Непокорная ведьма — страница 47 из 48

Она заслуживала великолепной процессии, как все великие королевы до нее. На улицах должен был толпиться народ, в ее честь должны были зажигаться свечи, ее ноги надлежало осыпать цветами. Люди имели право попрощаться.

Но та, что узурпировала трон, не позволила.

Потому мы отнесли Альтею Добрую в часовню и сложили погребальный костер. Под сенью рыдающего неба мы произнесли слова прощания и коснулись лба ее в священном поцелуе. Помазали ее окровавленное тело, завернули в белые полотна и отпустили ее к Древним.

А потом, когда от нее не осталось ничего, кроме пепла, мы приготовились к худшему.

– «смерть и погребение королевы Альтеи», записки аколитов

Пять указов Крессиды Яростной

1. Настоящим вводится комендантский час. Граждане обязаны вернуться домой с наступлением сумерек и находиться там до рассвета. Любой, кто нарушит данный приказ, будет застрелен на месте.

2. Офицеры Королевской армии имеют право обыскать любой дом и арестовать любого, кто откажется сотрудничать при обыске. Если в доме будет обнаружен предатель, все члены семьи будут арестованы и доставлены на допрос.

3. Титулы и собственность предателей – мертвых и сбежавших – будут конфискованы и перераспределены среди граждан, доказавших свою преданность королеве Крессиде.

4. Все граждане, добровольно сдавшие патриотов, получат щедрое вознаграждение.

5. Того, кто откажется дать клятву верности, ждет казнь.

Да здравствует королева.

Глава 53Руна

Армия Сорена захватила столицу. Улицы наводнили солдаты. Они сновали как муравьи, выбивали двери, если хозяева не открывали по доброй воле, и силой вытаскивали жителей на улицы. Тех, кто поклялся в верности королеве Крессиде, эта участь миновала. Тех, кто отказался, расстреливали на глазах у их же семьи.

Большинство предпочло клятву.

Всех, кто был хоть как-то связан с прежним режимом и не сбежал из города, привели во дворец на допрос. Тех, кто отказался говорить, – пытали. Если отказывались и после пыток, то их казнили. Заговорившим удавалось протянуть еще день-другой, но, как только у них заканчивалась полезная информация, их тоже отправляли на казнь.

Многие ведьмы с радостью начали охоту на тех, кто еще недавно охотился на них, но Руна чувствовала, что на периферии зреет недовольство.

– Им страшно, – заметила однажды вечером Серафина. Голос ее скрывало заклинание тишины, благодаря чему им удалось вдвоем постоять возле спальни Руны и поговорить так, чтобы никто не подслушал.

Руну заперли в комнате. Все двери и окна были запечатаны магией Крессиды, а руки Руне заковали в оковы, созданные специально для ведьм и не позволявшие колдовать. Снимали их только тогда, когда Руне надо было поесть или сходить в уборную.

Возле дверей ее спальни днем и ночью дежурили две ведьмы. Когда Руну все-таки выпускали (на один час во время ужина), эти же ведьмы сопровождали ее, сообщая Крессиде обо всех словах и действиях девушки.

К Руне относились как к редкому драгоценному камню, место которому за семью печатями. Если бы с ней что-то случилось, Крессида упустила бы единственный шанс воскресить Эловин и Анали́з.

Серафине позволено было навещать Руну только потому, что помочь пленнице она была не в состоянии. Ей никто не мог помочь.

– Ведьм, которые не согласны с Крессидой и не поддерживают ее, становится все больше, но пока в ее распоряжении армия, они никогда не выступят против королевы открыто.

Их нельзя было за это винить. Руна и сама боялась Крессиды.

– Если армия Сорена будет на ее стороне, если она успешно воскресит сестер, никто не посмеет перечить Крессиде.

– То есть ничего нельзя сделать, – сказала Руна. Руки у нее были полностью закованы в железные кандалы, и ладони чесались.

– Я бы так не сказала, – возразила Серафина, и глаза ее блеснули в полумраке. – Если удастся скомпрометировать Крессиду, например лишить ее поддержки Сорена или иным образом ослабить, будет гораздо проще выявить несогласных.

Руна вспомнила план Гидеона: выследить и убить последнего наследника Роузбладов. Это стало бы серьезным ударом по планам Крессиды.

– Ты можешь избавиться от меня.

Серафина скривилась.

– Я не это имела в виду.

А жаль. Могло сработать.

– Я могу рассказать Сорену правду: что Крессида собирается убить меня, а вовсе не замуж за него выдавать.

Проблема заключалась в том, что Сорена Руна не видела с тех самых пор, как они с Гидеоном сбежали и сели на «Аркадию». Она знала, что Сорен где-то на острове – Крессида попросила его вместе с солдатами прочесать поселения вокруг города и разбить лагеря по периметру, чтобы Кровавая гвардия не смогла напасть внезапно.

Как подозревала Руна, Сорен даже не знал, что его невеста тоже тут, да еще и в качестве пленницы. Что Крессида обманула его, заявив, будто Руна все еще у похитителей, у охотников на ведьм.

– Крессида поквитается с тобой, и все, – заметила Серафина, и Руна снова вспомнила порку. Удары. Кровь.

На лбу у нее выступил пот. Руна поежилась от неприятного ощущения, и цепи, лежавшие у нее на коленях, тут же звякнули.

– Куда лучше было бы уничтожить тела Эловин и Анали́з.

– Вот только никто не знает, где они, – заметила Руна.

То был один из самых охраняемых секретов Крессиды.

– Подобное заклинание необходимо постоянно обновлять. Крессида несколько месяцев не была на острове. Ей придется либо обновить чары, либо наконец воскресить сестер. Думаю, скоро она туда отправится. И когда это произойдет, она возьмет тебя с собой.

Руна кивнула. Она знала, что дни ее сочтены. Крессида хотела вернуть сестер, а Руне была отведена ключевая роль в их воскрешении.

Она давно попыталась бы сбежать, если бы не оковы, не заклинания и не постоянный надзор ведьм, которые ее охраняли.

– Со дня на день прибудет Сорен. Как только он вернется, я расскажу ему правду.

Если доживу до этого момента.

Как только принц узнает, что Крессида собирается убить Руну, он тут же переправит невесту в безопасное место.

– А если она удерживает его подальше как раз во избежание подобного? – спросила Серафина.

Некоторое время Руна молча вглядывалась в ночные окна. Она была в шаге от отчаяния. Разумеется, именно поэтому Крессида и отослала Сорена.

– Ждать принца нельзя, – решила Серафина.

– У тебя есть план получше? – Руна слегка подняла руки, напоминая о статусе пленницы. – Я вот нахожусь именно там, где нужно Крессиде. За мной по пятам, не отходя ни на шаг, следуют две ведьмы, не говоря уже о заклинаниях, из-за которых я заперта в своих комнатах.

– Вообще-то, – заметила Серафина, – у меня на самом деле есть план получше.

* * *

Под потолком сверкали люстры, слуги открывали все новые бутылки, вино лилось рекой. Банкетный зал купался в золотистом свете. Придворные Крессиды смеялись и сплетничали за столами в ожидании начала показательных процессов.

Каждый вечер за ужином сюда приводили врагов Крессиды, чтобы те умоляли сохранить им жизнь.

Руна разглядывала шикарное помещение. Ведьмы были разодеты в пух и прах, а ели из золоченых тарелок. Пировали, как будто Крессида уже победила. Как будто она всегда была королевой.

Неужели все и правда оказалось настолько просто? Или это лишь тщательно продуманное представление?

Если бы завтра сюда ворвалась Кровавая гвардия, был бы у солдат шанс? Или они потерпели бы поражение?

Руне не хотелось выяснять. Она беспокойно сжимала пальцы, выжидая, когда Серафина подаст знак. Сегодня они намеревались привести ее план в исполнение. Руна старалась не думать о том, что будет, если ее поймают, какую цену ей придется заплатить. Уродливые болезненные шрамы на спине служили прекрасным напоминанием.

Вскоре после начала пиршества солдаты приводили пленников, пойманных за день: членов Трибунала, военных из Кровавой гвардии, всех, кто работал на Доброго командира, кого-нибудь из министров. Каждого заставляли встать на колени перед столом Крессиды в ожидании приговора.

Одни ведьмы даже откладывали приборы, чтобы посмотреть, другие продолжали разговаривать. Они пробыли во дворце меньше недели, а многим уже надоели ежевечерние представления.

Все это напоминало Руне частные чистки – те редкие случаи, когда ведьм притаскивали на ужин в богатый особняк и убивали, пока гости наслаждаются чашечкой кофе после сытной трапезы.

«Мы по-прежнему в аду, – подумала она. – Просто в западню попадают то одни, то другие».

Заключенные молили сохранить жизнь им или кому-то из родных – супругам, детям, – а ведьмы потягивали вино и ели десерты. Без капли беспокойства.

По крайней мере, так казалось со стороны.

Руна, как и Серафина, подозревала, что некоторых, может, даже большинство присутствующих, происходящее очень даже беспокоило, просто было слишком страшно выдать себя.

Их теория подтвердилась, когда в зал втащили следующего заключенного.

Куратора командира – главу его шпионской сети.

Пока пленницу волокли к столу Крессиды, Джунипер сидела, мертвой хваткой вцепившись в край скатерти – так, что побелели костяшки пальцев. Сама она была бледнее простыни и не сводила глаз с заключенной, которую как раз заставляли преклонить колени.

Джунипер, судя по всему, узнала ее – эту девушку с узлом темных волос на макушке и без левого уха – и с такой силой отодвинула стул, что он скрипнул.

– Извините. – Покачиваясь, она встала из-за стола и бросилась прочь из зала.

Руна глазела ей вслед, пока внимание не привлек тихий храп. Обе ее охранницы спали прямо за столом, сидя напротив нее. Одна положила голову на руки, вторая подпирала рукой подбородок.

Серафина прочистила горло.

– Руна, по-моему, Джунипер что-то расстроило. Пожалуй, тебе стоит проверить, как там она.

Руна покосилась на Серафину.

Накануне та сказала ей: «Предоставь твоих сторожей мне».

Она что, заколдовала их напитки?

И Джунипер тоже была в этом замешана?

Сердце Руны пустилось вскачь.

С показным спокойствием, которого совершенно не ощущала на самом деле, Руна сложила салфетку. Взглянула на Крессиду. Та сидела в противоположном конце зала за столом с приближенными ведьмами. На королеве было темно-синее платье, сверкавшее, как небо в полночь, светлые, почти белые волосы были заплетены в тугую косу. Все внимание Крессиды было приковано к коленопреклоненному куратору. Девушка лишь мрачно глазела на королеву-ведьму – не раболепствовала, не умоляла.

И отчего-то казалась смутно знакомой.

Руна стряхнула непрошеные мысли, встала из-за стола и проскользнула в коридор.

При ней не было ритуального ножа, а надо было чем-то пустить себе кровь и наложить «Призрачного стража». Руна собиралась сбежать через кухни, схватить там нож поострее, а потом украсть в конюшне лошадь. Потом – сесть на поезд и отправиться на северо-восток, где ее вряд ли кто-то узнает и где никто не ищет ведьм. Население в этой части острова было малочисленным: никому не хотелось жить на голой равнине, на семи ветрах. В основном там располагались маленькие рыбацкие городишки. Руна нашла бы, с кем уплыть подальше, а если нет, украла бы лодку и уплыла сама. И все это время ее будет скрывать заклинание Серафины, из-за которого ведьму не увидит ни одна прорицательница.

А теперь весь план летел под откос из-за Джунипер.

Одной рукой та опиралась на стену, другую прижимала к животу. Грудь ее сильно вздымалась, и казалось, что несчастную вот-вот стошнит.

– Джунипер?

Ведьма подскочила и резко повернулась к Руне. Черные волосы у нее были уложены в высокую корону, из-за чего темные карие глаза казались особенно огромными.

Вид у нее был такой, будто она увидела привидение.

– Ты в порядке? – спросила Руна.

– Я… Я знаю ту девушку. Ту, которую называют куратором.

Руна нахмурилась. Может, Джунипер и не была втянута в план Серафины.

Джунипер покосилась на двери в банкетный зал.

– Родители сказали мне, что продали ее. А я ведь шла по каждому следу, распутала каждую ниточку. Я ее везде искала.

Руна тоже посмотрела на двери в зал – те самые, сквозь которые она только что вышла. Пока они были закрыты, и ей нельзя было стоять и ждать, пока двери откроют снова.

Надо было уходить.

Прямо сейчас.

Она уже повернулась в сторону кухни, но тут Джунипер прошептала:

– Я думала, Харроу мертва.

Харроу.

Руна вздрогнула, услышав это имя – не самое распространенное. Какова вероятность, что Харроу, стоявшая на коленях перед Крессидой, – подруга Гидеона?

– А потом солдаты втащили ее в зал, и я… Руна, я должна спасти ее.

Если Харроу на самом деле была куратором командира, ее наверняка отправят в одну из допросных. Ее попытаются расколоть, сломать. По-другому и быть не могло: Харроу была очень ценна.

Уходи! Сейчас же! С каждой секундой ты рискуешь все больше!

Руна сжимала и разжимала кулаки, не сводя глаз с коридора, ведущего в кухни.

– Я бы и хотела помочь тебе, Джунипер. Но не могу.

Руна не собиралась рисковать жизнью, спасая врага, который, если бы им довелось поменяться местами, ни за что не оказал бы ей такую любезность. Кроме того, Харроу все равно, считай, покойница. Руна никак не могла это изменить.

В глубине души поднимался застарелый страх, сковывал сердце подобно змее, выдавливая все, что мешало выживанию.

Руна повернулась на каблуках и пошла прочь – к заветной двери, которая вела в крыло для слуг.

– Ты же Багровый Мотылек, – окликнула ее Джунипер. – Твоя миссия – спасать людей.

Уже нет.

– Она подруга капитана Кровавой гвардии, – уже тише добавила Джунипер. – Харроу наверняка знает, где Гидеон. Если Крессида выяснит, как его найти…

А вот это заставило Руна остановиться.

Разумеется, Крессида использует Харроу для этой цели.

Ей вспомнился голос Крессиды: «Думаешь, ты сумеешь защитить его от меня? Как только я займу трон, первым делом я выслежу Гидеона».

Руна знала, что случится, если Гидеон попадет в лапы Крессиды.

Если он, конечно, еще жив.

От этой мысли у нее сжималось сердце.

А если и правда жив?

– Ладно, – проворчала она, развернувшись к Джунипер. В голове зрел план – дурацкий, опасный план. Ее последнее спасение. И на этом все.

– Я спасу эту девушку ради тебя. – И ради Гидеона. – Но мне нужно кое-что взамен.

Джунипер смахнула слезы.

– Все что угодно.

– Когда они спросят тебя, где я, скажи, что не видела меня. Что ты понятия не имеешь, куда я пошла. Поняла?

Джунипер закивала.

– Да. – Казалось, она только теперь сумела перевести дыхание. – Разумеется.

– А остальное предоставь мне.

Глава 54Руна

Допросные располагались в дворцовой тюрьме. К счастью для Руны, два месяца назад, когда она планировала освобождение Серафины, Алекс помог ей заполучить карту тюрьмы. Плану побега не суждено было воплотиться в жизнь, а карту Руна помнила до сих пор, и это было прекрасным подспорьем.

Она не могла наложить «Призрачного стража». Нужен был ритуальный нож или любой другой острый предмет, чтобы получить кровь для заклинания. Руна уже собиралась отклониться от маршрута и заглянуть в кухни, как вдруг кто-то вырос прямо у нее на пути.

