ое дело. Фигуру в фитнес-клубе тоже любая может сделать, а у нее, у Ирины, все свое, все естественное. И чувства естественные. Андрей был бы счастлив именно с ней, а не с этой своей женой. Как ее, интересно, зовут? Какая-нибудь Анжелика или Ангелина. Вот и воркует теперь, боится на минуту оставить без своего внимания: Гелочка, зайка, птичка моя. А Ирина дозвониться не может по действительно важному делу.
Ирина в злости сунула трубку назад, в зарядник, вернулась в кресло. Переключила телевизор на другой канал. Прилежно стала всматриваться в кадры (шла какая-то мелодрама), чтобы отвлечься. Молодая женщина умирает от неизлечимой болезни, убитый горем муж сидит возле ее постели…
Бывают же в жизни такие вот ситуации. Сейчас он убит горем, но вполне возможно, где-то там, за кадром, есть другая женщина, та самая, с которой он через год — через два обретет счастье. Об этой, первой, он станет лишь слегка грустить поначалу, а потом и совсем забудет. Потому что вторая во всех отношениях лучше и любит его самозабвенно, а не просто позволяет себя любить. Потому что на первой он женился по ошибке, да, собственно, она его на себе женила, отобрав у другой. Но для того чтобы ошибка была исправлена, надо вовремя подвернуться, пригласить на чашечку кофе безутешного вдовца. Он не сможет тогда сказать эту ужасную фразу: «Знаете, Ирочка, я женат», потому что никакой жены уже нет, а есть только она, Ирочка. Не сможет сказать, и, конечно, не откажется, и на ее приглашение ответит своим приглашением: «А почему бы нам не отправиться в ресторан? Простите, что форсирую события, но кофе с пирожным — это так повседневно, а моя измученная свалившимся на меня одиночеством душа жаждет праздника и задушевного разговора. Вам нравится Марина Цветаева, Ирочка?» А после ресторана он сам вспомнит о кофе, и они окажутся в ее квартире, а потом… а потом Андрей скажет… она не сразу согласится, но… остаток вечера и ночь они проведут вместе, а утром он так и не сможет уйти и останется навсегда.
Первые признаки болезни, возможно, уже обнаружились — вот почему занят телефон. Жена позвонила Андрею, в ужасе перед надвигающейся катастрофой, он стал ее утешать, разуверять, но сам встревожился, потому что не подозревает пока о том счастье, которое ждет его в будущем, для него она пока просто Ирочка, свидетель, воспитательница пропавшего мальчика, а жена та, Ангелина или Анжелика. По Ангелине он и убивается, Ангелину очень скоро будет держать за бледную, истончившуюся кисть. Но когда Ангелинину могилу засыплют землей, когда пройдет полагающийся срок, настанет пора действовать.
Да и действовать не придется, все сделается само собой. Андрей, проснувшись однажды утром, вспомнит о ней, об Ирочке, и сам постарается организовать эту встречу. Ирина стоит на остановке, под зонтиком, потому что опять идет дождь, в октябре от них нет никакого спасения, вдруг на плечо ей ложится рука, от неожиданности она вздрогнет. «Здравствуйте, Ирочка, вы меня помните? Я — Андрей Никитин». — «Да, да, что-то припоминаю, кажется, частный детектив?». — «Точно! Ждете троллейбуса?» — «Да, три уже пропустила, никак не могла влезть, час пик, что поделаешь?» — «Хотите, я вас подвезу?» — «Если это вас не затруднит». — «Нисколько, я совершенно свободен. Что вы делаете сегодня вечером? Помните, когда-то вы меня приглашали на чашечку кофе? Теперь я вас приглашаю в ресторан».
Или не так, по-другому. Субботний вечер, по телевизору сплошная муть: какая-то дурацкая мелодрама о погибающей любви. Она сидит в кресле, натянув халат на колени — осень, холодно и одиноко. Вдруг звонок в дверь. «Я решил принять ваше приглашение, пирожных купил по пути, но, может, вы предпочитаете пойти в ресторан?» И вот они сидят в ресторане…
Что это? Звонок? Звонок в дверь? В самом деле звонок? В ресторан ее никогда никто еще не приглашал. И это, конечно, не он, это мама пришла.
Ирина вскочила, зачем-то судорожным движением выключила телевизор — она так растерялась! Побежала в прихожую, включила свет, посмотрелась в зеркало, пригладила волосы. Бледновата, и халат, этот невозможный халат! Сердце бьется невыносимо, дыхание сбито, откашляться, чтобы голос прозвучал нормально — вообще-то у нее довольно высокий, даже какой-то писклявый голос… и… не дурнушка, но… она может ему не понравиться. Надо понравиться, это ее единственный шанс. Вот, дыхание вроде немного успокоилось, можно открывать.
Глубоко вдохнув напоследок, Ирина открыла дверь. И попятилась, в первую секунду испугавшись, потому что совсем на другое лицо настроилась — это был не Андрей. Но тут же взяла себя в руки, пятиться перестала, отступила с достоинством на шаг:
— Добрый вечер. Проходите.
Ну что ж, не Андрей так не Андрей. Этот вариант она тоже со счетов сбрасывать бы не стала, тем более добыча сама идет в руки. Значит, он ее видел, понял, что она все знает, и пришел договориться. Он, конечно, предложит денег за молчание, но надо сделать так…
Дверь захлопнулась, вошедший дернул ручку, поставил замок на предохранитель.
Все правильно, разговор предстоит сугубо секретный, бояться тут нечего.
— Пройдемте в комнату, — сказала Ирина и, подавая пример, сама повернулась и пошла. Но вдруг ей стало жутко оттого, что она к нему спиной, и вообще жутко. И захотелось позвать на помощь, и захотелось заплакать, как в детстве, когда очень страшно. Но она не закричала, не заплакала, а нервно, почти беззвучно засмеялась. И тогда он вытащил из кармана пистолет, быстро прицелился и выстрелил.
