Харроу покосилась на Гидеона и произнесла:
– Моему источнику удалось проникнуть в ближний круг королевы.
Гидеон нахмурился и тут же перебил ее:
– Чтобы проникнуть в ближайшее окружение Крессиды, надо быть ведьмой.
– Так точно.
– И ты уверена, что твоему источнику можно доверять?
– Поэтому сюда уже ведут пророчицу, – вмешался Ной. – Чтобы подтвердить информацию. – Кивком он велел Харроу продолжать.
– По словам моего источника, Сорен передал Крессиде армию и флот, с которыми она уже через несколько дней сможет осадить Новую республику.
– Я бы сказал тебе то же самое, если бы ты всего лишь дождалась моего отчета, – заметил Гидеон.
Харроу сердито взглянула на него.
– Кроме того, Сорен удвоил сумму, первоначально выделенную на войну, из-за похищения его невесты.
– Это неважно, – снова вмешался Гидеон. – Есть способ не только предотвратить войну, но и уничтожить Крессиду. Но для этого придется сохранить жизнь Багровому Мотыльку.
Харроу сощурилась. Теперь все ее внимание было приковано к Гидеону.
– Ты скомпрометировал себя, товарищ.
Гидеон отмахнулся.
– А ты отказываешься мыслить стратегически. Вы все отказываетесь. – Он оглядел присутствующих. Помимо солдат в комнате было несколько министров Ноя. – Если мы убьем Мотылька, принц придет в ярость. Думаете, все плохо теперь, когда он удвоил выделенную на войну сумму? Если его невеста умрет, его ничто не будет сдерживать. Вы сделаете только хуже.
Харроу недовольно скрестила руки на груди, но теперь она его слушала.
Впрочем, убеждать надо было не Харроу, а Доброго командира.
Гидеон повернулся к Ною, который сверху вниз смотрел в ответ из-за отцовского стола. Взгляд у него был просто ледяным.
– Крессида полагает, что у нее есть еще одна сестра. Или брат. Что у Роузбладов есть наследник, пропавший много лет назад, и с помощью этого наследника она сумеет воскресить своих сестер.
В комнате ошеломленно зашептались.
– Воскрешение – всего лишь миф, – заметил Ной.
– Ты уверен? Потому что мы не можем позволить себе такую ошибку.
Гидеон проигнорировал яростную антипатию, волнами исходившую от командира, и усилил напор.
– Руна собирается найти этого наследника Роузбладов. Обнаружив его, она собирается тайком переправить его обратно на континент. Я предлагаю план из двух частей. Первое: мы подкараулим их. Я узнаю, когда и откуда Руна планирует бежать, и мы удостоверимся, что их будет поджидать Кровавая гвардия. Второе: окружив их, мы казним наследника Роузбладов и арестуем Руну, а потом используем ее для переговоров с Сореном. Если принц захочет вернуть свою драгоценную невесту, ему придется сотрудничать с нами. А мы предъявим ему условия: он получит доказательства того, что Руна у нас под стражей, а за это отдаст приказ своим солдатам выступить против ничего не подозревающей Крессиды, убить ее и всех ведьм в ее армии. Если он не подчинится, Руна умрет. Если подчинится, мы вернем ему невесту целой и невредимой.
Гидеон огляделся, уверенно встретив взгляды чиновников и солдат.
– Мы не уверены, сможем ли выиграть эту войну, а так мы ее предотвратим. Кроме того, избавимся от Крессиды и от перспективы ее воскрешения – как и воскрешения ее сестер.
В комнате воцарилась тишина.
– А если ты не справишься?
Гидеон повернулся к Ною.
– Если я не справлюсь, мы отправимся на войну и проиграем. – Он покосился на Харроу. – Если не справлюсь, Крессида не только вернет себе трон, но и воскресит Эловин и Анали́з, и начнется новая эпоха правления ведьм…
Гидеон осекся. Дворцовые стражники ввели в комнату молодую женщину в кандалах. Руки ее были закованы в железные цилиндры, чтобы она не могла наложить заклинание, а медно-рыжие волосы сальными прядями спускались по спине.
То была Аурелия Кантор – прорицательница, которую использовали, чтобы выслеживать других ведьм. Аурелия обладала даром предсказания, видела прошлое, настоящее и будущее. Благодаря своему дару она могла узнать, где находятся все ведьмы на острове, и Кровавая гвардия вынуждала ее раскрывать их местоположение одно за другим.
– Я хочу видеть дочь, – проскрипела Аурелия. Голос у нее был такой, будто она много дней не пила. – Прошло две недели. Я даже не знаю, жива ли она.
Ее дочери было два года, и она временно находилась у опекунов в другом конце города. Звали ее Мидоу. Девочку держали под замком, ведь она была единственным гарантом покорности Аурелии.
– Спросите ее, – предложил Гидеон. – Пусть подтвердит все, что я сказал.
Пророчица повернулась и устремила ястребиный взгляд на Гидеона. Она взглянула на его оковы и сощурилась. В зеленых глазах ясно читался вопрос.
– Крессида Роузблад собирается воскресить своих сестер?
Аурелия помрачнела и отвернулась, сжала тонкие губы.
– Это вообще возможно? – продолжал Ной.