– Руна?

Принц заморгал, будто удивился ее присутствию во дворце. Вид у него был растрепанный и изможденный.

– Сорен?

Он что, прятался здесь, вместо того чтобы идти на передовую?

Руна так ждала его возвращения, но теперь ее охватило раздражение. Только она самостоятельно освободилась, как он явился и встал на пути.

– Слава приливам, ты цела. – Голос у Сорена был тихий, усталый. – Я уже боялся худшего… как ты сбежала от этого варвара?

Он склонился ближе, и Руна осознала, что они не виделись с того самого момента, как Гидеон «похитил» ее в свадебном магазине.

– Сорен, я…

Не успела она рассказать ему, что случилось, и поведать о планах Крессиды, как он привлек ее к себе и жадно поцеловал.

Руну захлестнуло отвращение.

Нет.

Она положила обе руки ему на грудь и с силой оттолкнула его.

– Сорен. – Она перевела дух и продолжила: – Тебе надо кое-что узнать.

– Да ладно, милая. – Он утер губы тыльной стороной ладони. – Я половину армии отправил на твои поиски. Сходил с ума от беспокойства…

Он снова потянулся к ней, коснулся ее щеки.

Руна вздрогнула и отвернулась.

– Перестань.

Он нахмурился.

– Это еще что такое?

– Это, – Руна жестом обрисовала пространство между ними, – кончено.

Сорен помрачнел.

– Мне что, напомнить, какую договоренность мы заключили? – Он все надвигался, и Руна отступила. – Ты — за все это. – Он махнул в сторону коридоров дворца. – Крессида получила трон, а значит, ты теперь принадлежишь мне.

Руна чувствовала, как закипает злость.

И она еще считала, что этот человек сможет ее хоть от чего-то освободить!

– Крессида не позволит тебе заполучить меня, – сказала Руна. – Она тебя использует. Она всех использует. Мы с тобой – лишь пешки в ее игре. Помнишь вечер нашей встречи? Ты не просто так столкнулся со мной. Я поджидала тебя у ложи в опере и оказалась на твоем пути в нужный момент. Я устроила нашу встречу, милорд. Потому что Крессиде нужна была твоя армия, и она знала, что ты не сумеешь передо мной устоять.

Ноздри Сорена затрепетали от гнева.

– Ты, мелкая обманщица… – Он сделал еще шаг вперед, и Руна снова отступила, стараясь держаться от него подальше.

Сорен загонял ее в угол. Руна пригнулась, пытаясь обойти его, но он схватил ее за горло и с силой впечатал в стену. Спину окатило болью – она наверняка повредила незажившие раны. Перед глазами все побелело.

Руна чувствовала, как Сорен ощупал ее корсаж, чувствовала, как рвется ткань, как платье становится свободнее в районе груди.

– Я всегда получаю то, что мне причитается, – сказал он.

Все вокруг заполонил его едкий запах. От его прикосновений Руне хотелось сжаться. Она понимала, что сейчас произойдет, и ее затошнило.

Останови его.

Но как? Он был крупнее, сильнее. А у нее не было возможности наложить заклинание.

Он солдат. Он вооружен.

Она искоса взглянула на его бедро – и точно, в кобуре был пистолет.

Затрещала ткань платья, Сорен был в дурмане похоти и ярости, и Руна, воспользовавшись моментом, выхватила пистолет.

Сняла с предохранителя, взвела курок.

В голове зазвучал голос Гидеона, успокаивая, помогая сосредоточиться.

«Если кто-то попытается причинить тебе боль и другого способа остановить их не будет, не раздумывай. Просто стреляй, и все. Поняла?»

Руна поднесла пистолет к голове Сорена и выстрелила.

Глава 55Руна

Сын короля Умбрии замертво упал к ногам Руны.

Она смотрела на его тело и не могла отвести взгляд. Ее до сих пор трясло.

Она будто наяву услышала голос Гидеона: «Молодец». Да, он так бы и сказал.

Она уже собиралась повернуться и уйти, но при виде крови Сорена помедлила.

Склонившись, она прижала два пальца к его виску, откуда сочилась кровь, а потом нарисовала у себя на предплечье символы «Призрачного стража». В другой ситуации она бы волновалась насчет порочной крови – крови, взятой против воли, но, в конце концов, она же не убивала Сорена, чтобы наложить аркану. Она убила его в порыве самозащиты, и магия распознает разницу.

Сила поднималась могучей волной. Она охватила Руну подобно потоку, успокоила. Дыхание выровнялось, хоть руки до сих пор и подрагивали.

К тому моменту, когда к телу принца устремились солдаты, Руна уже вошла в тюрьму. Под покровом заклинания ее даже не заметили. Стальную арку у входа венчали изображения семи Древних, и Руна на мгновение залюбовалась.

Прямо перед ней шла Харроу. Руки ее были в кандалах, и пленницу сопровождали две ведьмы.

Вход в первую часть тюрьмы перекрывали железные ворота. Толстые черные решетки на них были выкованы в форме голубей в полете. Их фигуры взмывали все выше и выше, под самый потолок, где были высечены два слова: «Врата милосердия». Ведьмы подошли ближе, и ворота медленно отворились.

У обеих ведьм на бедре были ножны с ритуальными клинками. Руна подобралась так близко, как только могла, и осторожно вытащила один нож. Ведьма, будто почувствовав присутствие Руны, а может, учуяв запах ее магии, склонила голову к плечу, но тут ворота распахнулись, и все внимание ее переключилось на Харроу и вторую стражницу.

Покрепче перехватив украденный нож, Руна, невидимая для остальных, скользнула вслед за троицей.

Первым она ощутила кислый запах. Пот. И плесень. И то и другое, вероятно, накапливалось десятилетиями. Воздух был холодный и сырой.

Обычно допросы проводили в штабе Кровавой гвардии, но его Крессида взорвала еще несколько месяцев назад. Теперь заключенных приводили сюда, в первую часть тюрьмы.

Здесь коридор расходился на два крыла – настолько большие, что конец их терялся в полумраке. Тюремщик подвел вошедших к ближайшему крылу, вдоль которого тянулась вереница одинаковых дверей.

Руна последовала за остальными, неслышно ступая по камню.

Тюремщик дошел до самого конца, открыл дверь, пропуская заложницу. Ведьмы толкнули Харроу внутрь – ей предстояло находиться в камере, пока не явится допросчик.

Руна скользнула вслед за ней, пока охранник не закрыл дверь. За ее спиной лязгнул замок, и все погрузилось во мрак. Темнота была, как в склепе, – тяжелая и удушающая. Руна подумала о бабушке, о том, как она ожидала смерти в точно такой же камере. Пленницей в абсолютной темноте.

– Проклятье, – с чувством произнесла Харроу.

Раздался шорох, потом шлепок – очевидно, она спустилась по стене и плюхнулась на пол.

Руна понимала, что ее отсутствие, скорее всего, уже заметили, а значит, Крессида вот-вот узнает об убийстве Сорена, это лишь вопрос времени. Как только ей сообщат новости, королева быстро сложит два и два.

И вскоре каждая ведьма и каждый солдат во дворце будут охотиться на Руну.

Надо было поскорее вызволять Харроу.

Руна размазала символ заклинания на руке, потом украденным клинком сделала порез и, почувствовав, как проступила кровь, нарисовала символ «Факела». Над ладонью вспыхнуло белое пламя, и Харроу вскинулась от неожиданности.

На лице ее проступило удивление, но она его поспешно скрыла.

– Похоже, кто-то пытался с тобой поразвлечься.

Руна проследила за взглядом Харроу и обнаружила, что ее корсаж разорван почти до талии, так, что видна нательная рубашка.

– Пытался, – согласилась Руна. – И теперь он мертв.

Харроу склонила голову к плечу, внимательно изучая Руну. Как будто услышанное ее впечатлило, но она старалась этого не показать. Звякнув кандалами, пленница потянулась как кошка. Как будто они вели обычный разговор в обычных обстоятельствах, а не в темнице.

– Я так понимаю, тебе от меня что-то нужно. Иначе ты бы сюда не явилась.

Руна сделала шаг вперед.

Харроу вздрогнула.

– Я не причиню тебе вреда. – Склонившись, Руна смочила пальцы кровью, все еще текущей из пореза. Взяла кандалы Харроу и нарисовала символ «Отмычки». – Я выведу тебя отсюда, но надо торопиться. Ты ведь не будешь меня тормозить, верно?

– Никак нет, мэм, – откликнулась Харроу, рассматривая ее в жутковатом свете пламени.

– Вот и хорошо.

Руна ощутила прилив магии, почувствовала, как та гудит в воздухе.

Оковы звякнули и упали на каменный пол.

Харроу потерла запястья.

Руна поднялась и поманила ее за собой.

– Идем.

Глава 56Руна

Скрывшись от посторонних глаз благодаря заклинаниям Руны, они сбежали из тюрьмы и сумели обойти солдат, лихорадочно сновавших по коридорам дворца. Те явно кого-то искали. Когда Руна и Харроу добрались до конюшен, хаос остался позади. В просветах между стойлами кружилась пыль. Изредка тишину нарушало тихое ржание.

– Кого они ищут? – спросила Харроу.

– Принц мертв, – прошептала Руна. Чалая кобыла сунула голову поверх двери стойла и потерлась о плечо Руны. У животных чутье было лучше, чем у людей, а потому «Призрачный страж» на них не действовал. – Солдаты ищут убийцу.

Харроу замолчала, очевидно сообразив, что к чему.

– Где Гидеон? – спросила Руна.

– Последнее, что я слышала, Кровавая гвардия пошла на запад. Я так думаю, они взяли его с собой.

– На запад? Ты знаешь, куда они направляются?

Харроу смотрела на нее так внимательно, будто пыталась решить, заслуживает ли ведьма доверия.

– На побережье есть заброшенная крепость. Они называют ее Лежбищем. Там гвардейцы собираются перевооружиться.

Раз они забрали Гидеона с собой, значит, не собирались казнить его. Столицу захватила армия Сорена, Крессида села на трон – Кровавой гвардии нужна была любая помощь. Вероятно, избавляться от Гидеона стало слишком большой роскошью.

Руна открыла дверь стойла и быстро оседлала кобылу, скрыв ее «Призрачным стражем», а потом протянула поводья Харроу.

– Бери ее и выбирайся из города.

– А ты куда? – спросила та.

– Если Крессида поймает меня, я, считай, покойница. – Руна вошла в соседнее стойло и начала рисовать на крупе лошади символы «Призрачного стража». – Мне надо убираться с острова.

Но сначала Руна собиралась сделать еще одну остановку – в Уинтерси-хаус.

Если уж ее дом вот-вот разорвет на части войной, ей тоже стоит как следует вооружиться. Сорен мертв, и теперь нет гарантий, что Крессида победит. Если это все же случится, она убьет Руну. Если нет и к власти вернется Добрый командир, он убьет Руну.

Оставалось только бежать.

А раз придется бежать, надо взять с собой кое-какие бабушкины книги заклинаний. Руна знала достаточно чар, чтобы продержаться первое время, но теперь некому было обучить ее новым. Она окажется совершенно одна.

Что еще важнее, книги были последней ниточкой, связывающей ее с бабушкой. Раз уж Руна собиралась все и навсегда бросить, она хотела захватить с собой хотя бы напоминание о женщине, которая пожертвовала собой, чтобы сохранить ей жизнь.

– Я ошибалась насчет тебя, – сказала Харроу, наблюдая, как Руна седлает вторую лошадь.

И ее слова очень напоминали извинение.

* * *

Когда Руна добралась до Уинтерси, было совсем темно и все кишело солдатами Красной гвардии. Четверо вооруженных мужчин в форме стояли у ворот, остальные патрулировали территорию.

«В Уинтерси-хаус теперь штаб Ноя Крида», – сказал Гидеон.

Неужели Добрый командир оставил здесь солдат, чтобы его собственность не разграбили?

Руна слегка подтолкнула лошадь и миновала гвардейцев, охранявших вход. «Призрачный страж» скоро развеется – она наложила его несколько часов назад. Надо было поторопиться.

Руна шла мимо конюшен, когда раздалось знакомое ржание, и она остановилась как вкопанная.

Леди. Старая выставочная лошадь ее бабушки.

Руна была вынуждена бросить животное.

Она спешилась и тихонько пробралась в каменное здание конюшни. Леди не заставила себя ждать – скоро над дверью стойла появилась ее сияющая белая грива. Леди смотрела прямо на Руну, будто спрашивала: «И что же так долго?»

У Руны потеплело на душе.

Она обхватила Леди за шею, крепко обняла, а потом вывела из стойла. На ее место встала украденная лошадь. Руна повела Леди на задний двор и остановилась возле бабушкиного лабиринта, служившего одним из трех входов в сады. За лабиринтом никто не ухаживал, розы разрослись и отчаянно нуждались в обрезке. Оставив Леди дожидаться ее у входа, Руна вернулась к дому. Скользнула взглядом вверх по стене, нашла окно на втором этаже, прямо у себя над головой, – то была ее комната для колдовства.

По каменной стене, петляя между витражей, змеился густой плющ. Руна схватила старую лозу и начала карабкаться по ней, надеясь, что растение выдержит ее вес. Надеясь, что «Призрачный страж» продержится достаточно долго и она успеет найти нужные книги и выскользнуть обратно.

К тому моменту, как Руна добралась до окна и открыла его, мимо прошли три патруля. Она тихо распахнула створки и вползла внутрь, стараясь не шуметь – на случай, если кто-то есть внизу.

Она боялась, что комната для колдовства окажется пустой, а незаконное содержимое сожгут, но страхи были напрасны – здесь ничего не тронули, все было в точности так же, как Руна оставила: полные контейнеры книг с заклинаниями, упакованные девушкой перед тем, как весь ее мир перевернулся вверх дном, до сих пор стояли на своих местах.

Потайная стена прилегала плотно, а значит, Ной ее не нашел.

Руна медленно передвигалась по комнате, чтобы глаза приспособились к темноте. На столе обнаружился коробок спичек, и Руна зажгла свечу.

Она быстро обыскала комнату. Нашла небольшой кошелек, туго набитый монетами, и свисток, которым она подзывала Леди. И то и другое Руна положила в карман, а потом перешла к книгам в деревянных контейнерах.

Она планировала уехать, а потому паковала все, что может пригодиться, но книг было слишком много, и взять их с собой Руна теперь не могла. Надо было выбрать три-четыре. То, что получится увезти.

Тихо ступая по полу, Руна достала полдюжины книг и разложила их на столе, а потом рассортировала на две стопки – что взять с собой и что оставить.

Она потащила из стопки особенно тяжелый том и не заметила, что прихватила еще один. Вторая книга выскользнула из рук и с грохотом упала на пол.

Руна застыла.

Склонив голову, она прислушивалась, ожидая услышать голоса или шаги. Хоть какой-то намек на то, что гвардейцы узнали о ее присутствии в доме.

Однако в Уинтерси стояла тишина.

Тяжело сглотнув, Руна села на пол и начала листать страницы книги в дрожащем свете свечи. Книга была старая, написанная не одну сотню лет назад, и желтые страницы истончились от времени.

Одно заклинание привлекло ее внимание – заклинание призыва. С его помощью можно было призвать из другого мира Древнюю.

И зачем? Руна смотрела на страницу и хмурилась.

Все это казалось такой глупостью. Если Древние и существовали, то много веков назад покинули этот мир. Призывали их разве что в сказках, которые детям рассказывали на ночь.

