А я-то думала, что все осталось в прошлом.
Руна и не думала, что будет так сложно. В конце концов, она привыкла играть отведенную ей роль. Казалось, прикинуться влюбленной по уши невестой будет легче легкого.
Однако после смерти Алекса флирт, интриги и обман казались неподъемной ношей. Отсюда истерика практически на глазах друзей Сорена и бутылка виски, зажатая в кулаке.
Сбежав из Новой республики, Руна по глупости полагала, что, возможно, ей наконец-то удастся побыть собой. Не глупой и пустой светской дивой, а ведьмой, которой ни от кого не надо прятаться. Настоящей Руной Уинтерс.
«Вот только какая она? – подумалось вдруг. – Какая Руна Уинтерс на самом деле?»
Она поспешно затолкала вопрос куда подальше.
Неважно. Крессиде нужна была армия, а у Сорена такая как раз имелась. Руне оставалось лишь завладеть этой армией. Значение имело лишь то, кем ей надо быть – девушкой, которая положит конец Кровавой гвардии и наконец-то обеспечит всем ведьмам безопасность.
Ты справишься. Помни, что поставлено на карту.
Не отходя от раковины, она снова глотнула виски, вздрогнув от резкого вкуса, и взглянула в зеркало. Оттуда на нее взирала зареванная девица с покрасневшими глазами, на носу и на щеках – красноватые пятна.
Взгляд Руны скользнул ниже. Подаренное Сореном платье было совершенно не в ее вкусе. Золото надлежало использовать только для акцентов, иначе оно привлекало слишком много внимания. А уж с кроем и вовсе перебор: все тело выставлено на всеобщее обозрение.
Наряд не вызывал ничего, кроме ненависти.
На ум невольно пришло другое платье – то, которое подходило как нельзя лучше, потому что даритель знал, что нужно ее душе, а не только телу.
Руна прогнала эту мысль, пока она не успела вцепиться когтями в сердце.
Она ни за что не будет думать о Гидеоне Шарпе. Хватит уже думать о нем.
Впрочем, самовнушение действовало из рук вон плохо. Гидеон, как и Алекс, сделал Руне предложение. Может, и не совсем брака, но партнерства. Предложил совместное будущее.
Руки сами собой сжались в кулаки.
Гидеон на самом деле никогда не любил тебя. Он любил лишь созданный тобой образ. Так что неважно, что он там предлагал.
Гидеон никогда бы не сумел полюбить ведьму.
Она и сама не знала точно, что расстраивало ее больше: любовь Алекса или нелюбовь Гидеона.
Руна была абсолютно уверена, что капитан Кровавой стражи выследит ее, он ведь поклялся это сделать. Однако прошло уже два месяца, а он так и не явился.
Может, решил, что я не стою мести.
Может, двинулся дальше.
Руна снова сжала кулаки.
Какая разница, в чем причина? Он исчез из ее жизни. Навсегда.
Слезы обжигали глаза сильнее, чем виски – горло. Руна снова глотнула, надеясь, что алкоголь притупит боль и она сможет вернуться в зал. Песня Алекса явно уже закончилась.
Вот только, казалось, ноги отказывались нести ее обратно.
Руна взглянула на кольцо на пальце и опустила бутылку.
Его больше нет. Он уже никогда не вернется. У тебя было два месяца, чтобы справиться с горем. Пора двигаться дальше.
Алекс бы понял, зачем все это нужно. Зачем выходить замуж за Сорена. Ситуация ему бы, конечно, не понравилась, но он бы все понял. И простил бы ее.
Именно мысль о том, что Алекс – добрый, славный, безопасный Алекс – простил бы ее, стала последней каплей.
Она вовсе не помогла собраться с силами, скорее наоборот. Руне казалось, что внутри у нее поселилось усталое, изможденное существо, отчаянно продирающееся наружу. Она вцепилась в керамический бортик раковины, отчаянно пытаясь обрести равновесие.
Но ничего не выходило.
Горе поднялось могучей волной и накрыло с головой.
Сжимая край раковины, Руна разразилась беззвучными рыданиями. Тоска сковала ее подобно кандалам, тянула к земле неподъемным весом. Страдания казались настолько непомерными, что Руна потеряла счет времени и даже не услышала, как дверь позади отворилась.
Перед глазами все плыло из-за слез, и все же она заметила, как мелькнул в зеркале знакомый травянистый цвет.
Отлично. Сорен послал за мной кого-то из своих стражников.
Неужели нельзя было оставить ее в одиночестве на пять минут?
Неужели такой будет вся ее оставшаяся жизнь?
Смахнув слезы, она натянула улыбку, успевшую стать ее главным оружием – оружием, скрывавшим пустоту внутри. Она уже собиралась воспользоваться им на ни о чем не подозревающем стражнике, но тут еще раз взглянула в зеркало и застыла. Этот жестокий изгиб губ она ни с чьим не перепутает.
Гидеон сдвинул шляпу на затылок и направил пистолет прямо на Руну.
Их взгляды встретились. В сердце Руны грохотал ураган.
А я-то думала, ты забыл меня.
Глава 3Гидеон
Уже прицелившись, вознамерившись совершить убийство, Гидеон совершил первую за весь вечер ошибку.
Перед тем, как стрелять, он посмотрел на Руну.
Холодные серые глаза так и сверлили его. Сколько ночей этот взгляд терзал его сердце, не давая уснуть! Взгляд девушки, которую он так хотел забыть.