Она не ответила. Гидеон уже собирался начать торговаться. Предложить кормежку получше, посещения дочери почаще. Такое обычно помогало. Однако, не успел он и глазом моргнуть, как Ной заговорил снова:
– Приведите ребенка.
Гидеон не видел девочку с тех пор, как ее схватили вместе с матерью. Негласной угрозы безопасности Мидоу всегда было достаточно, чтобы пророчица подчинилась.
Солдат привел малышку, усадил в кресло, на фоне которого она казалась особенно крошечной. Было заметно, что о дочери заботятся куда больше, чем о ее матери. Жиденькие рыжие волоски были собраны в два хвоста на макушке и перевязаны белыми лентами. На ней было чистое платье, стоившее, вероятно, больше всего гардероба Гидеона.
Вот только на мир она таращилась широко распахнутыми, испуганными глазами.
– Мамочка? – При виде матери, заключенной в кандалы, стоящей на коленях на полу в нескольких шагах от нее, губы у девочки задрожали. Она протянула к Аурелии крошечные ручонки и зашептала: – Мамочка, мамочка. Я хочу домой.
Гидеон видел, какого труда ведьме стоило сдержать эмоции, когда по щекам дочери покатились слезы.
– Детка, я понимаю. Скоро пойдем домой.
Разумеется, Аурелия лгала. Она прекрасно знала, что ни ей, ни ее ребенку никогда не видать дома.
Ной встал с кресла.
– Крессида Роузблад собирается воскресить своих сестер?
– Не знаю, – ответила Аурелия.
– Подведите сюда ребенка, – приказал Ной. – И пусть положит руку на стол.
Что?
Гидеон наблюдал, как Ной снимает со стены меч покойного отца, и внутри у него все замирало от холода.
Он бы так ни за что не поступил.
«Это потому что ты размяк, – шептал настырный голосок, сопровождавший все его внутренние монологи. – И из-за твоей мягкотелости умирают люди».
А вот Добрый командир собирался продемонстрировать, каким должен быть сильный лидер.
Но чтобы так…
– Нет! Пожалуйста! – Голос ведьмы задрожал, она с мольбой воззрилась на Гидеона. – Не позволяйте ему ранить мою дочь!
– Он и не ранит, – произнес Гидеон, надеясь, что говорит правду. – Если вы ответите на его вопрос.
Ной схватил меч двумя руками. Девочка попыталась отшатнуться, но один гвардеец удерживал ее руки, а второй прижимал крошечную ладошку к столу.
Мидоу взвыла.
Ни одна мать не должна оказаться в такой ситуации. Ни один ребенок не должен оказаться в такой ситуации.
Гидеон шагнул вперед, но что он мог предпринять? Руки его были скованы. Он сам был таким же пленником, как ведьма и ее дочь.
Меч взмыл в воздух, лезвие сверкнуло в свете ламп.
– Стойте! – Аурелия поползла вперед, загрохотали цепи. – Я скажу все, что вы хотите знать. Только не трогайте ее! Пожалуйста!
– Тогда отвечай на вопрос. Из Роузбладов в живых осталась только Крессида?
Ведьма поникла, осознав, в каком положении оказалась. Ей приходилось выбирать между королевой-ведьмой, которая убила бы ее за измену, и собственной дочерью. Она смотрела на перепуганного ребенка, и по щекам пророчицы катились слезы.
– Простите меня, моя королева…
Гидеон наблюдал, как зеленые глаза застилает туман, как они становятся молочно-белыми. Дыхание ее замедлилось, Аурелия застыла подобно мрамору и напоминала скорее изваяние, чем живого человека из плоти и крови.
Наконец она заговорила:
– Мать Крессиды, королева Виноа, родила во втором браке четвертого ребенка, но он был слабым, болезненным и умер во младенчестве. Королева так полностью и не оправилась от горя. Много лет ей казалось, что ночами она слышит плач младенца, и она бродила по коридорам дворца в поисках ребенка.
Это Гидеон и так знал, Кресс не раз рассказывала ему эту историю. После смерти первого супруга мать Крессиды снова вышла замуж. Кресс с сестрами ненавидели отчима, который, по их рассказам, был невероятно жестоким человеком, и винили его в том, что после мертворожденного ребенка он настроил мать против своих детей.
– Все думали, что королева сошла с ума, – заметил Гидеон.
Даже Крессида.
– Однако ребенок и правда не умер, – продолжила Аурелия. – Его выкрали под покровом ночи.
Гидеон нахмурился.
– Зачем?
– Чтобы спасти от ненормальной королевской семейки? Чтобы исполнить пророчество или, наоборот, помешать ему сбыться? – Она покачала головой. – Никто не знает точно.
– И этот человек, этот наследник, он жив? Если так, то где он? И как мне его найти?
Глаза Аурелии побелели больше прежнего. Брови сошлись у переносицы – она отчаянно пыталась сосредоточиться.
– Наследник жив, но…
Прошло несколько минут, и туман в ее глазах рассеялся. Пророчица судорожно вздохнула и рухнула на пол.
– Я не вижу его. – Аурелия перевернулась на спину, как собака. Гвардейцы все еще прижимали руку ее дочери к столу. – Что-то мешает мне, застилает мой взор.
Ной снова занес меч.
– Она говорит правду, – вмешался Гидеон, выступая вперед. – Крессида сказала то же самое, что какое-то заклинание не дает прорицательницам увидеть этого человека. Его как будто спрятали.