Вдруг за дверью комнаты скрипнула половица.

Руна резко выпрямилась, прислушалась.

Может, это мышь?

Уинтерси было больше ста лет. От малейшего дуновения ветра дом скрипел и стонал.

Однако звук раздался снова, на сей раз ближе – прямо за фальшивой стеной.

У Руны зашлось сердце. Она закрыла книгу.

Щелкнул замок.

Руна задула свечу, и комната погрузилась в темноту.

Дверь открылась, и Руна вскочила.

Кто-то вошел в комнату.

Глава 57Гидеон

Если заметите ведьму, стреляйте на поражение.

Гидеон, прислонившись к стене, наблюдал, как носятся туда-сюда молодые солдаты, которым приказано было упаковать вещи Ноя. Командир перебирался из Уинтерси в Лежбище, куда направлялась вся его армия.

– Не колебаться. Никакой презумпции невиновности.

Ноя окружала горстка министров, которым удалось сбежать из столицы. Теперь все они собрались за обеденным столом командира и устроили военный совет.

«Впрочем, Ною этот стол не принадлежит. Это стол Руны», – мысленно поправился Гидеон.

Оковы царапали запястья, но даже возможности толком растереть руки не было. По обе стороны стояли солдаты, косившиеся на него по любому поводу, даже когда Гидеон пытался прикоснуться к собственному запястью.

Один из них – совсем молодой парень по имени Феликс – пошел служить в шестнадцать. Он был тощим, как цыпленок, с копной огненных волос. Все думали, что он не переживет и первую неделю муштры. Гидеон помнил, как Лейла и другие солдаты делали ставки, прикидывали, когда паренек соберет пожитки и вернется домой.

На глазах Гидеона другие новобранцы снова и снова избивали этого мальчишку, снова и снова швыряли в грязь. Однако Феликс всегда вставал – весь в синяках, немного покачиваясь. И всегда был готов доказать обидчикам их неправоту.

Так что в один прекрасный день Гидеон отвел его в сторонку и стал обучать сам.

То было год назад.

А теперь он мой тюремщик.

Разумеется, могло быть и хуже. Его могли оставить в камере – на милость Крессиде. Могли убить по пути за его преступления.

Вместо этого ему сохранили жизнь. Пока на троне сидела Крессида, Гидеон оставался ценным активом. Он знал королеву-ведьму как никто другой, мог предсказать ее поведение – по крайней мере, на это все надеялись.

При этом Гидеон проявил симпатию к ведьмам, так что толком доверять ему они тоже не могли.

Отсюда и оковы.

И стража.

– Надо выдвигаться в течение часа, сэр, – уверял Айла Вудс, бывший министр общественной безопасности. Вид у него был потрепанный – он не спал несколько ночей, пытаясь организовать разрозненные силы республики и перевести всех в безопасное место. Решили направиться в Лежбище – старую крепость на западном побережье острова. Полвека назад она опустела, но укрепления до сих пор впечатляли. – Армия принца Норда разграбила все поместья ближе к столице. Со дня на день солдаты явятся и в Уинтерси.

– Да-да, я знаю. – Лицо Ноя в тусклом свете лампы казалось не менее изможденным.

Каждый день поступали сообщения о казнях, и моральный дух солдат был хуже некуда. Они многих потеряли, а оружия и боеприпасов было в обрез – только то, что могли унести. Чтобы появилась хоть какая-то надежда остановить происходящее, надо было перегруппироваться, как следует вооружиться и пойти в контрнаступление.

Потому они и отступали на побережье.

– Я гарантирую, что брат прибудет вовремя, – заверила Айлу Лейла. Она, скрестив руки, стояла сбоку, то и дело поглядывая на карту Лежбища, разложенную на столе. – Всем вам следует выехать прямо сейчас. Держитесь проселочных дорог. На главной в двадцати милях отсюда заметили солдат Сорена.

Шлеп!

Гидеон покосился на потолок. Казалось, шум раздался наверху. Гидеону неоднократно доводилось бывать в Уинтерси, и он знал, что прямо у них над головой находятся спальни.

– Вы это слышали? – спросил он своих охранников.

Те недоуменно переглянулись.

– Что слышали, сэр? – спросил Феликс.

Оба были младше его и заметно нервничали. В конце концов, он все еще Гидеон Шарп. Бывший капитан Кровавой гвардии и герой республики, убивший во время мятежа двух королев-ведьм.

Гидеон покосился на стол, за которым все еще шло экстренной совещание. Разговор не смолк ни на секунду – ни Ной, ни его министры ничего не слышали.

А вот Лейла то и дело поглядывала в его сторону.

Значит, мне не послышалось.

Гидеон вопросительно изогнул бровь, указывая подбородком на потолок.

Не хочешь проверить, что там?

Может, какой-нибудь неуклюжий солдат пакует вещи Ноя.

А может, в одной из спален притаилось нечто куда более зловещее.

Лейла схватила фонарь и решительным шагом пересекла комнату.

– Тот шум… ты его тоже слышал? – Она взглянула на потолок, но сверху не доносилось ни звука.

Гидеон кивнул.

– Может, бандит?

После нападения Крессиды особняки то и дело грабили, причем не только армия Сорена, но и обычные воры, которые надеялись набить карманы ценными предметами. Однако, судя по тому, как нахмурилась Лейла, бандиты ее не волновали. Она боялась чего похуже.

– Я знаю дом лучше тебя, – заметил Гидеон. – Возьми меня с собой.

Лейла внимательно разглядывала его в свете фонаря. Может, она и доверяла ему больше, чем остальным солдатам, но ненамного.

– В мои планы не входит сбежать и присоединиться к Крессиде, – заметил Гидеон. – Я скорее утоплюсь в море.

Лейла глубоко вздохнула.

– Ладно. – Она повернулась к Феликсу и протянула руку: – Я забираю заключенного. Дай мне ключи.

Лейла исполняла обязанности капитана, так что Феликс подчинился. Говоря по совести, он, казалось, испытал облегчение, передав ей заключеннного.

Лейла сняла кандалы, и Гидеон вслед за ней направился вверх по лестнице – на второй этаж. Газовые лампы не горели, и главный коридор был объят темнотой.

– Я начну с дальнего конца, – предложил Гидеон. – Если ты начнешь здесь, мы встретимся посередине.

Лейла кивнула и открыла дверь первой спальни. Фонарь она забрала с собой.

Гидеон тихо прошел по темному коридору. Ближе к концу миновал и дверь в спальню Руны.

Еще внизу он примерно прикинул, откуда доносился шлепок. Судя по всему, примерно отсюда. Однако, даже зная планировку дома, Гидеон руководствовался скорее чутьем, интуицией.

Казалось, внутренний голос нашептывал ему, куда идти.

Гидеон вошел в спальню Руны.

Комната до сих пор хранила ее запах. Аромат ветра, моря и дождя – дикий и неукротимый. Гидеон вдохнул полной грудью.

В окна лился лунный свет, позволяя быстро обыскать комнату. Гидеон обшарил шкафы, заглянул под кровать, но там никого не было, лишь половицы скрипели под его весом.

Гидеон уже собрался уходить, как вдруг вспомнил про искусственную стену.

Он повернулся и окинул ее внимательным взглядом.

За стеной находилась комната для колдовства. В свое время, обнаружив ее, Гидеон осознал, что Руна и есть Багровый Мотылек.

Гидеон провел рукой по обоям, выискивая трещину, а когда нашел, надавил – и услышал, как щелкнул замок.

Дверь отворилась.

В ноздри ударил запах только что затушенной свечи.

Попался.

Гидеон шагнул в комнату…

…и тут же получил тупым предметом по голове.

Глава 58Руна

Руна швырнула подсвечник на пол и бросилась наутек. Солдат выругался и бросился за ней. Цепкие пальцы сомкнулись на ее ноге, и Руна упала, больно приземлившись на локти.

Они боролись в темноте: гвардеец пытался прижать Руну к полу, а она отчаянно сопротивлялась.

Ей удалось пнуть его по лодыжке. Он выругался и на мгновение отпустил ее. Получив преимущество, Руна тут же уселась на него сверху и прижала украденный нож к горлу. Схватка вымотала ее, она едва переводила дух.

Гвардеец замер.

Руна знала: чтобы выбраться, ей придется его убить, иначе солдат позовет на помощь.

Сегодня я уже убила человека. Одним больше, одним меньше, какая разница?

Вот только она так и не смогла заставить себя опустить лезвие и перерезать горло.

– Ну что? – зарычал он. – Чего ждешь? Убей меня, и дело с концом.

Руна застыла.

Она знала этот голос.

И он был как бальзам на сердце.

– Гидеон? – прошептала она, едва сдерживая слезы.

Он, казалось, перестал дышать.

Живой.

– Это я, Руна.

Она убрала нож, и в ту же секунду ее перевернули на спину. Руна поморщилась, чувствуя, как из ран снова пошла кровь.

– Докажи. – Он прижал холодный кончик лезвия прямо к сердцу Руны и, казалось, готов был вонзить нож ей в грудь. – Докажи, что ты на самом деле Руна, а не просто ведьма, укравшая чужой голос.

Тело его дрожало подобно сжатой пружине.

Но ведь это был Гидеон. Руна его не боялась. Совсем наоборот, ей хотелось обнять его и больше никогда не отпускать.

Обнаружить его было чудом, как и то, что он до сих пор был жив.

Что он вообще делает в Уинтерси?

– Когда мы виделись в последний раз, – зашептала она, – я пыталась украсть яблоки из твоего шкафа. Ты спросил, буду ли я скучать по тебе. А я сказала, что нет.

Он судорожно выдохнул.

– Врунья. – Гидеон убрал клинок и склонился, коснувшись лбом лба Руны. – Ты сказала, что будешь скучать по мне, как лиса скучает по волчьей пасти.

– То есть ни капельки.

Она практически чувствовала в темноте его улыбку. Гидеон скользнул рукой по ее щеке, заключил ее лицо в ладони. Его прикосновение было слаще меда. Руне ужасно хотелось обнять его за плечи, притянуть ближе, но она чувствовала, что раны на спине снова открылись, и знала, что чем дольше пролежит на полу, тем больнее будет.

Спина горела так, что Руна замерла.

Гидеон это почувствовал и, разумеется, тут же сделал неверные выводы. Он отстранился.

Ей хотелось объясниться, вот только для этого пришлось бы рассказать ему, что натворила Крессида. Гидеон непременно потребует, чтобы она показала ему свои шрамы, а уж этого Руна делать не собиралась.

Она хотела, чтобы он запомнил ее такой, какой она была прежде. Красивой, а не… освежеванной.

Не омерзительной.

Гидеон встал и зажег свечу. Вспыхнул свет, и Руна вдруг спохватилась, насколько расхристанной выглядит, что сделал с ней Сорен. Она поспешно села и попыталась отползти к стене, но было слишком поздно. Гидеон уже заметил разодранный корсет, порванную нижнюю рубашку.

Глаза его потемнели от гнева.

– Кто сделал с тобой такое?

Руна опустила голову. Ей было стыдно, хоть она и сама не знала толком почему. Она сжала порванную ткань, прижала ближе к груди.

Гидеон опустился перед ней на колени. От него веяло жаркой яростью. Зато голос его, к удивлению Руны, звучал куда спокойнее, чем прежде. Она осознала, что Гидеон пытается сдержаться. Ради нее.

– Руна. Скажи мне его имя.

Она вспомнила все случившееся с Сореном в коридоре дворца, и на глазах у нее выступили слезы. Ей так хотелось все рассказать, но, казалось, голос отказал ей. Она не могла произнести ни слова.

– Это уже неважно, – наконец выдавила девушка. – Я убила его. Воспользовалась твоим советом и не колебалась.

Гидеон внимательно рассматривал ее в свете свечи. В глазах его плескалась ярость, брови сошлись на переносице. Казалось, он хотел коснуться ее, но передумал. Будто не был уверен, насколько желанным будет его прикосновение.

– Полагаю, ты избавила меня от необходимости убивать его самому.

– Я думала, тебя убили, – прошептала Руна. Они не сводили друг с друга глаз. Ей ужасно хотелось скользнуть пальцами вдоль точеных скул, очертить нос, упрямый изгиб бровей. – Я думала, что уже никогда тебя не увижу. – Голос ее сорвался.

Гидеон смягчился.

– Я думал, ты сбежала.

– Я и сбежала.

– Тогда что ты здесь делаешь?

Ответить она не успела.

В коридоре зашумели, и они оба дернулись от неожиданности. Гидеон покосился на открытую дверь в комнату для колдовства.

– В доме несколько десятков солдат Кровавой гвардии, – сказал он, вставая. – Им приказано застрелить тебя на месте. Тебе надо спрятаться…

Ему не удалось сделать и несколько шагов. В спальне раздались шаги, и, прежде чем Гидеон успел закрыть потайную дверь, скрыв их обоих от посторонних глаз, в проеме появился Ной в сопровождении нескольких солдат.

Должно быть, они услышали шум борьбы. Вслед за гвардейцами в комнату ввалилась Лейла.

При виде Руны все они вытащили оружие.

Гидеон шагнул вперед, заслоняя Руну.

– Отведи мисс Уинтерс на задний двор и застрели, – велел Ной свой сестре. – А я разберусь со шлюхой ведьмы.

Руну охватило смертоносное пламя.

Да как он смеет так называть Гидеона!

Она схватила с пола украденный нож, отброшенный в пылу схватки, и вышла вперед, не сводя глаз с пистолета Ноя.

– У Гидеона в одном ногте больше доблести, чем во всем твоем теле, ты, кусок…

– Руна. – В голосе Гидеона слышалось предостережение.

Вот только что Ной мог сделать? Застрелить ее? Лейла и так собиралась это сделать.

– Бросай нож, – велела Лейла. Она вскинула пистолет и подошла ближе.

Руна подняла руки, как будто собиралась сдаваться, но вместо того чтобы бросить нож на пол, она швырнула его вперед.

Прямо в Ноя.

Тот пригнулся, но недостаточно проворно. Лезвие засело в плече, и он закричал.

Ной выстрелил, но промахнулся. Руна бросилась на него подобно разъяренному зверю. Казалось, вся накопленная ею ярость, горе и страх вдруг сосредоточились на единой цели. Она решила, что если сумеет хотя бы ударить Ноя, то ей станет легче. Она снова почувствует себя собой.

Однако Лейла перехватила ее поперек талии, а остальные солдаты бросились на Гидеона.

Руна царапалась и отбивалась как дикая кошка, но все было бесполезно. Лейла позвала подкрепление, а в следующую минуту Руну швырнули на пол и прижали к дощатому полу. Лейла приставила колено прямо к разодранной спине.

Тело Руны взорвалось болью, и она затихла.

Ей сковали запястья и вздернули ее на ноги.

– Нет! – закричал Гидеон. – Нет!

Пока их тащили из комнаты, Руна оглянулась и увидела, что солдаты с трудом сдерживают его. В глазах Гидеона застыло безумие, все мышцы напряглись, и он что есть силы отбивался от гвардейцев.

– Лейла, не надо!

Лейла остановилась.

– Гидеон, она же возвела на трон Крессиду. Ту самую Крессиду, которая, пока мы тут разговариваем, казнит людей. – Она оглянулась. – Чудовище, убившее моего отца.

Руна прекрасно помнила, как Крессида играючи всадила пулю в голову Николаса Крида. Как он рухнул на камни – неподвижный, замолкший навсегда.

– А твой отец убил Кестрел Уинтерс.

