? Разве я тебя, срамница, так учила постели убирать? И не хмурься, не опускай бровей. Нашкодила, так гляди прямо. Ишь наёжилась.
Уж она её, уж она её!
«У... натопорщил Ивашка уши. — У Мишука с Машу- хой всё-таки заправлены койки, и то она их вон как куделит, а что же будет, когда до меня очередь дойдёт?..»
Подбежал к своей кровати, заправил её скорее, одеяло разгладил, чтобы ни одной сборники не было. Подушку углом к двери поставил, сделал всё как надо.
Похвалила его медведица:
- Вот у кого учитесь постели убирать, у гостя нашего.
И ещё своих медвежат поругала.
Стали за стол садиться. Смотрит медведица — её Мишук и Машута умылись, а Ивашка и не подумал даже. Он у себя дома никогда не умывался.
— Всё равно, — говорит, — к завтрему опять испачкаюсь, грязный буду. Зачем же тогда сегодня умываться?
И в гостях неумойкой за стол полез. Провёл сухой лапой по роже, и хорош!
И задумалась медведица: как быть? Пристыдить Ивашку? Ещё обидится медвежонок. Скажет: если мать заболела, то уж и стыдят меня. И напустилась тогда медведица на сына своего, зашумела:
Что же это ты, Мишка, умылся как? Щёки потёр, а под носом кто мыть будет? Разве я тебя, озорника, так умываться учила?
— Нет, — прогудел медвежонок.
- А что же ты, ослушник, позоришь меня перед гостем? Полотенце новёхонькое грязью затираешь. Плутовством отойти задумал? Зашелудиветь хочешь?
Уж она его, уж она его!
Раза три пропотел Мишук, пока его мать бранила. Побежал скорее к умывальнику. А медведица дочь свою отчитывать принялась:
— А ты, Машка, что же, срамница? Шею вымыла, а про уши забыла. Я тебя разве так учила умываться? И что это ты супишься? Ты уж не дерзить ли мне собираешься? Прикуси язык, грязнушка.