— А где же маты и тата невесты? — спросил один из полицаев, ставя у порога винтовку.
— Они больны, гостюшки дорогие. Хворы, — ответила невеста, кланяясь.
— А с кем же сговор вести? Кто нас принимать будет? За стол усаживать?
— Дядюшка вот родный, — представила невеста бедового энергичного мужчину. — Дядюшка, примите гостей, поговорите…
«Дядюшка» дополнительно водрузил на стол чугунок вареной картошки в мундире, кувшин клюквенного квасу.
— Чем богаты, тем и рады. Прошу к столу, господа! Поснедайте с дорожки, повечеряйте.
— А мы не вечерять приехали. Разве не видишь полотенце на плечах?
— Примерно догадываюсь, но сомнение берет.
Полицаи уселись за стол. От них уже изрядно несло сивухой. Адам шмыгнул под занавеску к невесте. Так положено при сватовстве.
— Это какое же сомнение? Что за сомненье такое? — спросил рябой полицай, нетерпеливо вытаскивая из бутылки длинными зубами тряпичную пробку.
— Да как же… Такая честь оказана крестьянской семье! Батя ее пастух, неумытый пахарь, бульбовоз… И вдруг становится родственником защитника германского рейха! Так я говорю? Не ошибся?
— Хватай высче! — вскинул палец над плешивой головой осоловевший полицай с хохолком над заплешиной. — Аж члена партии самого Гитлера! Выпьем же за жениха, нами сопровождаемого!
Выпили за жениха. Потом за невесту. За полицаев, что б им лучше жилось. За новый порядок в Белоруссии…
Полицаи, размягченные самогоном и теплом, пьяно запели. Адаму это не понравилось, и он вытолкал их вон из хаты, сказав, чтобы они проветрились и ожидали его у старосты.
Десантники из-за дома внимательно следили за Адамом и полицейскими. По приказу Гниденко они решили не трогать полицаев — пусть себе допивают самогон у старосты, не до них сейчас.
За столом в избе остались трое: жених, невеста и «дядюшка». Адам, изрядно выпивший, убеждал «дядюшку»:
— Я прошу не беспокоиться, мы будем жить оченно хорошо. У нас все будет.
— Где вы собираетесь жить, господин Адам?
— Как это где? Здесь, в Белоруссии.
— А кто вам разрешит?
— О! Это решено. Фюрер будет давать каждому солдату и служащему администрации сорок семь десятин земли.
— А вы в это верите, Адам?
— А как же? Я должен верить. Я — член национал-социалистской партии.
— А известно ли вам, что Красная Армия уже вплотную подошла к Белоруссии?
— О! Это временно. Фюрер готовит реванш и за Сталинград, и за Курск.
— Ну а если не будет этого реванша? Что тогда?
— О! Европа большая. Мы найдем место в Бельгии, Франции, Польше, Югославии… Там, где фрау Марина пожелает. В конце концов, у моего отца хороший особняк…
— Ну а если и в Европе для вас не останется места? Для фашистов, значит?
— О! Вы очень злой дядя. Не надо так. Я могу обижаться… Давайте, как это… по-родственному.
— Да, да… поговорим по-родственному. Для регистрации брака с иностранцем, как вы знаете, требуется разрешение соответствующего правительства. В данном случае Советского.
Светлые брови Адама взметнулись на лоб:
— Какого еще советского? Мы здесь хозяева. Мой фюрер!
— Ваш фюрер преступник. А вы, Адам Фердерер, оккупант. Сидите спокойно! Без шума! Именем Советской власти вы задержаны. Сватовство отменяется. Речь пойдет о другом, более серьезном деле.
— Кто вы? — простонал немец, валясь спиной к простенку.
— Капитан Красной Армии.
— Как вы здесь оказались?
— Мы всегда здесь. Мы на своей земле. В отличие от вас. Вы зачем сюда пришли? Убивать, грабить, увозить в Германию наших девушек?
— Я никого не убивал, не ограблял… Я только нес службу на станции. У меня хорошая репутация…
— Если бы было по-другому, вы были бы давно убиты, — жестко сказал «дядюшка». — Вы — наш враг. А у врагов одна репутация. Но разговор сейчас не об этом. Вы должны помочь нам.
— Я сделать этого не могу, — обливаясь холодным потом, промямлил Адам. — Я национал-социалист.
— Можете! Вы можете жить и без сумасшедшего Гитлера, как жили ваши предки. Если, конечно, захотите этого.
Адам закрыл глаза. Все кончено. Смерть. Он попал в западню. И зачем он приехал сюда, в эту паршивую деревушку? И вообще… Зачем ему Россия? Чтобы вот так умереть, сидя за столом перед русским офицером, который хлещет наотмашь жестокими словами? Зачем же я, чистокровный ариец, полюбил простую славянку? Постой, Адам! Это же большое человеческое чувство… А может, в словах офицера тоже есть истина? Гитлер звал к завоеванию жизненного пространства. Но разве у нас его не было? У отца тридцать гектаров земли. А у Геринга, Лееба их тысячи! Может, можно было обойтись своим и не лезть в Россию? Об этом ему не раз говорила и Марина, но он отшучивался, наперед уверенный в своей правоте и в том, что она, будущая его жена, в конце концов поймет его и согласится с ним. Видать, и вправду чужим добром богат не будешь… А тут еще Сталинград, Курск…
Лихорадочно работал мозг Адама. Еще многое было не ясно, однако выбора нет…
— Сохраните мне жизнь и скажите, что я должен вам для этого сделать, — сказал он, вытерев тыльной стороной ладони холодный пот со лба.