Лейла резко распрямилась.

– Бабушка Руны погибла прямо у нее на глазах, – продолжал Гидеон. – Точно так же, как у тебя на глазах погиб отец.

Лейла слегка дернула носом, но ничего не сказала. Вцепившись мертвой хваткой в руку Руны, она потащила ведьму вперед – прочь из спальни, в коридор, по ступеням вниз, через заднюю дверь, навстречу холодному ночному воздуху.

– Оставьте нас, – приказала Лейла остальным солдатам. – Дальше я сама разберусь.

Как только они остались наедине, Лейла потащила Руну в сады.

– На колени.

Руна повиновалась. Земля была жесткой и холодной, над головой в небе ярко светили звезды.

Руна сложила руки перед собой и вдохнула аромат бабушкиных роз.

Хорошее место для смерти.

Уж лучше было погибнуть в садах Уинтерси, чем на платформе, в окружении кровожадной толпы. Может, ее здесь и похоронят, прямо среди роз.

С тихим щелчком Лейла взвела курок.

«По крайней мере, мне довелось увидеть Гидеона, – подумала Руна, вспоминая прикосновение мозолистой руки к ее щеке. – В последний раз».

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и приготовилась к выстрелу.

Глава 59Гидеон

Ты мог бы войти в историю как герой, – заметил Ной, пока Феликс с солдатами пытались заковать Гидеона. – А вместо этого ты влюбился в ведьму.

«Она все равно была не твоего полета птицей, Шарп».

Гидеону вдруг вспомнилось, как Ной раньше смотрел на Руну – с другого конца бального зала, из ложи в опере. Как не сводил с нее глаз.

Он ясно осознал, что Ной хотел ее.

Гидеон прекрасно помнил, как однажды за карточном столом у Алекса, несколько месяцев назад, Ной заговорил о Руне – злобно и совершенно неподобающе, с явным намерением разрушить ее репутацию.

И наказать за то, что отвергла его.

Вся эта ситуация вдруг обрела смысл.

– Тебя действительно так беспокоит, что я влюбился в ведьму? – прорычал Гидеон, пока гвардейцы безуспешно пытались сомкнуть на его запястьях кандалы. – Или тебе не пережить, что чувство оказалось взаимным и она полюбила меня?

Губы Ноя скривились в уродливой гримасе.

– Ты жаждешь ее смерти не потому, что она ведьма, – произнес Гидеон. – Ты жаждешь ее смерти, потому что она не возжелала тебя.

Ной шагнул ближе, поднял пистолет, всем своим видом повелевая Гидеону не сопротивляться.

– Она скоро окажется глубоко под землей, а оттуда и тебя не возжелает.

При мысли о смерти Руны сердце Гидеона окаменело. Впрочем, он не слышал ни единого выстрела, а значит, Руна была жива – по крайней мере, пока.

Он принялся вырываться с новой силой. Солдатам было никак его не усмирить, и все же расклад был четверо против одного, и скоро за его спиной щелкнул замок.

Как же теперь ему добраться до Руны – в цепях, в кольце солдат, решивших во что бы то ни стало остановить его?

Руна стойкая. Она найдет способ выжить.

По крайней мере, должна.

Жить в мире, где ее нет, Гидеону не хотелось.

Он сердито взглянул на Ноя.

– В любви любопытно то, что чем больше ты пытаешься ее уничтожить, тем сильнее она становится.

Ной презрительно фыркнул.

Гидеон его понимал. Не так давно он и сам считал любовь к Руне главной своей слабостью. Считал, что, доверившись ей, поведет себя как дурак.

Оказалось, все было совсем наоборот.

– На первый взгляд и правда кажется, что это слабость. Но на самом деле любовь крепче стали. Любовь нельзя контролировать. Она не подчиняется несправедливым законам и всегда будет противостоять тирании.

Гидеон буквально кожей чувствовал пораженный взгляд Феликса.

– Истинный противник режима – как раз любовь, вот почему ты так ее ненавидишь. Вот почему Крессида пытается растоптать ее. В глубине души вы оба знаете, что подобная сила способна сбить вас с ног.

– Если не прекратишь болтать, я тебя прямо тут пристрелю, – пригрозил Ной, подходя ближе. – Поверь, мне очень хочется, но я придумал кое-что получше.

В наручниках Гидеон был подобен собаке в наморднике. Не представлял угрозы. Именно поэтому Ной подошел так близко. Окажись они с Гидеоном на равных, он не посмел бы ему угрожать.

Несколько секунд они молча испепеляли друг друга взглядами.

Гидеону было больно смотреть на Ноя. Казалось, перед ним стоит молодой Николас – человек, который взял Гидеона под крыло и относился к нему как к родному сыну. Однако Ной и Николас были совершенно разными, и порой Гидеон задавался вопросом, как вообще сын может настолько недотягивать до уровня отца.

Все, что было у Николаса, он получил благодаря упорному труду и постоянной борьбе. Ною же все досталось на блюдечке с голубой каемочкой. Николас был благородным и отважным, прирожденным лидером. Ной был трусом и оппортунистом – тело его отца еще не успели предать земле, как он уже присвоил звание Доброго командира.

– Я предложу обмен, – сказал Ной. – Тебя на заключенных, которых Крессида не успела казнить.

При мысли о том, что его передадут Крессиде, у Гидеона кровь застыла в жилах.

– Что-то мне подсказывает, что королева-ведьма отдаст мне все что угодно, чтобы получить назад свою шлюху. – Ной ухмыльнулся и повернулся к Феликсу. – Отведите его вниз и посадите на коня. Когда ведьма будет мертва, мы отправимся в Лежбище.

– Есть, командир.

Как только Ной вышел из комнаты и направился в темный коридор, Феликс с товарищем подхватили Гидеона под руки, намереваясь последовать за ним. В эту самую минуту Феликс вложил Гидеону в ладонь какой-то маленький предмет – холодный, твердый, и тонкий.

Ключ от оков.

Гидеон покосился на Феликса, но тот смотрел прямо перед собой и вместе с напарником тащил Гидеона по темному коридору.

От неожиданного подарка у Гидеона потеплело на душе.

И он принялся за работу.

Под покровом темноты Гидеон сунул ключ в замок. При ходьбе цепи немного звенели, прекрасно заглушая звук открывшихся оков.

В одно мгновение Гидеон стряхнул кандалы, и цепи с грохотом упали на пол.

Товарищ Гидеона удивленно повернулся, но у него не было шанса опомниться. Гидеон схватил пистолет паренька, оттолкнул самого гвардейца с дороги и бросился вперед.

– Эй! Остановите его!

Гидеон слышал, как зашевелились солдаты впереди, но в коридоре было темно, видели они плохо, так что у Гидеона было преимущество.

Он пронесся мимо гвардейцев и на лестнице нагнал Ноя. Добрый командир повернулся, и при виде Гидеона глаза его удивленно распахнулись. Гидеон схватил Ноя за мундир, толкнул к стене и со всей силы врезал кулаком по лицу.

А потом еще раз.

И еще.

Костяшки пальцев обжигала боль, но Гидеону не было дела до боли. Он потряс рукой, наблюдая, как Ной сползает на пол. Ему ужасно хотелось закончить начатое, но Руна была в опасности, и ее надо было спасти.

В этой части особняка были окна, и лунный свет давал солдатам позади Гидеона неплохой обзор. Едва он сбавил шаг, они принялись стрелять, но Гидеон перемахнул через перила лестницы, и ни одна пуля его не задела.

Толкнув плечом переднюю дверь, он выскочил на улицу, отчаянно надеясь, что не опоздал, что Руна еще жива.

Дом ходил ходуном от криков – Ной поднял тревогу, но к этому моменту Гидеон уже оббежал дом.

Он повернул в сады и застыл при виде открывшейся картины. Руна стояла на коленях, а Лейла целилась в нее из пистолета. Казалось, она вот-вот выстрелит.

– Лейла! Нет!

Лейла не ожидала окрика, вздрогнула, и ночной воздух прорезал выстрел. Гидеон посмотрел на Руну – она была цела и невредима, хоть и сбита с толку.

Выстрел пришелся в пустоту.

Лейла вытащила второй пистолет и навела прямо на Гидеона.

– Ты что, из ума выжил, черт тебя подери? – закричала она. На лице ее читалась неприкрытая ярость.

Гидеон поднял руки, пытаясь показать, что он для Лейлы не угроза.

– Нельзя одержать победу таким способом.

Лейла тяжело дышала, грудь ее ходила ходуном, но она не перестала целиться.

– Лейла…

– Заткнись, Гидеон.

По дому эхом разносились крики. Скоро сюда хлынут солдаты, и все будет кончено. Со связанными руками Руна не наложит ни одно заклинание, а Гидеон не сумеет в одиночку одолеть несколько десятков солдат, учитывая, что многих из них он сам же обучал.

Лейла оглянулась на дом.

– Лейла…

– Я сказала, заткнись. Я пытаюсь думать. – Она опустила руки и раздраженно фыркнула. – Я дам вам пятнадцать секунд, ясно? – Она кивнула в сторону Руны. – Молись, чтобы она умела быстро бегать.

Гидеону хотелось обнять Лейлу, но вместо этого он схватил Руну за руку и рывком поднял с земли.

– Спасибо, Лейла.

Они с Руной бросились бежать, но Гидеон слышал, как Лейла кричит ему вслед:

– Ты теперь дважды мой должник!

Руна лавировала между ухоженными кустарниками и деревцами, направляясь к более заросшей части садов. Они уже почти добежали до калитки, когда в них начали стрелять, да так, что только пули свистели.

Гидеон подсадил Руну и помог ей перебраться на другую сторону, потом прыгнул сам. Все это время он закрывал ее от солдат собственным телом. Он не мог допустить, чтобы девушка пострадала в перестрелке.

Они побежали через луг, но со связанными руками Руна двигалась медленнее обычного. Когда она споткнулась в первый раз, Гидеон помог девушке встать, и в этот самый момент в плечо ему попала пуля. Стиснув зубы, он подавил стон. Руку прошила боль.

Они побежали дальше.

Когда Руна споткнулась во второй раз, их настигла вторая пуля – угодила Гидеону в бедро, так что он подхватил Руну на руки и бросился вперед, не сводя глаз с замаячившего впереди леса. Руна не сопротивлялась. Вспоминая тот момент, Гидеон всегда удивлялся, почему его это не насторожило, как он сразу не понял, что с ней что-то не так. Руна просто подчинилась, прижалась щекой к его груди и обмякла в его руках.

Вскоре и плечо, и бедро Гидеона начали пульсировать от жара и боли. Он чувствовал, что замедляет шаг.

У него было кровотечение, он уже потерял слишком много крови.

Надо добраться до леса.

То был их лучший шанс отделаться от преследователей. Как только открытый луг сменился кронами деревьев, Гидеон из последних сил пересек подлесок, уходя в глубь леса. Мундир на спине был теплым и мокрым – пропитался кровью насквозь. Тело тяжелело, мысли путались, ноги двигались не так уверенно, как прежде. Гидеон стал спотыкаться.

Он знал, что при такой кровопотере вот-вот лишится сознания. Знал, что долго ему не протянуть.

Однако, если сказать об этом Руне, она захочет остаться с ним и снова окажется в плену.

– Надо разделиться, – сказал он. – Тогда у нас будет больше шансов. Иди вперед, а я уйду обратным путем.

Гидеон уже слышал голоса солдат, выстрелы, ржание лошадей. Преследователи были в лесу.

Руна резко повернулась.

– И как же мы потом найдем друг друга? Тут нет безопасного убежища.

Черты ее лица размывались. Гидеон оперся на ствол дерева, чтобы не упасть. Лес раскачивался из стороны в сторону.

– Руна… если я не выберусь…

– Почему не выберешься?

Ее голос звучал издалека, будто из-под воды.

– Гидеон!

Казалось, тело его пытается решить, сохранять и дальше вертикальное положение или не стоит.

И решило, что не стоит.

Мир качнулся, впереди замаячила земля.

– Гидеон!

Глава 60Руна

Только когда Гидеон рухнул на землю, Руна увидела, что стало с его мундиром. Ткань мрачно блестела в темноте. Нахмурившись, Руна пригляделась. Что…

При виде крови у нее сердце ушло в пятки.

– Да ты же самый настоящий идиот! – Она рухнула на колени перед Гидеоном, но даже не могла к нему прикоснуться, руки ее все еще были связаны за спиной. – Почему ты не сказал, что тебя подстрелили?

Гидеон покачал головой. Взгляд у него блуждал.

– Оставь меня здесь. Теперь я только помешаю тебе.

Руне хотелось схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. Может, тогда удалось бы пробудить хоть остатки здравого смысла.

– Если ты думаешь, что я брошу тебя умирать в лесах Уинтерси, то ты просто тупица.

Неподалеку тихо заржала лошадь.

Руна замерла и прислушалась.

Повсюду были солдаты. Они верхом прочесывали лес, так что надо было поскорее увезти отсюда Гидеона.

Вот только сначала следовало остановить кровь.

Вспомнив знаки, которые рисовала у нее на руках Джунипер, чтобы остановить кровотечение, Руна коснулась промокшего мундира, и сказала:

– Гидеон, мне нужно твое разрешение.

Он взглянул на нее, и даже в темноте она различила замешательство на его лице.

– Мне нужна твоя кровь.

– А. – Он кивнул. – На здоровье.

Снова раздалось ржание. Руна прислушалась, но пока все было тихо, и она обратила все внимание на Гидеона. Уповая на то, что ведьма правильно запомнила знаки, она принялась рисовать их на его коже. Задача была непростая – со связанными-то руками. Сначала ничего не произошло, и Руна решила, что заклинание не сработало.

А потом по венам побежала магия, окутала Руну подобно солнечному свету, насытила воздух вокруг.

Гидеон глубоко вздохнул, будто ощутил какой-то божественный аромат, а потом попытался встать на ноги.

Руна подошла ближе, пытаясь помочь ему. Однако, как только его рука опустилась ей на плечи, прижимая вниз, она осознала, что растерзанной спине будет не выдержать такой вес, и стиснула зубы от боли.

Рука Гидеона тут же исчезла.

– В чем дело?

Руна покачала головой.

– Ничего страшного. – Где-то совсем рядом, ближе, чем прежде, послышались голоса, и она добавила: – Ты сможешь идти без моей помощи?

Через несколько часов заклинание развеется, и за это время им надо было добраться до безопасного места, чтобы Руна вынула пули и зашила рану.

– Думаю… думаю, да. – Гидеон развязал ее руки и, пошатываясь, встал на ноги.

Неожиданно в тишине раздалось тихое фырканье, и раздалось опасно близко.

Гидеон застыл, но Руна только улыбнулась. Этот звук был ей прекрасно знаком.

– Все хорошо, – сказала она, и из чащи появилась огромная лошадь. – Это Леди.

Пока Гидеон нес Руну через луг, она вспомнила про свисток в кармане платья. Достала и дунула – всего один раз, но с силой. Человеческое ухо такой звук не различало, так что ни Гидеон, ни их преследователи ничего не услышали.

А Леди услышала.

Она нашла их.

Лошадь кивнула головой и тихо заржала.

Руна помогла Гидеону взобраться на лошадь, а потом уже он, подтянув девушку вверх, усадил перед собой.

Глава 61Руна

В итоге они вломились в летний дом семьи Вентольт.

Строго говоря, они вошли – задняя дверь была не заперта.