Почему она плачет?
Гидеон сжал пистолет.
Не имеет значения. Мне все равно.
Вот только нельзя было закрыть глаза на очевидное. На то, как катились слезы по ее лицу. На бутылку виски, которая, кстати, существенно опустела по сравнению с тем моментом, когда Руна схватила ее, выбегая из бального зала.
Казалось, при виде Руны в душе у Гидеона что-то вот-вот надломится. В груди зарождалось опасное, сбивающее с толку чувство, и надо было взять себя в руки.
– Кое-что не меняется, верно?
Руна говорила спокойно, смотрела на него в отражение. Гидеон подавил порыв коснуться складок золотистого платья.
Проклятье, да застрели ты ее уже.
– Для тебя обычное дело – пробраться вслед за девушкой в уборную, намереваясь ее убить, да, Гидеон Шарп?
– Забавно, ты сегодня весь вечер не можешь сдержаться, все повторяешь мое имя.
Взгляд ее ожесточился, посуровел, как твердеет олово при сплаве со свинцом.
– Что бы сказал твой брат, если бы видел тебя сейчас?
Слова напоминали пощечину. Гидеон усилием воли стряхнул укол, напоминая себе, что стоящая перед ним ведьма – мастерица обмана. Однажды она уже обманула его, и он поверил, будто перед ним невинная девушка. Влюбленная в него девушка. А она меж тем тайком спасала ведьм, создавая Крессиде армию. Не говоря уже о ее помолвке с Алексом.
Алекс.
– Мой брат умер из-за тебя.
Руна повернулась к нему, и взгляд Гидеона невольно скользнул к развратному вырезу платья. Руна стояла слишком близко, и видно ее было слишком хорошо.
Он с трудом сглотнул и перевел дух.
– Платье смотрится на тебе просто нелепо.
Лжец.
Впрочем, глаза у Руны вспыхнули: она тут же клюнула на приманку.
– Думаю, Сорен бы с тобой не согласился. Он и руки при себе держать не способен, находясь рядом со мной.
Слова просачивались Гидеону в душу, будто яд.
Руна вздернула подбородок и усмехнулась.
Гидеон прекрасно помнил, как ее пальцы сплетались с пальцами принца. Как щедро она одаривала суженого поцелуями. Как не отходила ни на шаг и позволяла хвастаться собой перед друзьями.
С Гидеоном она ничего подобного не делала.
То было суровое напоминание о том, что Руна всегда была девушкой иного полета. Как Гидеон подумать-то мог, будто такая, как она, согласится связать свою жизнь с человеком вроде него?
Он с самого начала повел себя как обычный лопух.
– Ты серьезно подняла планку, – заметил он. – Нацелилась на принца.
Лицо Руны ожесточилось, превратилось в маску, но совсем не в ту, к которой он привык. Не осталось ни намека на ветреную светскую львицу, которой она вечно притворялась. Теперь лицо ее казалось высеченным из камня.
– Совсем наоборот. Теперь у меня всего одно требование к кавалерам – чтобы не желали моей смерти. Большинство людей сочли бы такую перемену снижением планки.
– Как скажешь. – Распрямившись, он взял Руну на мушку. Пора было покончить с этим. – Я лишь рад, что здесь нет Алекса и он не видит, как быстро ты двинулась дальше.
Его слова явно задели Руну. Руки ее сжались в кулаки.
– Будь здесь Алекс, мне бы не пришлось двигаться дальше.
– Только до тех пор, пока он не узнал бы правду о том, какая ты вероломная, жалкая…
Руна швырнула бутылку виски прямо ему в голову.
Гидеон резко пригнулся. Бутылка со свистом пролетела мимо, порыв воздуха взъерошил ему волосы. Стекло разлетелось на осколки о стену за его спиной, алкоголь брызнул во все стороны, Гидеону окатило загривок. Мелькнула золотистая вспышка, и Гидеон с опозданием сообразил, что Руна метнулась к выходу.
Он-то ожидал, что она применит заклинание, а не запустит в него бутылкой.
Гидеон схватил ее за талию, толкнул к стене. Руна выдохнула так шумно, будто из ее легких вышибли весь воздух. Не успела она оправиться, как Гидеон вздернул ей руки, прижал запястья к стене, сунул между ног колено, чтобы не вырвалась.
Руна ахнула. Глаза ее метали молнии.
Удерживая одной рукой ее запястья, он приставил дуло пистолета ведьме к виску.
Гидеона окружил ее аромат, смесь можжевельника и морской соли, будто грозился ослабить его. Он с трудом сглотнул. Сердце заполошно колотилось. Даже находиться так близко к Руне было опасно.
– Жаль, что Алекс встал на пути той пули, – произнесла она. – Это ты должен был умереть. Жаль, ты не умер вместо него!
Гидеону казалось, что с каждым словом она проворачивает в его груди ржавый нож.
Сколько раз сам он думал о том же?
Он прекрасно помнил тот день: как Крессида потребовала, чтобы Гидеон пошел с ней, как подняла пистолет и выстрелила, когда он отказался. Как Алекс встретил пулю, предназначенную брату.
В ушах Гидеона до сих пор звучал крик Руны. Мысленно он то и дело возвращался к зрелищу, навеки въевшемуся в память: как Алекс умирает на руках у Руны, как отчаянно она цепляется за его тело, как его кровь окрашивает ее руки алым.