Личный состав дивизиона был весьма неоднороден. Тут были солдаты и офицеры, прибывшие из госпиталей после выздоровления, а также и те, которые прошли всего лишь короткую подготовку в школе. Артиллерист-полковник из вышестоящего штаба, прибывший на проводы дивизиона, остался весьма доволен погрузкой и только сокрушался по поводу того, что одеты артиллеристы, отправляющиеся на фронт, были совсем не так, как в сорок первом. На многих канонирах поношенные, в заплатах, мундиры. Стыд, позор… Ведь почти у каждого героя-фронтовика — Железные кресты, медали, нашивки за ранения…
Выражения лиц тоже не однородные. На одних — у тех, кто только еще едет за крестами, глуповатый восторг, на других — уныние, на третьих — отрешенное безразличие, которое полковник отнес за счет хронического недосыпания. Вполне возможно, многих подняли по тревоге с постели и сегодня. Цепко держалось еще подернутое сентябрьским осенним туманом утро.
К полковнику подбежал командир дивизиона щеголеватый майор в новеньком, пахнущем дорогими дамскими духами мундире.
— Эшелон к отправке на Восточный фронт готов! — доложил он, вскинув руку к высокой тулье щегольской фуражки.
Полковник в кожаном реглане, прихрамывая и скрепя новыми сапогами и ремнями, вышел на середину строя, застывшего на платформе.
— Солдаты фюрера! Сегодня вы отправляетесь на Восточный фронт, туда, где идет битва за наше жизненное пространство. Не исключено, что вы окажетесь там, где решается главная судьба войны, — на Волге, в армии генерал-полковника фон Паулюса. Радуйтесь! Гордитесь! Быть там — великая честь. Фюрер верит, что вы сокрушите красных фанатиков Сталина и перешагнете через Волгу. А там рядом Урал! Рядом победа. Хайль Гитлер!
— Зиг хайль! — вразнобой ответил строй.
— И последнее, — заключил, подняв руку, полковник. — Вам доверена новая боевая техника. Ни одна из этих пушек не должна попасть к русским. Ясно?
Полковник обернулся к командиру дивизиона:
— Требую организовать надежную охрану эшелона в дороге. В путь! Волга ждет вас. Хайль!
Уже перед самым отправлением эшелона с офицерами разговаривал крупный специалист по перевозкам войск на Восточный фронт. На его новеньком мундире красовался Железный крест.
— На польской территории вы можете встретить отдельные разрозненные нападения, подложенную мину, одиночный выстрел, разведенные рельсы… А вот в Белоруссии могут быть непредвиденные нападения крупных банд, численностью порой до батальона. Нападения совершаются, как правило, ночью. Но они могут быть и днем. Особо опасные районы прошу отметить на картах: Береза — Барановичи — Столбы — Негорелое — Борисов — Орша, брянские леса, ну, а дальше пойдут степные места. Там можете спать спокойно.
Знаток партизанских зон сложил карту, сунул ее в новую планшетку.
— На каждой узловой станции требовать, чтобы прицепили перед эшелоном две-три платформы с балластом. У меня все. В добрый путь, господа! Вас ждут!
Офицеров провожали расфуфыренные с заплаканными восторженными глазами молодые дамы. Они размахивали шляпками, слали воздушные поцелуи и сыпали наказы: «Вернуться с победой», «Прислать из России черную икру, бобровые воротники, медвежьи и верблюжьи шкуры…»
В рюкзаке у каждого офицера лежали коньяк, шнапс, французское вино и головка голландского сыра. Это здорово помогало будущим окопникам веселиться, и они горланили ободряющие песни, пока эшелон грохотал, пересекая Польшу. К вечеру изрядно притомленные спиртным господа угомонились. Кто захрапел, развалясь на полке, кто, уронив голову на стол или рюкзак, дремал… Но вот по вагону разнесся крик: «Россия! Белоруссия! Новая территория фатерлянда!» — и оргия разразилась с новой силой. Грянула песня:
Россию мы перевернем,
К черту, вверх ногами.
И дальше с фюрером пойдем
Топтать все сапогами.
На станцию Борисов эшелон прибыл перед рассветом. Обер-лейтенант, комендант станции, поздравил майора с благополучным прибытием. Поинтересовался, как ехали, и страшно удивился, узнав, что в пути от Варшавы до Борисова по эшелону не было произведено ни одного выстрела. На лицах у офицеров и солдат дивизиона, с помощью коменданта осознавших этот знаменательный факт, появились улыбки и даже маленькое разочарование: столько говорили о лесных бандитах, их диверсиях на железной дороге и вдруг ничего… Вот уж поистине у страха глаза велики!
Но их радость была преждевременной… Переворачивать Россию этим воякам не посчастливилось. У деревни Осово, что в 10 километрах западнее Крупки, Россия вдруг сама перевернула их вместе с пушками, автомобилями, боеприпасами и заявками на черную икру, медвежьи и верблюжьи шкуры.
Диверсионная группа подполковника Спрогиса ровно за два часа до рассвета заняла удобное положение в густом кустарнике у железной дороги. Никто и не догадывался, конечно, что группе предстоит скорректировать маршрут эшелона с новыми пушками и претендентами на земельные наделы в России. Она просто вышла на первую свободную охоту. В ее состав входили Сандыбаев, Дмитриев, Буташин, Болдин, Маковец, Виноград, Жуков, Нина Шинкаренко, старший лейтенант медицинской службы Михайлов и другие.