После побега из Уинтерси Руна и Гидеон единогласно решили, что безопаснее всего будет затаиться здесь. Коттедж располагался вдали от основных дорог, в лесу, а вся семья, скорее всего, уже сбежала. Если повезет, им удастся раздобыть кое-какой провиант и залатать раны Гидеона, а потом можно будет двигаться дальше.

Руну тревожило молчание Гидеона. Он не проронил ни слова, пока она вела его по дому Вентольтов в поисках средств оказания первой помощи. Лицо у него было пепельно-серым, и Руна, зная, что ее заклинание скоро развеется, не могла не волноваться. Она, конечно, сумела бы еще раз наложить чары, но на самом деле надо было вытащить пули, обработать и зашить раны.

В опустевшем крыле для слуг Руна усадила Гидеона в кресло передохнуть, а сама бросилась изучать содержимое шкафов. Надо было срочно найти все необходимое. Над головой вспыхнул «Факел», белое пламя осветило все вокруг, и Руна принялась рыться в коробках.

Через несколько минут ее охватила паника. Взять было решительно нечего. Она уже собиралась пойти в кухню, найти острый чистый нож и выковырять пули, но что потом? Потом надо будет так или иначе дезинфицировать раны, зашить их, а у нее не было ни нитки, ни иголки, ни лекарств.

Руна мысленно проклинала себя за то, что не выучила ни одного целительского заклинания. Если ей выпадет шанс исправить это упущение, она непременно им воспользуется.

Она уже собиралась вернуться к Гидеону, как вдруг услышала голоса. Замерев, Руна, смазала символ на руке, погасив «Факел», и комната погрузилась в темноту.

Раздался мужской смех – тихий, с хрипотцой.

– Да мне плевать, – произнес кто-то, судя по голосу, другой человек. – Пусть эти ублюдки найдут нас. Я их всех раскидаю. Ради тебя я…

Мужчина осекся.

Руна покосилась на Гидеона, порадовавшись, что в темноте не видно ее эмоции на лице.

Вспыхнул свет – зажглись газовые лампы.

В комнату ввалились двое мужчин. Оба были в беспорядке, увидев незванных гостей, они замерли.

– Барт? – воскликнула Руна, пялясь на рыжеволосого парня.

– Руна? – в тон ей откликнулся тот. Раскрыв рот от удивления, он переводил взгляд с нее на Гидеона.

Руна выхватила из кобуры на бедре Гидеона пистолет и взвела курок.

– Позовешь на помощь – и я вас обоих пристрелю.

Парень рядом с Бартом поднял руки. Он был ниже ростом, чем наследник Вентольтов, и крепче сложен, с более темной кожей. В отличие от Барта в костюме-тройке, он был одет совсем просто.

– Я думал, ты мертва, – сказал Барт, поднимая руки. – Думал, вы оба мертвы.

Бартоломео Вентольт на любом сборище считался главным идиотом. Он был просто одержим своим внешним видом и постоянно хвастался новыми покупками, будь то ботинки, или кареты, или чайные сервизы. Его никто никогда не принимал всерьез. Барт был наследником огромного состояния и завидной партией для любой девушки, которой хотелось улучшить свое положение в обществе, вот только всех невыносимо раздражал его характер.

Руна внимательно разглядывала Барта через комнату. Ей вдруг показалось, что перед ней стоит не пустоголовый аристократ, а совершенно другой человек.

– Кто еще в доме? – спросил Гидеон, не вставая с кресла. Вероятно, полагал, что, если поднимется, тут же рухнет на пол.

– Моя горничная, Бесс, – ответил Барт. – Больше никого.

– А кому известно, что вы здесь?

Барт покачал головой.

– Никому.

Руна покосилась на парнишку рядом с Бартом. Он не вымолвил ни слова с тех самых пор, как перешагнул порог комнаты.

– А это кто?

– Это…

– Антонио Бастилле, – перебил Барта парень. – Я работаю у Вентольтов поваром. А что с ним? – Он кивнул в сторону Гидеона, который, казалось, отчаянно старался не свалиться с кресла.

– Его подстрелили. Мы надеялись найти здесь инструменты и медикаменты.

Антонио опустил руки.

– Меня обучали целительскому мастерству. Я могу оказать помощь.

Речь у него была слишком выверенная, слишком официальная для повара, а еще было в его манерах что-то странное. Руна никак не могла понять что. Она покрепче перехватила пистолет, не зная, можно ли доверять новому знакомому. Однако Гидеону отчаянно нужна была помощь, а сама Руна не могла ее оказать. Поколебавшись, она все-таки опустила пистолет и отошла в сторону, кивком разрешив Антонио подойти.

– Если навредишь ему…

– Я давал клятву Древним, – откликнулся Антонио, деловито проходя вперед и закатывая на ходу рукава. – А потому не могу навредить ни одному живому существу. Помоги, пожалуйста, снять с него мундир.

– Антонио был аколитом, – произнес Барт, пока Антонио расстегивал пуговицы на мундире Гидеона. – В Храме Древних.

Там, где Руна попыталась призвать наследника Роузбладов. В том самом храме, который разрушили во время революции. Аколитов тогда либо убили, либо вынудили уйти в подполье.

Был ли Антонио в храме, когда туда ворвалась Кровавая гвардия? Довелось ли ему увидеть всю эту резню своими глазами?

– Сожалею, – сказала Руна. – То, что там случилось, просто ужасно.

Антонио молча кивнул. С пуговицами было покончено, так что Руна помогла Гидеону склониться вперед, и совместными усилиями они с Антонио осторожно сняли с него пропитанный кровью мундир. Белая рубашка под ним тоже была алой.

– Что это такое? – Антонио коснулся шеи Гидеона, где Руна нарисовала символы для остановки кровотечения. Он поднял голову и окинул ее внимательным взглядом. – Ты ведьма?

– А у тебя что, проблема с этим? – пророкотал Гидеон.

Как будто мог что-то предпринять, хотя сам был совершенно без сил.

Однако Антонио лишь кивнул в знак одобрения.

– Не наложи ты заклинание, он бы истек кровью, – сказал он Руне. – Ты спасла ему жизнь.

Голос у парня был искренне довольный, и именно его радость от того, что Руна обладает нужными навыками, от того, что Гидеон жив, помогла Руне довериться. Она сняла палец со спускового крючка и положила пистолет на стол.

– Что мне сделать, чтобы помочь?

– Помоги снять с него рубашку. Барт, ты не мог бы поставить кипятиться воду, пожалуйста? И принеси бутылку самого крепкого алкоголя, какой есть в доме.

Руна тут же снова схватилась за пистолет. Ее так и подмывало приказать Барту оставаться на месте. Ведь, в конце концов, что мешает ему отправить послание командиру или, того хуже, Крессиде? Что мешает ему самому сходить за оружием и убить их с Гидеоном?

Однако Антонио коснулся руки Руны, и прикосновение его было таким нежным, что она невольно повернулась к нему.

– Нам всем надо доверять друг другу. – Антонио кивнул в сторону опустевшего дверного проема, где еще секунду назад стоял Барт. – Ты способна погубить его, равно как и он тебя.

Руна предположила, что речь идет об их общении, невозможном в глазах общества.

– Барт очень старался казаться отталкивающим для людей, он не хотел лишнего внимания к себе, не хотел брака, не хотел, чтобы другие знали о нем правду, – пояснил Антонио.

Руна окинула аколита внимательным взглядом. Ему явно не хватало качеств, чтобы считаться близким человеком для Барта в глазах общества. И оба ничего не могли с этим сделать.

– Ты только что узнала тайну, которую он успешно хранил много лет, – заметил Антонио.

Руна кивнула.

– Понимаю.

Так, значит, все было притворством? Значит, Барт Вентольт лишь притворялся пустым самовлюбленным болваном?

Если так, Руна готова была ему поаплодировать. Ее он точно одурачил, хотя она и сама мастерски умела притворяться тем, кем не является.

Несколько минут спустя Барт вернулся – не только с кипяченой водой и алкоголем, но и с аптечкой. Внутри обнаружились пинцет, бинты и иголка с ниткой – все, что безуспешно искала Руна.

Гидеон сложил руки на столе и опустил на них голову, чтобы не мешать Антонио работать. Стиснув зубы, он терпел, пока тот вытаскивал пули и обрабатывал раны алкоголем. Руна присела на корточки рядом с Гидеоном и держала его за руку, чтобы, когда боль станет невыносимой, он мог вцепиться в ее пальцы.

Наконец все раны были промыты, зашиты и забинтованы. Лицо Гидеона утратило мертвенно-бледный оттенок. Пока Антонио чистил инструменты, а Руна смывала с рук кровь, Барт всем налил виски.

Гидеон отказался. Руна последовала его примеру, вспомнив, что случилось, когда она набралась в прошлый раз.

Как только Антонио опустился на стул, Руна повернулась к Барту.

– А где вся твоя семья?

– На континенте. Уплыли две недели назад к сестре в Умбрию. У нее муж из Кэлиса, и, как только до нее дошли слухи о грядущей войне, сестра стала умолять родителей приехать.

Руна кивнула. Мать Барта до выхода на пенсию была охотницей на ведьм, ее бы точно казнили.

– А ты с ними почему не поехал?

– Не поверил слухам. – Он взглянул на Антонио. – А может, и поверил, но мне было все равно.

– Я отказался уезжать, – сказал Антонио, озвучивая то, что Барт опустил. – Остров – мой дом.

Воцарилась приятная тишина. На стенах гудели газовые лампы, но они не освещали комнату целиком, из-за чего все четверо сидели в полумраке.

– Скоро Крессида захватит и сельскую местность, – сказала Руна, нарушив молчание. – Она найдет это место, найдет всех, кто здесь находится.

Барт пожал плечами.

– А что еще нам делать? Ее солдаты уже разграбили особняк моей семьи. Этот дом – все, что у нас осталось. – Он покрутил бокал, наблюдая, как плещется виски, потом отставил в сторону. – Я никогда не питал особой симпатии ни к республике, ни к Роузбладам. Мне все равно, кто победит в итоге. Я устал. – Он взглянул на сидящего рядом Антонио. – Даже если наши дни сочтены, мы решили прожить их так, как всегда хотели.

– А что, если ваши дни не будут сочтены? – спросил Гидеон.

Все с недоумением повернулись к нему.

– Что, если бы все смогли жить спокойно, по совести и по велению сердца, так, что мнение общества не играло бы столь важную роль?

Барт отвел взгляд.

– Такое только в сказках бывает.

Руна вынуждена была с ним согласиться.

А вот Антонио поставил бокал на стол и сказал:

– Я слушаю.

Казалось, Гидеону и нужна была лишь капля поощрения.

– На этом острове слишком долго процветала тирания, – начал он. – Пора попробовать что-нибудь новое. Построить мир, где все смогут жить как равные.

– Ты слишком наивен, – заметила Руна.

Гидеон повернулся к ней.

– Почему же?

– Как ты собираешься создать этот новый мир? У тебя нет ни армии, ни поддержки. Крессида, меж тем, захватила столицу, а Кровавая гвардия намеревается перегруппироваться и вернуть утраченные позиции. Ни одной из сторон не нужен мир, где люди вроде нас с тобой смогут жить в равенстве. Либо победит Крессида, либо Кровавая гвардия. Если Крессида, тебя убьют… или того хуже. – При мысли о том, что именно может быть хуже, она отвела взгляд. – Если Кровавая гвардия, меня убьют. Вот и все возможные варианты.

А потому Руна собиралась сесть на поезд и как можно скорее сбежать, а потом заплатить кому-нибудь, чтобы ее перевезли через пролив, подальше отсюда. В крайнем случае она решила переправиться по воде самостоятельно.

Гидеон некоторое время молчал, разглядывая ее в свете ламп.

– Ошибаешься.

Руна нахмурилась. Что?

– Есть и третий вариант.

Он взглянул на единственного в комнате человека, который, казалось, воспринимал его всерьез. На Антонио.

– Большинству из нас до тошноты надоело, что нам постоянно указывают, как жить. Никому не хочется, чтобы во главе страны снова встала развращенная династия ведьм, но и авторитарный контроль республики людей тоже не устраивает. В глубине души все мы жаждем кое-чего другого. – Он взглянул на Руну. – Те, кто говорит, будто это не так, на самом деле слишком напуганы, чтобы вообразить себе такой мир. Если бы их удалось убедить, у нас был бы шанс.

Вот только Руна помнила, как кровожадная толпа улюлюкала при виде жестокой смерти ее бабушки. Помнила, как ведьмы, столпившиеся в тронном зале, с радостью присягали на верность Крессиде, прекрасно зная, каким будет ее правление.

Сама Руна даже думать о Крессиде не могла – она будто снова ощущала, как хлыст рассекает плоть на спине, будто снова ощущала запах крови в воздухе. И тот жуткий момент, когда она осознала, что Крессида будет истязать ее до тех пор, пока не убьет.

От страха у Руны сдавило горло. Ужас захлестнул ее подобно темной морской воде и все больше тянул ко дну.

Лишь однажды в своей жизни Руне довелось испытать такой страх – в ту ночь, когда они с бабушкой осознали, что им не удастся сбежать от нового режима, и Руне, чтобы сохранить жизнь, придется сдать любимую бабушку властям, потому что другого выхода не было.

Руна встала из-за стола и вышла из комнаты. Она задыхалась. Столько раз она напоминала себе, что Кестрел хотела этого, просила сдать ее, но прошло два года, а Руна так и не простила себя за содеянное.

Прямо сейчас она знала одно: что Крессида пока далеко, а значит, Руна в безопасности.

Вот только надолго ли?

– Руна.

Она зажмурилась, услышав голос Гидеона. Ей не хотелось, чтобы он видел ее такой – напуганной настолько, что дух не перевести.

Пришлось взять себя в руки и повернуться к нему.

Гидеон последовал за Руной в коридор и теперь стоял, облокотившись на стену – видимо, для опоры. В тусклом свете лицо его казалось совсем осунувшимся.

Она не могла его бросить, по крайней мере, в таком состоянии. По ее вине в Гидеона стреляли, так что она подождет. А потом поступит так, как будет безопаснее для них обоих, – исчезнет.

– Ты знаешь ведьм, которые могли бы по доброй воле отречься от Крессиды? – спросил он.

Именно об этом они с Серафиной говорили перед тем, как Руна сбежала из дворца. Сколько солдат Сорена останутся сражаться за Крессиду теперь, когда их принц мертв? Точно не все. Да и те, кто останется, будут рассчитывать на оплату, а не на обещания.

Без Сорена положение Крессиды было далеко не таким прочным, как всего несколько дней назад.

– Я могла бы призвать Серафину. – По крайней мере, ей наверняка интересно будет послушать предложение Гидеона. А вот остальным… – Сомневаюсь, что остальные согласятся рискнуть собой.

И я не собираюсь.

Если Гидеону хотелось отправиться на верную смерть и привести к тому же остальных, это его дело. Руна вмешиваться не собиралась.

– Лучше одна, чем ни одной.

Одна? Против легиона ведьм? Против армии солдат?

В него что, стреляли отравленными пулями и теперь Гидеон утратил способность ясно мыслить?

Руна повернулась к нему, надеясь, что его еще удастся отговорить от безумной затеи.

– Гидеон. Мы с тобой оба знаем, что тут есть всего два пути. Один ведет к злобной королеве-ведьме, а второй – к авторитарному режиму. Алекс был прав: если хочешь обрести свободу, надо бежать и не оглядываться, других вариантов нет.

– Нет, – упрямо произнес Гидеон, оттолкнувшись от стены. Руна видела, чего ему это стоило, видела, как он покачивался, как стиснул зубы. – Есть и третий путь. Ты просто не хочешь принимать его во внимание.

