И он…
Да что со мной такое?!
На несколько мгновений тьма прояснилась и отступила. Я вдруг увидела себя со стороны и не узнала.
Откуда во мне это взялось?!
Почему моё отношение к Рейнарду поменялось так стремительно?!
Щёлк!
Тьма вновь обрушилась на меня, будто по мановению переключателя. Меня вновь заколотило, но в этот раз я уже попыталась сопротивляться. Попытка, правда, вышла слабой и была немедленно задавлена ненавистью!
— Вы…
Горячие руки обвили меня за плечи. Я почувствовала, как меня потянули и властно прижали к чему-то твёрдому, крепко удерживая на месте и не давая дёргаться.
— Тише, тише, Алина, — выдохнул мне в ухо Рейнард, — успокойтесь. Всё в порядке.
Это спровоцировало новый приступ ненависти! Я зарычала и забилась в его объятиях, но они словно были стальными — ни один мускул в руках Рейнарда даже не дрогнул.
— Я… я… — прошипела я, задыхаясь. Силы стремительно пошли на убыль, — я…
— С вами что-то случилось, Алина, — голос Саторро звучал твёрдо и решительно, но, в то же время, успокаивающе. Я всхлипнула и против воли прислушалась, — пока не знаю, что именно, но чувствую, что это кричите не вы. Слушайте мой голос. Только его. Сосредоточьтесь на нём.
Я протестующе замычала и бросила последние силы на выдирание из его хватки, но Рейнард держал меня так крепко, словно я была замотана в стальные цепи.
— Тише, тише, — продолжал Саторро. Я ощутила прикосновение его ладони к затылку, поняла, что он прижал мою голову к своему плечу. И…
И вдруг ощутила странное.
Сознание будто разделилось. Ненависть никуда не ушла, но она будто бы немного отползла, освободив место для чего-то более светлого.
Теперь внутри меня словно сидело две Алины. Та, которая тянулась к Саторро, и та, кого колотило от ненависти к нему. Непонятной, лютой ненависти, выжигающей всё вокруг!
Что это вообще за фигня?!
Внезапно я ощутила, как мои руку властно накрыла сухая твёрдая ладонь, а чьи-то пальцы переплелись с моими.
— Я буду держать вас до тех пор, пока вы не придёте в себя, — сказал мне Рейнард, — неважно, сколько потребуется времени! Я не знаю, что с вами произошло, Алина, но чувствую, что всё это говорили не вы. Или же вы, но не по своей воле. Тот, кто посмел сделать это с вами, горько об этом пожалеет!
От этих слов по позвоночнику прошёл озноб. Сердце учащенно забилось, дыхание сбилось от волнения, а в животе вдруг стало жарко-жарко.
Я никогда не слышала подобных слов от мужчины.
Да у меня и мужчины-то никогда не было! И уж тем более, никто меня так не держал…
Я часто задышала, пытаясь прийти в себя. Ненависть продолжала накатывать, но она уже не была такой обжигающей. Близость Саторро словно действовала на неё, растапливая, как лёд на жарком солнце.
Мне вдруг ужасно захотелось поблагодарить его. За заботу, за то, что беспокоился обо мне, за то, что вытаскивал из передряг…
За то, что просто держал за руку.
Я напрягла последние силы и, резко выдохнув воздух, смогла произнести плохо слушающимися губами:
— Спасибо.
И почувствовала, как руки Саторро напряглись.
— Неужели вы приходите в себя? — усмехнулся он и тут же приказал:
— Не шевелитесь. Я сам уложу вас.
— Куда? — ахнула я. Невольно распахнула глаза и тут же прищурилась от яркого света, буквально затопившего всё вокруг.
Проморгавшись, я увидела, что Рейнард сидит на моей кровати и крепко прижимает меня к себе. Я полулежу у него на коленях, и от сползания вниз меня удерживают только его руки.
— Не надо меня никуда укладывать! — запротестовала я, — День в самом разгаре, еще столько надо успеть сделать!
Дыхание ещё не восстановилось, но ненависть уже почти полностью схлынула. Её жалкие крохи где-то в самой глубине души не шли ни в какое сравнение с тем, что было.
— Я не желаю слышать никаких возражений, — прищурился Саторро, — то, что с вами случилось, было ненормальным! Отдохните хотя бы час. Считайте это моим приказом.
— Не хочу! — возразила я, но в глубине души с облегчением выдохнула. Протест, который поднялся во мне, не был похож на то, что я испытала. Это чувство было нормальной реакцией на то, с чем я была не согласна, — я ещё не закончила с дневником Вивиан, вот!
— Один час ничего не решит, — хмыкнул Рейнард, — вы всерьёз намерены и дальше мне сопротивляться?
— Я… — слова вдруг застряли в горле.
Одним неуловимым движением Рейнард перехватил меня за талию. Перед глазами всё закружилось, я взвизгнула и успела только понять, что потолок и стены почему-то поменялись местами!
В следующее мгновение я уже обнаружила, что лежу навзничь на кровати, а Саторро нависает надо мной, придавливая мои руки к покрывалу!
Сердце заколотилось, как безумное!
— Что вы делаете? — гневно забилась я в его хватке. Бесполезно! Она была стальной, — Вы что задумали?