Глава 10. Преступник или сумасшедший?
Встреча с женщиной в баре вернула Андрея в реальность, хотя и сама эта встреча, и эта женщина, и то, что она ему сказала, было продолжением нереальности происходящего. Он словно погружен был в гипнотический сон, а теперь вдруг проснулся, стал ясно мыслить, и тогда все нереальности этого вечера превратились в грубую постановку. В том, что Ефим Долинин опасный сумасшедший, у него не осталось никаких сомнений. Да, именно опасный, способный на все, поэтому прежде всего нужно подумать, как обезопасить Сашеньку и Настю; и именно сумасшедший: нормальному человеку не придет в голову устраивать такие любительские спектакли. Действовать нужно срочно, пока он не натворил бог знает чего.
Андрей вернулся в машину и первым делом позвонил Татьяне, Настиной сестре, попросил переночевать сегодня у них, не вдаваясь в подробности, описал ситуацию, снабдил ее инструкциями о мерах безопасности. Затем обзвонил своих немногочисленных сотрудников и назначил им встречу в офисе агентства в десять часов. Вечер пятницы — конечно, не самое удобное время для того, чтобы нагружать их срочной, незапланированной работой, но другого выхода не было. Впрочем, и Вениамин, и Денис, и секретарша Оля (Андрей и сам не знал, зачем он ее-то высвистнул) отнеслись к несанкционированным действиям своего босса вполне нормально: никто не возмутился бесчинству, никто не стал капризничать или отговариваться неотложными делами.
Ровно в десять часов вечера в агентстве «Инкогнито» началось экстренное совещание. Андрей подробно рассказал Денису и Оле (Вениамин в основном был в курсе) о своей встрече с Ефимом Долининым, о том, что за ней последовало, об аварии шестилетней давности и о программе «Нострадамус». Наибольший интерес вызвали диски — вероятно, как нечто материальное — они их просмотрели несколько раз, после чего Вениамин диски конфисковал, отогнал всех от компьютера, чтобы не мешали, и принялся над ними колдовать. Оставшиеся же не у дел сотрудники стали излагать свои версии. Первым взял слово Денис.
— Месть! Это очевидно! — прокричал он и почему-то вызывающе посмотрел на Олю, словно ждал, что она не примет его версию, и тогда прощай, карьера сыщика.
Та удивленно пожала плечами и, в свою очередь, посмотрела на Андрея, как будто искала у него защиты против напора Дениса.
Он украл Антона из мести. Все дело в этой аварии. Возможно, отец ребенка, или его шофер, или еще кто-то, имеющий отношение к семье Гриценко, был виновником аварии.
— Никто не был, — Вениамин оторвался от монитора, — я пробивал.
— А ты еще раз пробей, — не хотел сдаваться Денис, — может, плохо проверил.
— Нормально проверил.
— Ну тогда Долинин похитил ребенка, потому что его сестренка больна. Один ребенок здоровый, а другой больной — несправедливость, значит… — Денис понял, что занесло его совсем не туда, смутился и замолчал.
— При чем здесь это? — возмутилась Оля, не желая видеть смущение Дениса. — Вокруг полно здоровых детей, почему похищать нужно было именно этого ребенка? И потом, Антоша не совсем здоров, у него, как ты знаешь, довольно серьезная форма аутизма. А что касается мести, вполне возможно. Только тут скорее месть самому себе.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Андрей. Высказанная Олей мысль отчасти совпадала с одной его идеей.
— Авария произошла шесть лет назад, а программа «Нострадамус» была создана через четыре года после этого. Возможно, Ефим винит себя за то, что не мог предотвратить аварию. Разработай он раньше программу, несчастья бы не произошло.
— Умница! — похвалил Андрей. — Только все же объясни, почему Долинин похитил именно Антошу? В твоей версии тот же пробел, что и у Дениса, — подпортил он похвалу, уравняв «умницу» с оконфузившимся горе-сыщиком. — И какое отношение к этому похищению имеют те, другие ситуации — на Ильина и на дороге?
— Ну… не знаю, — растерялась Оля. — Имеют какое-то, раз на дисках… раз вам передали…
— Все эти люди: Валуев, Голованова, семья Гриценко, на первый взгляд, а также на второй и на третий, ничем между собой не связаны. И все-таки между ними должна быть связь, ты права, Оленька. Пока мы ее не найдем, понять до конца логику преступника не сможем. — Андрей сделал паузу, оглядел свой коллектив: Оля и Денис выжидательно смотрели на него, Вениамин кивнул, не отрываясь от монитора. — Но мы должны попытаться. Пока просто примем на веру, что связь существует, какая — не важно. Долинин совершает два преступления, почему — сейчас тоже не важно, потом похищает Антошу Гриценко, возможно, для того, чтобы убить, как и тех, предыдущих, но одно дело — взрослые люди, совсем другое — ребенок, маленький мальчик. Он понимает, что убить его не сможет, держит где-то и очень тяготится ситуацией. Кроме того, его гнетут те, прошлые преступления, Ефим совершенно запутывается, не знает, что делать. Узнает, что наше агентство занимается поиском мальчика, переживает заново ситуации преступлений, записывает их, потом встречается, как бы случайно, со мной на дороге, рассказывает, заинтересовывает, вовлекает в игру, понимает, что я начну расследование, значит, пойду по его пути, подбрасывает диски в кабинет Валуева… Ерунда! Чушь! — Андрей в сердцах стукнул кулаком о ладонь. — Моя версия ничем не лучше ваших. Не годится! Не знаю! Он сумасшедший, как можно понять логику безумца?