Руна покачала головой.

– Поверь мне, я изучила все варианты.

– Просто этого пути еще не существует, – продолжал Гидеон, подходя ближе. – Его еще надо проложить.

Руна слушала его, и у нее сводило зубы.

– Кому надо? Нам с тобой? Надо выступить не против одной армии, а против двух? Ты что, окончательно сошел с ума?

– Может, и так.

Руну снова охватил страх, ей снова показалось, что она тонет.

– Знаю, ты пытаешься поступить благородно, но сейчас не время для этого, – сказала она. – Ты сглупишь, и всех, кого ты любишь, убьют.

– А тобой управляет страх, – заметил Гидеон, изучая ее в темноте. – И ты ему позволяешь.

Руна сжала кулаки.

– Страх – единственная реакция в такой ситуации! Если бы ты не растерял все мозги по дороге из Уинтерси, ты бы тоже боялся!

Она развернулась на каблуках, намереваясь уйти.

– Трусость тебе не идет, Багровый Мотылек.

Ее охватила опаляющая ярость. Значит, я трусиха?

– Уж лучше быть трусом, чем глупцом.

* * *

Руна, бормоча проклятья, мерила шагами сады на крыше летнего дома Барта. Ее до сих пор душила злость.

В глубине души она знала, что Гидеон прав: она действительно трусила. Однако трусость была единственным способом выжить, а Руна как раз это намеревалась сделать.

Кроме того, она тоже была права: затея Гидеона и правда была дурацкая.

Впрочем, ощущение собственной правоты не могло заглушить вину. И, поскольку гордость не позволяла Руне извиниться, она сделала что могла: наложила заклинание «Посланник», чтобы Серафина знала, где ее искать. Пришлось стащить из аптечки нож и сделать очередной надрез на икре. На ее коже становилось все больше серебристых мотыльков.

Не стоило называть его глупцом.

Перед ней появилась светящаяся ворона и уселась на балюстраду. Птица светилась – ярко, будто звезда.

Сто лет назад королева Каллидора научилась отправлять послания с помощью наколдованных ворон. Так, по крайней мере, говорилось в учебниках по истории.

Это заклинание она якобы придумала сама.

Едва Руна произнесла имя Серафины Оукс, ворона расправила крылья и взмыла в воздух, устремившись на восток. Она долетит до дворца, сообщит Серафине местонахождение Руны и потом растворится в воздухе.

А там уж Серафина сама решит, захочет она приходить сюда или нет.

– Мисс Уинтерс?

Руна повернулась. Между увитыми плющом решетками стояла пожилая женщина в ливрее.

– Мистер Вентольт попросил приготовить вам комнату.

Должно быть, это Бесс.

Горничная привела Руну в спальню в гостевом крыле и указала на белую ночную сорочку, расстеленную на кровати.

– Она принадлежала мисс Селии. В шкафу есть и другая одежда. Берите, не стесняйтесь, она не будет против. Моя госпожа не бывала здесь уже три года, с самой своей свадьбы.

Руна поблагодарила горничную и принялась растирать руки, чтобы согреться. В доме не топили, и в комнате было холодно. Рисковать было нельзя: запах дыма вполне мог привлечь незваных гостей.

– В обычной ситуации я бы предложила вам согреться в купальне – ее подогревают теплые подземные источники, но мистер Вентольт прибыл только сегодня утром, и у меня не было возможности подготовить ее. Однако неподалеку отсюда есть горячий источник, можете помыться там. Завтра я скажу вам, как туда добраться.

– Спасибо. – Руне не терпелось как следует вымыться. – Я буду очень признательна.

– Если это все, мисс Уинтер, я откланяюсь.

Руна уже собиралась пожелать Бесс доброй ночи, но помедлила.

– Есть еще кое-что. Вы, случайно, не знаете, как ходят поезда от ближайшей станции?

– Я могу принести вам расписание, но…

– Но что?

– Ходят слухи, мисс. Поговаривают, что станцию Уэстпорт скоро закроют. Королева не хочет, чтобы еще кто-нибудь сбежал.

Руна сощурилась. Ну конечно, не хочет.

– В таком случае… – Руна сунула руку в карман платья и достала набитый монетами кошелек, который забрала из комнаты для колдовства. – Вы не могли бы купить мне билет на любой поезд, идущий на северо-запад, пока станция еще работает?

Бесс заморгала, когда Руна вложила кошелек ей в ладонь.

– Разумеется, мисс. С радостью.

Глава 62Гидеон

Гидеон вернулся за стол, где перешептывались Антонио и Барт. Лица у обоих были серьезные. Зародившийся план не внушал Барту особого доверия, и все же, заметив энтузиазм Антонио, он стал составлять список потенциальных союзников и успел нацарапать несколько имен аристократов, которые могли бы поддержать их затею.

Сам Гидеон молчал. Он ни на чем не мог сосредоточиться. Мысленно он все еще стоял в коридоре и наблюдал, как Руна уносится прочь.

С ней что-то было не так, и это съедало его живьем. Она не хотела говорить, в чем дело, это было понятно – не зря она так старательно держалась на расстоянии. Она вздрагивала от его прикосновений. Не смотрела в глаза. Сбегала посреди разговора, как будто его идеи утомляли ее.

Как будто он ее утомлял.

Он видел порванный корсет – порванный настолько, что кружевная сорочка Руны оказалась на всеобщем обозрении. Гидеон был уверен, что это дело рук Сорена. Вот только далеко ли он зашел? Насколько сильно ранил Руну?

Мысли его принимали невеселый оборот. Ему самому доводилось бывать в таком положении, он понимал ее как никто другой. При мысли о том, что Руна оказалась в чьей-то власти, Гидеон каменел от гнева.

«Я убила его, – сказала она. – Воспользовалась твоим советом и не колебалась».

Вот только это совершенно не утешало, потому что случившееся до сих пор лежало грузом на плечах Руны. Он видел тяжесть этого бремени в ее глазах всякий раз, когда смотрел на нее. Во взгляде девушки была мука, и боль, и едва сдерживаемая ярость. Казалось, она в любой момент может разлететься вдребезги оттого, как отчаянно держала все в себе.

Они оказались на незнакомой территории, и Гидеон понятия не имел, как обойти все острые углы.

Антонио склонился к нему и легонько коснулся руки. Гидеон поднял голову и обнаружил, что Барт ушел, забрав с собой список имен.

– Куда он делся?

– Пошел спать. И я скоро тоже пойду, но сначала хотел спросить, все ли у тебя в порядке.

Гидеон опустил голову и уставился на влажное пятно на столе – там, где прежде стоял бокал с виски.

– Я был с ней слишком резок сегодня.

Антонио убрал руку, но слушал все так же внимательно.

– Мне кажется, кто-то сломал ее.

– Ах, вот как. – Антонио откинулся на спинку стула и сложил руки на столе. – А еще что?

Гидеон взглянул на него.

– Боюсь, мне не удастся снова сделать ее целой.

– Конечно, не получится. На это способна только она сама.

Гидеону хотелось услышать совсем не это. Он нахмурился.

– А если в процессе я ее потеряю?

Взгляд Антонио смягчился.

– Любовь терпелива, Гидеон.

Он сжал кулаки.

– То есть мне надо отступить и ничего не делать?

Антонио взял бутылку виски, вытащил пробку и налил немного себе в бокал.

– Почему же ничего. – Он сделал глоток, помолчал. – Для начала надо меньше бояться.

Как раз в этом Гидеон обвинил Руну – в том, что она боится.

– Попробуй вместо этого доверять. Доверять не только ей, но и себе самому.

Гидеон уставился на бывшего аколита.

– Как-то мне не становится лучше от этого разговора.

Антонио рассмеялся.

– Тогда, может, снотворного? У нас в кухне есть нужные ингредиенты, я могу приготовить отвар. Он и от боли поможет, по крайней мере на ночь.

Может, он имел в виду боль от ран Гидеона, а может, боль в его сердце.

– Я обнаружил, что хороший сон ночью – залог ясности ума утром.

Гидеон вздохнул и отодвинул стул. Через силу поднялся на ноги – все его тело стонало от усталости.

– Ладно. Давай снотворное зелье.

Раз уж он собирался сопротивляться двум армиям сразу – армии Крессиды и солдатам Доброго командира, – ясность ума не повредит.

* * *

Утром Гидеон проснулся в лучах теплого солнечного света. Подушки пахли Руной. Он открыл глаза, потянулся к ней…

Но кровать была пустой.

И холодной.

Он взглянул на кресло, стоящее возле кровати, но и оно пустовало.

Мне просто приснился сон.

Зелье Антонио сработало даже слишком хорошо. Гидеон спал как убитый, но ему всю ночь снилась Руна.

Сны были такими яркими, что он поверил, будто все наяву, был убежден в этом: Руна проскользнула к нему в комнату в темноте и прикрыла за собой дверь. Села в кресло и склонилась вперед, убрала волосы с его лба. Он проснулся от ее прикосновения – по крайней мере, проснулся во сне – и обвил пальцами ее запястье. Притянул к себе, под одеяло. Обнял ее, будто защищая от всего мира, погладил холодную кожу, пытаясь согреть.

Он помнил мягкость ее бедра под ладонью. Соленый вкус кожи на губах.

Но нет. Ничего подобного случиться не могло. Ему приснился сон, вот и все.

Гидеон не мог прикоснуться к Руне – не позволяло проклятье Крессиды.

Усилием воли он отогнал навязчивые образы и выбрался из кровати. Одевшись, направился вниз – в гостиную. На середине лестницы вдруг услышал знакомый сердитый голос.

– Я знаю, что он здесь.

Харроу?

– Скажи ему, что мне надо с ним поговорить.

Гидеон двинулся дальше по ступеням и остановился у подножья лестницы. Харроу стояла у входа в гостиную, открытое помещение с несколькими колоннами и огромным камином. Напротив Харроу стоял Антонио.

– Если не приведешь его, я… – Глаза цвета жидкого золота вспыхнули при виде Гидеона. – Наконец-то.

– Пришла сдать меня? – Он прислонился здоровым бедром к перилам и сложил руки на груди. – Я так понимаю, с минуты на минуту сюда явится взвод солдат и выбьет дверь?

Харроу от его слов вздрогнула. Она открыла было рот, чтобы ответить, но, казалось, передумала.

– Кровавая гвардия лишилась руководства, – сказала она. – После твоего дезертирства у них не осталось ни шанса оказать достойное сопротивление Крессиде. Мы сейчас легкая добыча.

Гидеон нахмурился.

– Так ты хочешь, чтобы я… чего конкретно ты хочешь?

– Чтобы ты вернулся со мной.

Она шагнула ближе, и Гидеон заметил синяки у нее на запястьях, рубец на щеке и прищурился.

– Солдатам нужен капитан.

– Если я вернусь, Ной убьет меня, на сей раз наверняка. А если даже не убьет… – Гидеон покачал головой. – Я больше не собираюсь убивать ведьм, с меня хватит.

Глаза Харроу вспыхнули.

– Если ты не вернешься, нас перебьют, причем те самые ведьмы, к которым ты внезапно так проникся.

В коридоре вдруг послышался шум – доносился он от главного входа. Харроу напряглась и повернулась на звук.

Может, за ней следовали солдаты и она привела их сюда? А может, это ловушка?

Гидеон обошел Харроу, положил руку на пистолет. Он был готов в любой момент выхватить оружие, если придется.

Вдруг раздался женский голос.

– Ее заклинание велело мне прийти сюда, в этот дом. Она в порядке?

На глазах Гидеона в гостиную вошла Серафина Оукс. Завидев друг друга, и ведьма, и охотник на ведьм застыли.

Руна сделала как я просил.

Она вызвала Серафину.

Он опустил руку с пистолета.

– Ты! – воскликнула за его спиной Харроу. Казалось, она вот-вот начнет брызгать ядом. Не успел Гидеон сообразить, что происходит, как Харроу выхватила у него пистолет и направила на Серафину.

Нет. Не на Серафину.

По пятам за Серафиной следовала девушка, которую Гидеон никогда прежде не видел.

– Подожди… – Он сделал шаг к Харроу. Ему совершенно не нужен был конфликт. Гидеон собирался добиться мира между бывшими врагами, а не устроить кровавую баню.

– Ты знаешь, кто это? – зашипела Харроу, вырываясь. Она обращалась к нему, а сама не сводила глаз с девушки. – Это Джунипер Хюинь. Ее родители заперли меня в погребе и оставили голодать, а Джунипер им позволила. Она бросила меня умирать.

Гидеон перевел взгляд с Харроу на ведьму, стоявшую рядом с Серафиной. Она была темноволосой, с косой, перекинутой на плечо. Она смотрела на Харроу, и карие глаза блестели от слез.

Джунипер. Девушка, о которой Харроу рассказывала ему.

– Назови хоть одну причину не застрелить тебя прямо здесь, – потребовала Харроу.

Джунипер даже не попыталась оправдаться.

– Харроу. – Гидеон шагнул ближе и потянулся к пистолету.

Харроу в ответ на это вытащила нож и махнула в его сторону, вынуждая отступить. При этом она так и не отвела ни взгляда, ни оружия от тихой ведьмы на пороге гостиной.

– Если бы напротив тебя стояла Крессида Роузблад, ты бы точно выстрелил. Даже не говори, что это не так.

Она была права. Он бы выстрелил. И все же…

Тут на пороге возникла еще одна фигура и поспешно встала перед Джунипер, закрыв ее от линии огня. На девушке был бежевый кожаный наряд для верховой езды, а на щеках горел румянец от холода. Светлые с рыжиной волосы разметались, пряди выбились из неряшливой косы, будто она скакала галопом против ветра.

Руна.

Харроу сощурилась.

– Отойди в сторону, Багровый Мотылек.

Однако Руна не двинулась с места, только вздернула подбородок, надежно закрыв собой Джунипер.

Гидеон не мог смотреть, как в нее целятся из пистолета, и уже собирался вмешаться, но тут Руна подняла руку, жестом призывая его остановиться, и смерила Харроу тяжелым взглядом.

– Если бы не Джунипер, ты уже была бы мертва. Она практически вынудила меня вызволить тебя из тюремной камеры.

Гидеон удивленно вскинул бровь и покосился на подругу. Харроу схватили? А Руна ее освободила?

Интересный поворот.

– Ты обязана Джунипер жизнью.

– Ты лжешь, – заявила Харроу. В одной руке она по-прежнему держала нож, направляя его на Гидеона, в другой – пистолет, нацеленный на ведьм.

– К сожалению, нет. – Руна опасно сощурилась. – Ты явно не заслужила ни ее доброты, ни спасения.

К удивлению Гидеона, Харроу опустила оружие – и нож, и пистолет. Он не знал точно, что ею двигало: может, поверила Руне, может, чувствовала себя обязанной ей.

– Ну разве не приятная встреча, – подал голос Барт. Должно быть, он вошел в разгар перепалки и умудрился остаться незамеченным. На нем был голубой халат с серебряным шитьем, на нагрудном кармане красовался фамильный крест. – Почему бы вам не присоединиться к нам за завтраком? Антонио, мы сможем принять еще несколько человек?

Антонио спокойно осмотрел присутствующих, на каждом остановил взгляд. Казалось, он оценивал всех и помнил, что все здесь враги друг другу. Дойдя до Серафины, он нахмурился и слегка склонил голову, будто спрашивал о чем-то.

Серафина в ответ слегка кивнула – почти незаметно.

