— Ефим Долинин? — весело осведомился Никитин, не для того, чтобы подбодрить этот дрожащий, умирающий шепот, а просто для того, чтобы не ошибиться в собеседнике: вдруг у Долинина кто-то заночевал и разговаривает он совсем не с тем человеком?
— Да, — развеял его опасения Ефим, но сам окончательно скис.
— Замышляете новое убийство? — не дав противнику прийти в себя, нокаутировал он его новым вопросом.
— Да, — признался оглушенный противник, но тут вдруг спохватился и стал все отрицать.
Тогда Андрей переменил тактику и заговорил с ним так, как разговаривает психиатр со своим пациентом. И был поражен реакцией — Ефим ему сразу поверил. Поверил, как поверил бы маленький, испуганный, запутавшийся ребенок доброму, сильному, умному взрослому, который сможет его защитить и спасти — просто вынесет на руках из кошмара. Долинин не стал отрицать своей вины в преступлениях, пообещал не совершать нового.
На Андрея этот разговор произвел тягостное впечатление. Ему стало жаль Ефима, ведь, очевидно, это действительно всего лишь потерявшийся сумасшедший, а никакой не злодей. Если Долинин и затевал игру, то не для развлечения, а для того, чтобы его вынесли из кошмара. Скорее всего, здесь имеет место раздвоение личности, бедняга не ведает, что творит, не хочет быть злодеем, но самостоятельно не может остановиться. Надо завтра же связаться с его психиатром, а пока… Не подняться ли к нему в квартиру, не поговорить ли по душам? Утешить, приласкать и добиться полного признания…
Он совсем уже собрался осуществить этот план, даже вышел из машины, но вовремя одумался: кто знает, как поведет себя Ефим, без предварительного разговора с психиатром нельзя предпринимать никаких таких шагов, он никогда не работал с сумасшедшими и может допустить серьезную ошибку. Не только не добьется признания, но и, наоборот, спровоцирует Долинина на какие-нибудь непредсказуемые действия.
Андрей оставил Дениса в своей машине наблюдать за Долининым, еще раз обговорил с ним всевозможные варианты, которые могут возникнуть, вызвал такси и отправился в офис.
Но как только он отъехал от дома Ефима, весь разговор стал казаться ему каким-то неправильным, фальшивым или, скорее, поддельным. Когда они продумывали этот разговор, рассчитывали, что Ефим узнает по голосу Андрея и поймет, что с ним вступили в игру, приняли его вызов. Но Ефим не узнал или, что еще вероятней, сделал вид, что не узнал, никаких новых загадок не кинул, а притворился этаким несчастным дурачком. Что это — более тонкая и сложная игра? Или не игра вовсе? Их просто морочат — сам Ефим или кто-то другой. Но с какой целью?
Если это не Ефим — то он не морочит. Потому что цель тогда может быть только одна — помочь найти ребенка, натолкнуть на правильный путь.
Если Ефим — то он тоже, вероятно, не морочит. Потому что и в этом случае цель та же — помочь им найти ребенка. Он, Ефим, не справляется со своими преступными желаниями и потому просит их…
Нет! Не то, все не то! Или только лишь отчасти то. Во всяком случае, он правильно сделал, что не вступил с Долининым в прямой контакт, не поднялся к нему в квартиру. Конечно, Антошку он держит где-то в другом месте. Теперь им остается следить за ним и надеяться, что он выведет их на мальчика. Следить очень осторожно, так, чтобы он ни в коем случае этого не заметил.
Вениамин пребывал в крайней степени возбуждения, когда Андрей вошел в офис. Он яростно барабанил по клавишам, издавал какие-то папуасские возгласы, громко смеялся. Посторонний решил бы: человек находится под кайфом, но Никитин прекрасно знал своего подчиненного и понял, что тот просто докопался до чего-то чрезвычайно интересного.
— Привет, привет! Быстро ты обернулся, — проговорил он довольным, сытым каким-то тоном, не отрываясь от монитора.
— Ничего себе быстро! — Никитин посмотрел на часы. — Меня три с половиной часа не было.
— Да? Надо же!
— Нашел что-нибудь? — спросил он, хотя и так было ясно — нашел, еще как нашел.
— А то! Тут такое! Сейчас одну штуку закончу и расскажу.
Минут пятнадцать Вениамин работал, время от времени выкрикивая нечто малоцензурное, но, очевидно, выражающее радость. Андрей, чтобы ему не мешать, налил себе остывший кофе и скромно сел в уголок у окна. От нечего делать он опять принялся анализировать свой разговор с Ефимом, что сейчас было совершенно бесполезно, даже вредно, потому что не давало никакой пищи к новым версиям, только рождало сомнения: правильно он поступил, решившись на этот звонок, или навредил делу, не может ли это спровоцировать Долинина на какие-нибудь непоправимые действия?
— Все! — Вениамин откинулся в кресле. — Я закончил. — Он снисходительно посмотрел на Андрея, усмехнулся чему-то. — Слушай, какую интересную сказку приготовил тебе дядя Веня.
— Сказку?
— Это я образно, — Балаклав нетерпеливо махнул рукой, — не придирайся к словам. Хотя ты прав, это не сказка, а настоящая жизненная повесть или, еще точнее, исторический роман, по всем законам соцреализма.
— Никогда не любил это направление.