— Понял, что иначе вас не заставишь следовать моему приказу, — хмыкнул в ответ Саторро, перевёл взгляд на мои руки и вдруг посерьезнел.
— Алина, — отрывисто спросил он, — что это такое?!
Тут же метку Арчибальда пронзила обжигающая боль.
Глава 53
Боль в руке была такой сильной, что у меня вырвался невольный вскрик. Я будто бы прикоснулась к раскалённой плите или напоролась на железный прут!
Не проронив ни слова, Саторро аккуратно повернул злополучную руку так, чтобы видеть внутреннюю поверхность запястья.
Я немедленно заёрзала и изо всех скосила глаза так, чтобы не выпускать ничего из виду.
Первое, что я увидела — метку Арчибальда. Дракон по-прежнему скалился, по нему всё так же юркали ярко-зелёные искры. Боль не утихала, и меня это очень напрягло.
Может, Арчибальд что-то задумал?
Или…
Меня охватил липкий страх.
А что, если он пытается через метку как-то навредить мне? Или Саторро?
Тем временем, последний напряжённо вглядывался в рисунок, не особо обращая внимания на мои ёрзания.
Меня это обидело.
— Господин Саторро, ещё чуть-чуть, и я решу, что вы так соскучились по Арчибальду, что рады даже такому напоминанию о нём, — ехидно сказала я.
Ну, не признаваться же ему в открытую, что такое его близкое присутствие меня не напрягает, а наоборот, очень нравится. Правда, поза, в которой мы находимся, уж слишком двусмысленная, и…
Мысль, последовавшая за этим “и”, был такой развязной, что у меня вспыхнули щёки, и я разозлилась только сильнее.
Саторро мельком взглянул на меня. Его правая бровь приподнялась.
— А вы сами не замечаете ничего необычного? — вкрадчиво спросил он.
Я честно всмотрелась в метку. Сначала хотела ответить категорическим “нет”, но потом до меня дошло, что он имеет в виду.
Из-под метки Кирро как будто бы проступали очертания ещё одного рисунка. На коже виднелись завихрения бледно-розовых линий, абсолютно незаметных на первый взгляд.
Сначала я подумала, что это царапины, но чем больше вглядывалась, тем четче понимала: нет. В том, как они переплетались между собой, была определённая система.
Это же…
— Это рисунок! — ахнула я. Сердце взволнованно забилось.
— Верно, — кивнул Саторро. Он рывком отстранился от меня и поднялся. Я ощутила укол досады, но он не дал мне как следует огорчиться в глубине души. Просто наклонился, взял меня под локоть и поднял с кровати.
От такого движения голова закружилась. Я покачнулась, но упасть мне Рейнард не дал. Придержал за спину, не дав вновь рухнуть на кровать.
Другой рукой опять схватил моё запястье с меткой.
— Впервые вижу такое, — сказал он, беззастенчиво поворачивая мою руку туда-сюда. От его прикосновений по спине галопом неслись мурашки, а сердце колотилось, как бешеное.
А он, кажется, вообще ничего не замечал!
— Какое — такое? — рискнула спросить я. От волнения горло пересохло, и голос получился сиплым.
— Когда что-то проявляется под меткой, — пояснил Саторро, — обычно, когда она проявляется, то крепко впечатывается в кожу, и всё. Никаких других посторонних узоров или надписей рядом. А здесь… я не знаю, как это охарактеризовать.
— Может, просто подождать, пока само пройдёт? — предложила я.
А что? Любимый аргумент любого, перед кем замаячила перспектива тащиться ко врачу!
Однако Саторро упрямо мотнул головой.
— Не отходите от меня далеко, Алина, — распорядился он, — я хочу разобраться, что это за штука. Тем более… — и вдруг он осёкся.
— Тем более? — жадно переспросила я. Сердце вдруг замерло в предвкушении, а я ощутила, что стою на пороге чего-то важного. Словно Рейнард сейчас скажет что-то очень важное.
Или ободряющее…
Но Саторро мне такого удовольствия не доставил.
— Не важно, — бросил он, отпуская меня, — просто будьте неподалёку так, чтобы я в любой момент мог вызвать вас к себе.
Ох, зря он это сказал! В голове тут же закружилась тьма всяких глупостей, и я ожесточенно замотала головой, чтобы избавиться от них.
— Совсем недавно вы упомянули дневник Вивиан, — отрывисто сказал Саторро и словно вновь стал прежним — суровым и неприступным герцогом, — что вам удалось выяснить?
— Ах, да! — вспомнила я, — Секунду!
Выхватила дневник из-под подушки, лихорадочно пролистала в поисках нужного места.
Попутно с неудовольствием заметила, что пальцы у меня дрожат — буквально в такт бешено колотящемуся сердцу.
Нашла!
— Вот, смотрите, — сунула Рейнарду раскрытую книжечку, — ничего странного не замечаете?
Саторро приподнял бровь, но молча вынул дневник сестры из моих рук и бегло пробежал глазами по страницам.
– “Нефелия всегда знает, как приготовить знаменитый варнашарский гуляш. Она приглашает меня к себе в начале зимы — на посиделки. Мы будем готовить каладжики, гадать на картах и веселиться…” и что вам тут не нравится?
“Ещё бы знать, что такое каладжики”, — чуть не брякнула я, но вслух сказала другое:
— А вас всё устраивает? Это же бессмыслица!