– Без проблем, – откликнулся Антонио, оторвавшись от Серафины, и посмотрел на Барта. – Будь добр, проводи всех на террасу, а мы с Бесс приготовим завтрак. – Он шагнул к Харроу и протянул к ней обе руки ладонями вверх. – Сожалею, но за завтраком никакого оружия.

Харроу окинула его долгим недоверчивым взглядом, а потом с силой вложила в его ладони пистолет и нож и последовала за Бартом в сторону сада. На Джунипер она даже не смотрела.

Гидеон немного отстал, пытаясь перехватить взгляд Руны, когда с ним поравняются ведьмы, но она уже беседовала с Серафиной и, даже если заметила его попытку, не подала вида. В итоге Гидеон двинулся следом за ней и за всей этой странной процессией в сад и вдруг заметил на шее Руны красную полоску – ее краешек выглядывал из-под кожаного воротника. Отметка очень напоминала только что залеченный шрам.

Гидеон нахмурился, гадая, каким образом она умудрилась им обзавестись.

Глава 63Руна

До чего глупо было пойти ночью к Гидеону и забраться к нему в постель.

Руна была уверена, что после зелья он даже не вспомнит, как она забралась к нему под одеяло и свернулась калачиком. Проблема была не в этом.

Проблема была в том, что она-то помнила.

Она все помнила.

Как жар его тела вытравил из нее холод. Как невыносимо прекрасно было ощутить прикосновение к его обнаженной коже. Сильные руки обнимали ее так яростно, так крепко. Будто она принадлежала ему. Будто ничто не могло причинить ей вред, пока он рядом.

Если бы ты захотела, каждая ночь могла бы стать такой.

И она действительно хотела.

Отсюда и проблема.

Руна проснулась от кошмара – одна, в темноте. В последнее время главной героиней ее кошмаров была Крессида, но в этот раз во сне она увидела бабушку. Солдаты Кровавой гвардии тащили Кестрел Уинтерс по ступеням на платформу очистки, и та кричала, умоляя Руну помочь. А толпа напирала со всех сторон, и чем отчаяннее Руна пыталась добраться до платформы, тем больше ее толкали назад.

Так было до тех пор, пока бабушкины крики не стихли.

После этого Руне было не заснуть. Казалось, кошмары подстерегают ее на каждом углу. Она боялась каждой тени. И, как бы нелогично это ни было, ей нужен был Гидеон. В момент слабости она отправилась искать его.

Гидеона она обнаружила в спальне в другом конце коридора. Он крепко спал, а на тумбочке возле кровати стояла какая-то настойка. Понюхав пузырек, Руна узнала аромат снотворного зелья.

То была ошибка, и она успела пожалеть о содеянном. Нельзя было допускать, чтобы подобное повторилось. Надо было найти в себе силы оторваться от него, пока их не нашла Крессида. Однажды она их неминуемо найдет – то был лишь вопрос времени.

Оставалось два варианта: либо у Руны насильно заберут Гидеона, либо она сбежит, пока этого не случилось.

Нет, есть и третий вариант. Ты можешь попросить его поехать с тобой.

Руна помотала головой, отгоняя мысли.

– Тебе с сахаром?

Рядом с ней стоял Барт Вентольт. В одной руке у него была кружка с кофе, в другой – сахарница.

Руна приняла кофе, обхватила пальцами теплую чашку.

– Да, пожалуйста.

Любопытно, что теперь, когда она действительно внимательно смотрела на Барта, видела в теплых карих глазах ум, который не замечала прежде. Барт Вентольт одурачил ее, заставил поверить, что он полный болван, и Руна восхищалась им, как один мошенник восхищается другим.

Барт положил ей в кружку кусочек сахара и двинулся дальше, к Серафине, которая как раз садилась за стол на террасе. Вокруг благоухали цветы, жужжали пчелы, на деревьях пели птицы, мир купался в солнечном свете.

То было поразительно мирный момент для острова, охваченного войной.

Харроу села как можно дальше от Джунипер, на другом конце стола. Сама же Джунипер села по другую руку от Руны. Гидеон занял место между Харроу и Бартом.

Казалось, стол разделяла невидимая черта: с одной стороны – ведьмы, с другой – патриоты. У патриотов не было причин полагать, что эти ведьмы не хранят втайне верность Крессиде и ее делу. А ведьмы не могли наверняка сказать, ловушка это или нет и не явятся ли с минуты на минуту сюда солдаты Кровавой гвардии – арестовать их.

Чтобы все получилось, надо было доверять друг другу. А на это не было никаких причин.

Может, когда Гидеон осознает, насколько невыполнима эта миссия, он сдастся и поедет со мной.

– Серафина, Джунипер… – Гидеон перевел взгляд с ведьм на патриотов. – Это Барт. А Харроу вы, похоже, уже знаете.

Джунипер поерзала, но ничего не сказала. Харроу скрестила руки на груди и скривилась.

– Ну и? – Она повернулась к Гидеону. – Какой у тебя план, товарищ? Тебя ищет Кровавая гвардия. Тебя ищет Крессида. Ты не сможешь прятаться здесь вечно.

– У него нет плана, – сказала Руна.

– Пока. – Гидеон смерил ее уничтожающим взглядом. – У меня нет плана, но только пока.

– Еще не поздно сдать их. – Харроу кивнула в сторону Руны, Серафины и Джунипер.

– Зато у меня есть предложение, – продолжил Гидеон, проигнорировав ее.

Он поднялся со своего места и встал между столом и садом. Руна пялилась в кружку с кофе, мысленно приготовившись снова слушать все ту же ерунду.

– Ты сама сказала, что Кровавая гвардия лишилась руководства, Харроу. А Ной Крид не такой, как его отец. Если солдаты действительно покидают его армию, мы сможем привлечь их на свою сторону. Я знаю этих мужчин и женщин. Знаю, чего они хотят, за что будут бороться, и я готов поспорить, что и на вашей стороне, – он покосился на Серафину и Джунипер, – найдутся те, кому хочется того же – мира, где они смогут счастливо и безопасно жить вместе со своими любимыми. Мира без тирании, насилия и ненависти. Мира, где мы станем равными.

Харроу скептически фыркнула и поглубже сползла на стуле.

– Но ведь ты сам много лет охотился на нас, – вдруг подала голос Джунипер. – Как мы можем тебе доверять? – Она покосилась на Харроу. – Любому из вас?

– Я только что выдал вам главную слабость вашего врага, – заметил Гидеон. – Кровавая гвардия плывет по течению, у нее нет сильного лидера. Вот первая причина доверять мне.

– Хотя вообще она права, – заметил Барт. – Даже если будет возможность украсть армию Доброго командира прямо у него из-под носа, а потом разгромить Крессиду, откуда людям знать, что мы не станем снова ненавидеть друг друга?

Гидеон, казалось, собирался ответить, но тут шум прорезал голос Серафины.

– В армии Крессиды тоже царит разруха, – произнесла она, сцепив руки на столе. – Половина солдат Сорена обвинила Крессиду в убийстве принца и уплыла, забрав с собой корабли. Вторая половина перешла к ней на службу, и королева им платит, но однажды деньги закончатся.

Гидеона эта новость, по-видимому, удивила. Он взглянул на Харроу, будто надеялся подтвердить эту информацию.

Серафина, меж тем, продолжила:

– Даже теперь многих ведьм серьезно беспокоят методы Крессиды, но они боятся выступить против нее, потому что измена будет стоить им жизни. Они знают, что только Крессида отделяет их от охотников на ведьм, и как раз поэтому большинство и дальше будет хранить верность королеве. Она – меньшее из двух зол. Тем не менее армия Сорена сократилась, а воскресить сестер, которые отчаянно нужны Кресс, чтобы править страной, пока не получилось. Крессиде будет непросто удержать власть. Если кто-то предложит ведьмам вариант получше, их можно будет убедить бросить королеву или, того лучше, повернуться против нее.

Руна понимала, что как раз этого и хотел Гидеон: расколоть оба лагеря.

Но неужели Серафина и правда рассматривала такой путь? Неужели готова была заключить союз с Гидеоном, несмотря на все безрассудство его предложения? Считаные ведьмы посмеют выступить против Крессиды, зная, сколько боли может принести ее месть. Шрамы на спине Руны были тому доказательством. Ведьмам, которые не видели, как Крессида выпорола ее почти до смерти, наверняка уже рассказали об этом – в назидание.

Гидеон оперся о стол, склонился, глядя Серафине прямо в глаза.

– Если мы гарантируем, что она не сможет возродить Эловин и Анали́з, это поможет?

– Это положит начало.

– Есть ведь пропавший наследник, верно? – подала голос Харроу. Она откинулась на стуле так, что тот балансировал на двух ножках. – У Крессиды есть брат или сестра, тот, кто нужен ей для воскрешения, так? Если мы найдем и убьем его, это положит конец всем ее планам по воскрешению.

Серафина напряглась. Джунипер под столом взяла Руну за руку.

Сама Руна пялилась в кружку с кофе, и по спине ее бежал холодок. Она помнила планы Гидеона – как он собирался выследить пропавшего Роузблада.

Руна не успела рассказать Гидеону правду – не было времени. А если бы и было, не знала наверняка, хочется ли ей посвящать его в эту тайну.

Что он подумает, узнав, что это я?

Мало того что ее родная семья уничтожила его семью, Руна еще и была сестрой девушки, которая причинила Гидеону столько боли.

Согласится ли он сделать так, как посоветовала Харроу, – избавиться от Руны, прежде чем ею воспользуется Крессида?

Любой согласится, что это логичный поступок. Ее смерть предотвратила бы воскрешение и положила конец планам Крессиды по установлению бесконечной тирании.

Гидеон потер грубую от щетины щеку, будто обдумывал вопрос Харроу. Однако не успел он ответить, как вмешалась Джунипер. Она так и не выпустила руку Руны.

– Вместо того чтобы убивать невинных… – Она одарила Харроу яростным взглядом. Голос ее был резким, как порыв ветра. – Я вернусь в столицу и узнаю, где Крессида прячет тела своих сестер. Если мы их уничтожим, некого будет воскрешать. – Джунипер покосилась на Гидеона. – И, пока я буду там, смогу привлечь больше ведьм на нашу сторону.

На нашу сторону.

Она неспроста выбрала такую формулировку, в этом Руна была уверена.

– И с чего нам доверять тебе? – Стул Харроу с грохотом опустился на пол, а сама она склонилась над столом и, прищурившись, воззрилась на Джунипер. – Ты ведь запросто всех нас выдашь.

И снова это слово – «нас».

Джунипер не отвела взгляд.

– То же самое можно сказать и о тебе.

Нашу. Нас. Несмотря на все придирки, они говорили так, будто уже были на одной стороне, даже если сами еще не осознавали это.

– Я никогда не давала Крессиде повода усомниться в моей верности. Она мне доверяет. – Теперь Джунипер обращалась к Гидеону, игнорируя Харроу. – Как только я узнаю, где хранятся тела Эловин и Анали́з, я сообщу.

– Я поеду с ней, – встряла Харроу. – И удостоверюсь, что она не обманет нас.

Джунипер удивленно вскинула брови.

– Ты? Да едва ты окажешься в столице, тебя тут же узнают и отправят на смерть.

– А тебе, значит, не все равно?

Джунипер отвела взгляд. С другого конца стола Харроу не видела, как блестели от слез ее глаза. Руна сжала ее руку.

– А если весь этот план провалится? – резко спросила Руна, перебив спорщиков.

Она поочередно посмотрела на Харроу, на Джунипер, на Гидеона, на Серафину.

– На вас будет лежать ответственность за жестокое убийство всех, кому вы дали ложную надежду. Если ваша схема не окупится и Крессида победит, она будет пытать и убивать всех, кто выступил против нее. Вы же знаете.

Серафина изучала Руну глазами цвета оникса.

– Ты права. Но если есть хоть шанс…

– Тебя здесь вообще не должно было быть, – произнес Гидеон с другого конца стола. Его пылающий взгляд пригвоздил Руну к месту. – И все же ты здесь.

В груди у Руны закипал гнев. Она хотела сказать, что у нее не было выбора, что Крессида пытала ее и силой приволокла обратно, но мысли о Крессиде сопровождались воспоминаниями о жалящем хлысте, а вместе с ними подступал холодящий до костей страх.

– Хочешь сбежать? Беги, – произнес он. – Тебя никто не останавливает.

Слова жалили. Гидеон мрачно смотрел на нее, как будто ему было все равно, здесь Руна или нет. Как будто его раздражали ее сомнения.

Как будто его раздражала она.

Бесс и Антонио нарушили напряженный момент: они вышли на террасу, и оба несли по большому блюду с крышкой.

– Завтрак готов, – пропел Антонио и поставил блюдо на стол.

– К вам еще посетители, капитан Шарп, – добавила Бесс.

Как будто по ее команде, на террасу вышла пестрая компания, и при виде вновь прибывших Гидеон вскочил на ноги.

– Эш? Эбби? Что вы тут делаете?

Однако тут были не только Эш и Эбби, но и вся их команда с «Аркадии».

Старые товарищи Гидеона.

– Я получил странную телеграмму от Лейлы, – ответил Эш. Он обошел стол и притянул Гидеона в яростное объятие. – Там говорилось, что ты в отчаянном положении и чтобы мы явились, если сможем. Должен признать, мрачно у вас тут.

Они разомкнули объятия. Гидеон не сводил глаз со старого друга, и в глазах его было изумление.

– И вы проделали такой путь, чтобы…

– Чтобы помочь, разумеется, – закончила за него Эбби.

Эбби шагнула вперед, и Эш отступил. Эбби с Гидеоном стояли рядом и не сводили друг с друга глаз.

– Мы здесь, чтобы поддержать тебя.

Руна не могла не заметить, как Эбби смотрела на Гидеона. Будто верила в него. Будто готова была последовать за ним в ад, если он только попросит.

Вот что заставило Руну встать из-за стола и сбежать.

* * *

Она и сама хотела бы так же смотреть на Гидеона. Хотела бы так же верить в него. Не сомневаться, что он избавит их от всех невзгод.

Вот только она во все это не верила. Не могла.

Руна была уверена лишь в жестокости Крессиды, в ее силе и мстительности. Она была уверена, что Крессида одержит верх и казнит их всех. Была уверена, что Гидеон приведет всех на смерть.

Я не могу остаться и смотреть, как это происходит.

Ей захотелось оказаться на другом конце света, как можно дальше от сцены на террасе.

Утром Бесс показала ей, как дойти до горячего источника. Находился он, конечно, не на другом конце света, но все же давал возможность уединиться. Во-первых, Руна не мылась уже несколько дней, а во-вторых, вероятность, что кто-нибудь найдет ее здесь и увидит ее исковерканное тело, была ничтожной.

Источник находился на окраине поля, в окружении мха, и до него было всего десять минут верхом. К тому моменту, как она спешилась с Леди, грусть немного отступила. Горячая вода с шипением обрушивалась водопадом на плоские камни.

Руна оставила Леди пощипать травку в поле, схватила полотенце и кусочек мыла, заранее припасенные в седельной сумке, и направилась к водопаду. Расстелив полотенце на сухом камне, она разделась и вошла в воду. Ее тут же окружили клубы пара. Их жар приятно ласкал кожу.

Руна подошла ближе к водопаду, шлепая по мокрым камням. Она уже чувствовала себя лучше. Больше самой собой.

Теперь она понимала, насколько нелепо было ощущать, как сжимается сердце при виде Эбби. И до чего унизительно, что один лишь взгляд между Эбби и Гидеоном вынудил ее спасаться бегством, как будто она была каким-то перепуганным зверьком.