— Я тоже, но дело не в том. В общем, слушай и не перебивай. В далеких шестидесятых годах в городе Гусеве жили-были мальчик и девочка.
— Это ты о ком?
— Узнаешь! Я же просил не перебивать. Так вот, учились они в одном классе, потом закончили школу — девочка очень хорошо, мальчик похуже, — но дружить не перестали. Мало того, дружба их переросла в более сильное чувство. Возможно, они бы поженились и прожили вместе счастливую жизнь, но мальчик попал в передрягу и оказался в тюрьме. Но любовь не прошла бесследно: у возлюбленной нашего героя родился сын. Через пять лет герой вышел на свободу и поселился в нашем городе. Через три месяца после этого сюда же переехала и она вместе с ребенком. Но почему-то и тут свадьбу справлять они не стали, оформлять отношения тоже. Прошло не так много времени, а неугомонный наш герой снова загремел в тюрягу. Вышел и через пару лет опять оказался на нарах. Сын между тем рос, мужал, взрослел и в конце концов превратился в уважаемого директора филармонии…
— Черт! Валуев? Что ж ты сразу…
— Терпение! Впереди самое интересное. Мать Валуева — женщина, наверное, весьма почтенная, но ничего особенного. А вот отец… Ты крепко сидишь?
— Да ладно, Вень, обойдемся без театральных эффектов.
— Так вот, отец у нас личность ну-у крайне неординарная — Иса. Знаешь такого?
— Смотрящий города?
— Вот-вот!
— Погоди! Все это действительно похоже на сказку. — Андрей подошел к Вениамину, заглянул через плечо в монитор. — Там что, все именно так и написано?
— Считай, это моя литературная обработка. Но факты, факты! Светлана Сергеевна Валуева — мать Валуева Анатолия Исаевича. Это-то, вот сам смотри, бесспорный факт. Сейчас я тебе найду. — Вениамин нашел нужный файл, ткнул в монитор пальцем. — Видишь, запись о рождении Гусевского ЗАГСа. Дальше. Валуева и наш Иса, в миру Стотланд Исаий Яковлевич, заканчивали одну школу в одном и том же городе, в один год — против этого факта, согласись, тоже не попрешь. А вот и доказательства. — Балаклав щелкнул мышкой. — Смотри, если не веришь. Потом он садится, у нее рождается ребенок, без мужа, но отчество, заметь, Исаевич. Переезжают они в наш город, когда он откидывается. Далее. Внешнее сходство. Фото Валуева Анатолия Исаевича в сорок лет, это тот самый снимок, что был в газете, но, если хочешь, могу еще какой-нибудь подыскать. А вот фотография нашего Исы в тридцать семь лет. Сравни-ка.
— Похожи. В самом деле похожи! Нос тот же, скулы, волосы. Но главное — нос.
— Это ты хорошо заметил — нос. Такой шнобель ни с чем не спутаешь, явное семейное сходство, ну, или не только семейное.
— Но только все это еще не доказывает…
— Доказывает. Дело не в одном внешнем сходстве, тут прочие факты, и в своей совокупности они и формируют доказательство. Я потом все это распечатаю, разберешься на досуге. Кроме того, я пробил: основным спонсором филармонии является фирма, принадлежащая нашему смотрящему. Ну с чего бы, скажи на милость, ему так заботиться о музыкальной культуре города, если бы не сын? И ты вот ломал голову, почему особняк не снесли, он не мог не мешать, когда велось строительство офисов. А при таком раскладе кто же осмелится вмешиваться, землю отстаивать? Тут, если начнешь возникать, только и добьешься земельного участка на кладбище. Так что убийство Валуева, если все-таки это было убийство, а не несчастный случай, — очень серьезная вещь. Сам-то он, конечно, простой директор филармонии, но вот папочка его совсем не простой.
— Не простой. Если он, конечно, папочка.
— Так ведь факты! — возмутился Вениамин.
— Факты-то факты, — Андрей покровительственно похлопал Балаклава по плечу, — но требуется проверка.
— Какая еще проверка?
— Человеческая, личностная. Съездить в этот Гусев надо, разыскать какую-нибудь подругу детства Валуевой, поговорить. Может, Иса с Валуевой и не дружили даже, и никакого романа у них не было. Тогда твои факты превратятся в обыкновенные совпадения.
— Совпадения!
Вениамин надулся, вылез из-за компьютера, уселся, нахохлившись, в уголке у окна, где до этого сидел Никитин.
— Мы тут старались, — он имел в виду себя и Интернет, — работали, но если так…
— Не знаю, как туда съездить. — Андрей в задумчивости бродил по комнате, словно и не замечая, что Вениамин обиделся. — Времени в обрез, людей в обрез. Завтра я хотел бы встретиться с психиатром Долинина, да и Дениса надо сменить на его посту, не может же он совсем не спать, не есть, организм, конечно, молодой, но тоже ведь возможности его не безграничны. Придется в Гусев Олю посылать. С утра пусть туда съездит, благо это недалеко, а вечером встретится с соседями Головановой. Справится ли?
— Если хочешь, я могу съездить, — все так же обиженно проговорил Вениамин.
— Ну да! — Андрей засмеялся. — Не могу же я работника интеллектуального труда так нерационально использовать. — Он подошел к Вениамину, в шутку погладил его по голове. — Ты мне здесь нужен. Работа твоя еще не закончена.