Соглашаться с решением командира самому идти на железную дорогу комиссару очень не хотелось, так как не было сколько-нибудь полных разведданных об охране железной дороги на перегоне Борисов — Крупки. Никто также не знал толком, где и когда лучше подойти к ней. Однако уговорить решительного, темпераментного и даже дерзкого в полемике Спрогиса оказалось делом несбыточным. Он доводы выслушал, покивал согласно и… ушел с ребятами.
Путь к железнодорожной магистрали был нелегким. По лесам и болотам Можи, Бобра, Велятича бойцы прошли около тридцати километров. Притомились изрядно. Однако отдыха не позволили себе. По прибытии в район действий они незамедлительно заминировали полотно железной дороги, идущей из Борисова на Крупки, подключили подрывную электрическую машину и начали ждать подходящий для подрыва «объект». Несколько разведчиков во главе с сержантом Виноградом заняли удобное место для наблюдения. От них время от времени поступали осторожные сигналы: «Идет маневровый паровоз», «Миновал с балластом». «Прокатило пять вагонов с каким-то грузом»…
Спрогис лежал за пнем, слушал неутешительные доклады и чертыхался про себя:
— Мелкотня… Дохлая рыбешка… Фашистское дерьмо. Нам нужна крупная дичь. Черт побери, куда же все девалось? Не придумал же Гитлер свернуть Восточный фронт. Значит, должны же дождаться!
Никакой связи с подпольщиками, работающими на железной дороге, у Спрогиса пока не было. Вся надежда сейчас возлагалась на своих же разведчиков, и они проявили поразительную ловкость и изобретательность. Один из бойцов, облачившись в захваченную с собой одежду рабочего, занятого ремонтом путей, с лопатой в руках вышел на насыпь, где свободно расхаживая среди других рабочих на железнодорожном полотне и внимательно наблюдал за дорогой.
Несколько пропущенных без происшествий дрезин и поездов с небольшим количеством вагонов убедили охранников, что ничего страшного нет, работа идет нормально и происшествий, кажется, не предвидится. Два немецких солдата прохаживались по путям, оживленно балагурили и хохотали, время от времени для острастки покрикивали на выбившихся из сил путейцев.
Но вот на полотно выскочила еще одна пара охранников и криками, а также ударами прикладов в спины живо согнала всех рабочих с полотна дороги.
Спрогис обрадовался: значит с минуты на минуту жди эшелона с чем-то очень важным.
По цепи пошла команда: «Приготовиться!» Полтора десятка хорошо вооруженных бойцов-десантников залегли в 25—30 метрах от железной дороги в густом кустарнике, на опушке леса. В утреннем тумане показался эшелон с артиллерией и прислугой. Впереди паровоза — две платформы, нагруженные мешками песка и прочим балластом.
— Прекрасно! Как раз то, что надо, — обрадовался Спрогис и тут же скомандовал: — Рвать заряд под паровозом, пропустив платформы!
— Есть! — доложил боец-подрывник Дмитриев.
В тот же миг грянул взрыв под паровозом, и он, окутанный паром, рухнул под откос. За ним закувыркались, как игрушечные, вагоны с солдатами, платформы с пушками и тягачами. В середине эшелона мощно рванул, осыпая небо искрами, вагон со снарядами. Разлилось море огня.
— Огонь по оккупантам! — скомандовал Спрогис.
Очереди из пулеметов и автоматов резанули в упор по непрошеным гостям, которые всего четверть часа тому назад оживленно мечтали о том, как прекрасно и счастливо они заживут в российской колонии где-нибудь на Волге или Днепре. Как превратят богатейшие черноземы в тучные нивы и озолотятся на них. Русских батраков, ленивых и неумных, они плетьми заставят пошевеливаться и приносить своим хозяевам доход, они научат этих свиней трудиться!..
Под обломками штабного автобуса, рухнувшего под откос вместе с платформой, десантники нашли тяжело раненных капитана и ефрейтора. Оказав им помощь, тут же узнали, что 87-й артиллерийский дивизион направлялся на пополнение 87-й пехотной дивизии, выведенной в резерв командующего группой армий «Центр» в район Брянска. В конце октября дивизию должны перебросить на сталинградское направление. Как позже выяснилось, это были весьма ценные и вовремя добытые разведывательные данные.
Оба пленных оказались баварцами, побывавшими в боях под Москвой, оба ранены осколками русской «катюши» и обморозили себе уши. Всю зиму и лето пролежали они в госпитале и теперь, признанные годными к дальнейшей военной службе, снова отправились в пекло Восточного фронта. Обоих интересовал один и Тот же вопрос: «Когда же все это кончится?» Им говорили: конец войны — взятие Москвы. Но Москва не взята, война продолжается. Не война, а бойня. Из России мало кто возвращается. Родным приходят лишь похоронные извещения и бляхи от мундиров.
— Но где-нибудь победа все же ждет нас. Не станет же фюрер обещать ее попусту. Это было бы слишком жестоко…