— Вы должны выполнять наши задания, — ответил Гниденко. — Точно и неукоснительно.
— Я сделаю все, только не убивайте меня. Я национал-социалист, но не фашист!
— Это одно и то же. Но мы знаем, что немец немцу рознь. Есть фашистские убийцы, грабители. Есть честные немцы, хотя и обманутые национал-социалистами. Мы, советские люди, с уважением относимся к немецкому народу, к труженикам, к искренним друзьям Эрнста Тельмана.
— Благодарю вас. Я еще буду много думать…
— Благодарите Марину. Она и ее товарищи усмотрели в вас искорку честности, доброты. С нами идут тысячи настоящих сынов Германии. Они, не жалея себя, борются против Гитлера. Им и новую Германию строить. Идите к ним!
Адам немножко повеселел. На глаза его навернулись слезы. Он глотал их и говорил, говорил, будто хотел излить свою душу:
— Я верю, я знаю, что вы все, все русские, — добрые, хорошие люди. Мы для вас, наш фюрер принесли много горя, реки крови! Но мы будем искупать вину… Лично я, Адам Фердерер, хочу дружбы, мира. О, я бы просил вас выслушать один вопрос, господин офицер…
— Слушаю вас.
— Чтобы никто не знал наш разговор, кроме Марины. Пусть это будет большой секрет между нас. Я буду выполнять ваши задания. Если об этом узнает еще другой — мне капут. Гестапо…
— О нашем разговоре никто знать не будет. От вас, Адам, требуется немного: два раза в месяц передавать нам данные о перевозках войск, боевой техники, боеприпасов и горючего по железной дороге Минск — Орша через Смолевичи, об изменениях в численности воинских гарнизонов в городах Минск, Борисов.
— Я буду вести разведку?
— Да. Станете нашим разведчиком. За это вам сохраняется жизнь. За наиболее ценные донесения мы отблагодарим вас настоящими немецкими марками. Не оккупационными.
Адам молча кивнул головой.
— А теперь напишите все, что знаете о составе немецкого гарнизона в Минске, — сказал Гниденко.
Адам долго морщил лоб над бумагой, которая от него требовалась. Когда он закончил, Гниденко внимательно перечитал все и протянул ему руку:
— Будем друзьями, Адам. Вы еще долго будете вспоминать добрым словом этот час. Вам просто повезло, что вы встретились с Мариной. Судьба! Успеха вам, «господин Эрих». Это ваше новое имя.
Адам выпил рюмку водки и спросил:
— Господин офицер! Можно повидать Марину? Я ее сильно люблю. Это правда, господин офицер. Правда…
Гниденко, игравший роль «дядюшки», улыбнулся:
— Я думаю, можно. Если, конечно, Марина не возражает. Но хочу, чтобы вы знали! Марина сегодня поедет ко мне погостить.
— Она вернется? — обеспокоился Адам.
— Непременно вернется месяца через два. Постарайтесь за это время твердо решить: за новую Германию вы или за старую.
— Яволь…
«Эрих» оказался на редкость обязательным. Он аккуратно собирал данные о гарнизонах в Минске и Борисове. До мелочей учитывал воинские и другие перевозки по железнодорожной магистрали Минск — Орша и два раза в месяц передавал сведения десантникам. Командование оперативной группы благодаря этим донесениям имело возможность ежемесячно следить за изменениями в численности немецких гарнизонов в указанных городах, располагало абсолютно точными данными о перебросках живой силы, боевой техники, горючего и других грузов на фронт. Анализ воинских перевозок врага за несколько месяцев позволял разведотделу штаба фронта определять характер предстоящих боевых действий группы армий «Центр», в частности, 4-й армии, которая снабжалась всем необходимым в основном по этой железной дороге. «Эрих» не только занимался разведкой, но и оказывал помощь в направлении советских разведчиков в глубь фашистской Германии. Многие из них с надежными документами с помощью Адама садились на пассажирские поезда оккупантов на станции Смолевичи и благополучно добирались до места назначения. Это был у десантников первый немец-разведчик, член национал-социалистской партии, работавший против гитлеровской Германии. За добытые сведения и услуги, оказанные десантникам, он регулярно получал солидные суммы настоящих немецких марок. Не отказывался.
За пять месяцев (май — сентябрь) 1943 года благодаря умелой и энергичной работе офицеров-разведчиков оперативной группы во главе с капитаном Гниденко Алексеем Степановичем была решена нелегкая задача, поставленная Центром. В городах Могилеве, Борисове, Минске действовали надежные разведывательные группы. Для этих групп за три месяца в сложных условиях из числа советских девушек-патриоток были подготовлены, устроены, прописаны и работали в указанных городах наши замечательные радистки «Ребус», «Катя» и «Вера». Рискуя ежеминутно быть схваченными гестапо, они, члены Ленинского комсомола, беспредельно преданные Родине, с честью выполняли свой долг перед советским народом. Это они помогли оперативной группе десантников решить одну из самых трудных задач — создать в крупных городах устойчивые и надежные разведгруппы со средствами связи.