Она не была такой. Глупые чувства не становились для нее преградой.

Руна привыкла выживать.

Она шагнула под струи воды, наслаждаясь их теплом. Вот что мне было нужно. Возможность очистить разум.

Повернувшись навстречу потокам воды, она закрыла глаза, ощутила теплые капли…

…и разрыдалась.

Глава 64Гидеон

Когда суматоха, вызванная прибытием старых друзей Гидеона, несколько улеглась, к столу подтянули еще несколько стульев, чтобы Эбби, Эш и все остальные тоже могли втиснуться. Антонио с Бесс вернулись на кухню – приготовить нежданным гостям что-нибудь поесть, и Гидеон наконец сел.

Тут-то он и заметил, что стул напротив него пустует.

– А где Руна?

Ответила ему Бесс. Она как раз подоспела с очередным кофейником и теперь наполняла чашку Эша.

– Она взяла лошадь и поехала к мысу. Там есть горячий источник. Я сказала, что теплая вода пойдет на пользу ее ранам.

Гидеон нахмурился. Ему тут же вспомнился таинственный шрам на шее Руны.

– Каким ранам?

Бесс вздрогнула и пролила кофе на скатерть.

– Ой, я думала, вы знаете. – Она покачала головой. – Прошу прощения. Не стоило мне ничего говорить.

Гидеон уже собирался надавить, но тут раздался тихий голос Джунипер:

– У Руны со всей спины содрана кожа.

Гидеона затопил жаркий гнев.

– Что?

Бесс закивала. Она явно испытала облегчение от того, что секрет Руны выдала не только она.

– Сегодня утром Руна попросила помочь ей одеться, и я заметила следы.

Содрана вся кожа?

– Кто…

– Крессида выпорола ее до полусмерти, – сказала Джунипер.

Все как один повернулись в ее сторону.

– Я все свои навыки пустила в ход, чтобы остановить кровотечение, – добавила Джунипер. – Она несколько дней толком не приходила в сознание. Весь путь до острова Руна провела прикованной к кровати. Она… она тебе этого не рассказала?

Гидеон в ответ только сжал кулаки под столом.

Серафина окинула его хмурым взглядом.

– Руна открыто бросила вызов Крессиде, прекрасно зная, что может случиться. А поступила она так, чтобы разрушить твое проклятье.

Разрушить мое…

Гидеон вдруг вспомнил свой сон, где Руна забралась к нему в постель. Где он чувствовал мягкость и тепло ее тела.

Так это был не сон.

– Крессида собиралась ее убить, – заметила Серафина. – И не убила только потому, что я дала ей желаемое: назвала имя пропавшего наследника Роузбладов.

У Гидеона закружилась голова.

Крессида знает, что Руна – ее сестра.

Кто еще мог об этом знать?

Гидеон знал, что здесь, на виду у всех, Серафина не признается, кто этот наследник: она ни за что не подвергнет жизнь Руны опасности. А вот если Руна снова попадет в лапы Крессиды…

Он оттолкнул стул и резко встал.

– Где находится этот горячий ключ?

Глава 65Гидеон

Руна стояла под водопадом спиной к нему. Закрыв глаза, она подставила лицо потокам воды. Бледное обнаженное тело резко выделялось на фоне темно-серого камня.

Волосы Руна перекинула через плечо, так что Гидеону прекрасно было видно, какой урон ей нанесли.

Вся ее спина была исполосована. Агрессивно-красные отметки тянулись от плеч к бедрам – глубокие, свежие шрамы. От их вида у Гидеона сжималось сердце.

А при мысли о том, что Руну посмели высечь, его захлестывала ярость.

Он дал себе слово, что заставит Крессиду поплатиться за содеянное.

Спешившись и мысленно поблагодарив Барта, одолжившего ему лошадь, Гидеон ступил на блестящие гладкие камни.

– Так ты поэтому меня избегала?

Руна подпрыгнула от удивления и резко повернулась. Глаза у нее были красные, заплаканные.

– Что… что ты здесь делаешь? – Она схватила с ближайшего камня полотенце и поспешно закуталась в него, спряталась от взгляда Гидеона, а потом двинулась в сторону Леди, щипавшей травку неподалеку. – Тебя не должно здесь быть.

Гидеон поспешно преградил ей путь, чтобы Руна не сбежала.

– И где я, по-твоему, должен быть?

На сей раз он не даст ей уйти от разговора.

Ответа у Руны явно не было, и она молча попятилась, ступая босиком по камням, пока не вернулась к воде. Полотенце тут же вымокло.

– Руна. Почему ты мне ничего не сказала?

Вместо ответа она съежилась, и на лице ее проступило отчаяние.

В этот момент Гидеон вдруг осознал, чем вызван ее страх, и понял, что все совершенно логично. Теперь Руна на своей шкуре узнала, каково оказаться во власти Крессиды.

И она в ужасе.

Гидеон шагнул ей навстречу, не обращая внимания на водопад. Он промок насквозь за несколько секунд.

– Я ее сестра, – произнесла наконец Руна, будто его это могло оттолкнуть.

– Мне все равно.

Точнее было бы сказать, что ему далеко не все равно, но лишь потому, что он осознавал, чем подобное родство грозит самой Руне.

Она удивленно вскинула голову.

– Тебе… все равно?

Гидеон ласково взял ее за руку, чтобы она не сбежала, нежно провел большим пальцем по костяшкам.

– Позволь мне взглянуть на твою спину.

Руна явно намеревалась отказать, так что он обхватил обеими руками ее лицо и пристально посмотрел в глаза.

– Позволь мне взглянуть. Пожалуйста.

Ссутулившись, Руна повернулась. Промокшее полотенце упало на камни, открывая спину, и Гидеон со свистом втянул воздух.

Спина Руны была испещрена бороздами шрамов. Красные следы ударов крест-накрест тянулись по бледной гладкой коже. Некоторые уже зажили, но были и те, что до сих пор кровоточили. Гидеон с трудом подавил рыдания.

– Руна…

– Знаю. – Голос ее сорвался, и она закрыла лицо руками. – Я омерзительна.

– Нет! – яростно выпалил он. Как она могла так думать? Гидеон шагнул ближе и обвил руками ее талию. – Это попросту невозможно.

Склонившись, он коснулся губами шрама у нее на плече, поцеловал вздувшуюся кожу. Руна тихо выдохнула. Он поцеловал другой шрам, и все ее тело, казалось, расслабилось.

– Я никогда не встречал такой доброй, умной, смелой девушки, как ты. – Снова и снова он целовал ее шрамы, очерчивал их контуры губами. – Эти шрамы – лишнее тому доказательство.

И тут он осознал, что не чувствует боли. Он мог беспрепятственно прикасаться к Руне.

Проклятье было разрушено, но какой ценой! Руне причинили столько боли, а от ее былой храбрости ничего не осталось.

– Она могла убить тебя. – Он притянул Руну ближе, прижался щекой к макушке. – Зачем было так рисковать собой?

– Потому что мне невыносима была мысль о том, что ты страдаешь из-за Крессиды. – Руна огладила его руку от плеча до запястья, сжала его пальцы. – А еще потому… – Она не стала поворачиваться к капитану всем телом, лишь повернула голову, ласково прижалась виском к его щеке. – Еще потому, что я дуреха, которая влюбилась в охотника на ведьм. Дуреха, которая надеялась, что, возможно, ее чувства взаимны. А раз так, я не хотела, чтобы хоть что-то помешало нам снова быть вместе.

На сей раз она повернулась всем телом, и Гидеон вынужден был ослабить хватку. Руна внимательно изучала его лицо, а по щекам ее катились слезы.

Она коснулась пуговиц его рубашки, и в глазах ее читался немой вопрос. Гидеон кивнул и позволил расстегнуть их. Позволил снять с него промокшую насквозь рубаху и отбросить ее на камни, туда, где уже лежало полотенце.

Руна не сводила глаз с клейма у него на груди, а потом прижала ладонь к шраму. Казалось, она не верила, что ее жертва окупилась. Она будто ждала, что метка вот-вот взорвется болью, что контуры клейма заалеют.

Но этого не случилось.

Гидеон чувствовал лишь приятное прикосновение теплой руки, ласку.

Руна прижалась к шраму щекой.

– Я бы прошла через все это снова, – прошептала она. – Ради этого момента.

Я не заслуживаю эту девушку. Он заключил лицо Руны в ладони, и она покорно запрокинула голову. Но я хочу. Хочу стать человеком, который заслуживает Руну Уинтерс.

Он позволил себе насладиться каждой черточкой лица Руны, а потом склонился и поцеловал ее.

Руна судорожно вздохнула и запустила пальцы ему в волосы.

– Скажи, ты была в моей постели этой ночью? – прошептал он ей в губы.

– Я? В твоей постели? Должно быть, тебе приснилось.

– Ну-ну.

Они касались друг друга обнаженной кожей, а вокруг мирно шумела вода. Ничто больше не стояло между ними. Никаких секретов. Никаких проклятий. Ничто не могло помешать им…

Руна обвила руками шею Гидеона, выгнулась, прижимаясь ближе, и он вцепился в ее бедра.

– Поехали со мной, – прошептала она, оглаживая его.

Гидеон улыбнулся.

– И куда ты хочешь поехать?

– Куда угодно. – Она осыпала поцелуями его шею, легонько прикусила кожу. – Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Мы можем уплыть на другой конец света. Мы сможем жить, Гидеон.

Ах, вот оно что.

Они вернулись к тому же, с чего начинали.

Гидеон разомкнул объятия.

– Руна.

Должно быть, уже по тону его голоса она поняла, каким будет ответ, потому что тут же отступила на шаг. На лице ее ясно читалось разочарование.

– Если мы уедем, Крессида победит, – сказал он. – Лейла, Харроу, Барт, Антонио… все они умрут. Ты просишь меня бросить их? Бросить мой дом?

– Да, – взмолилась она. – Чтобы быть со мной.

Гидеон смотрел на Руну и чувствовал, как его раздирает надвое.

Разумеется, искушение было велико. Жизнь с Руной? Ради этого он на все был готов. И как раз поэтому надо было остаться и сражаться. Речь шла об их родине, и он хотел спасти ее – ради Руны, ради них – больше всего на свете. Он знал, что, если отступится, никогда не станет человеком, которого она заслуживает.

Гидеон готов был стоять рядом с ней, сражаться рядом с ней, умереть рядом с ней, но бежать с ней он не собирался. Побегом ничего не решишь.

Ему так хотелось сказать: «Поверь в меня. Поверь, что я выведу нас всех на свет».

– Я не могу остаться, – напомнила она, будто собиралась защищаться. Она вскинула подбородок и скрестила руки на груди. – У меня нет выбора. Ты должен это понимать.

Гидеон ясно понимал одно: его любимую опустошил страх, вот и все.

– Это наш дом, Руна. Твой и мой. Разве не стоит за него бороться?

В глазах Руны что-то промелькнуло, отблеск какого-то чувства, но она поспешно задавила его.

– Дом предполагает безопасность, а мне на острове уже давно неведома безопасность.

– Тогда поддержи меня и сражайся за то, чтобы наш дом стал лучше, чем прежде.

Однако Руна только грустно покачала головой и, развернувшись, направилась к берегу. Она подобрала одежду, натянула прямо на влажное тело и явно готова была вскочить в седло.

Вот только Гидеон не собирался так просто сдаваться. Не теперь. Где-то там, за фасадом страха, все еще скрывалась девушка, которую он полюбил. Девушка, которая встречала опасность лицом к лицу, вооружившись улыбкой и ножом. Его храбрый, умный Багровый Мотылек.

Гидеон бросился следом за Руной, снова преграждая ей путь.

– Знаю, тебе страшно. – Руна не сбавляла шаг, и Гидеон стал пятиться. – Знаю, тебе трудно. Но ты нужна мне. Кто еще покажет людям пример, если не ведьма и охотник на ведьм, которые сражаются плечом к плечу?

Он остановился и потянулся к руке Руны, вынуждая ее остановиться.

– Руна, скоро родится новый мир, и он будет лучше прежнего. Он уже ждет нас. И будет принадлежать нам всем. Но если мы не будем бороться за него, он так и не увидит свет.

– А если ты ошибаешься? – воскликнула Руна. – Что, если нельзя исправить все, что было разрушено за минувшие годы?

– А что, если можно?

Руна вырвалась из его хватки.

– Она убьет нас обоих.

Гидеон упрямо воззрился на нее.

– Тогда для меня будет честью умереть рядом с тобой.

Руна раздраженно взвыла.

– Ты меня вообще слушаешь? – Она покачала головой, всем своим видом выражая неодобрение. – Я не смогу смотреть, как ты снова попадешь к ней в руки! – Она с силой прижала ладони к глазам, будто пыталась разогнать кошмарные видения. – Я смогла оправиться после смерти бабушки и после смерти Алекса. Но после твоей оправиться не смогу. – Она наконец взглянула на него. – Это меня уничтожит.

– Ничего подобного, – заверил Гидеон, подходя ближе. Коснулся лбом лба Руны. – Ты намного сильнее.

– Может, когда-то я и была сильной, – прошептала Руна, – но не теперь.

Руки Гидеона скользили по ее плечам, по ее шее, и Руна начала было смягчаться от его прикосновений, но, как только Гидеон попытался привлечь ее ближе, застыла.

– Я приняла решение. – Она отстранилась. – Так каков твой ответ? Ты не поедешь со мной?

Чувствуя себя совершенно несчастным, Гидеон покачал головой.

– Не могу. Слишком много жизней поставлено на карту.

Руна сухо, сердито кивнула. Она все понимала, но его выбор разбивал ей сердце, и она не в силах была скрыть своих чувств.

– Значит, это прощание.

Она повернулась и направилась к Леди. Взобралась в седло и умчалась прочь.

Перспектива отпустить Руну убивала Гидеона.

И все же он отпустил.

Глава 66Руна

Руне казалось, что сердце подобно обожженной глине, а теперь его швырнули на землю, разбив на тысячу осколков.

Она понимала, почему Гидеон отказал. Конечно, понимала. Но легче от этого не становилось. Она чувствовала себя сломленной.

«Оставь все в прошлом, – приказала она самой себе, направляя Леди подальше от горячего источника. – Ты уезжаешь. Он остается. Это конец».

Поезд отправлялся вечером – Бесс уже купила ей билет. К закату ее здесь уже не будет.

Руна хотела добраться на станцию вовремя, а для этого предстояло выехать пораньше.

Кроме того, надо было переодеться в чистую одежду и забрать билет. Руна торопливо взбежала по лестнице и по пути к спальне наткнулась на Эбби. Та узнала ее и остановилась. Повернулась, будто собиралась что-то сказать.

Руна протиснулась мимо нее и двинулась дальше по коридору. Меньше всего ей хотелось оказаться лицом к лицу с бывшей возлюбленной Гидеона – с девушкой, которая теперь вполне могла снова завоевать его.

Руна ускорила шаг.

Оставаться в доме было невыносимо.

Глава 67Гидеон

Гидеон стоял у окна на втором этаже и не сводил глаз с ворот летнего дома Вентольтов. Одежда все еще была влажной после невольного купания в водопаде, по шее стекали капли воды. На его глазах Руна верхом на Леди выехала через главные ворота поместья.

В этот момент Гидеон, сам не зная как, понял, что на сей раз она не вернется.

Гидеон смотрел в окно до тех пор, пока Руна не исчезла среди деревьев, и даже потом долго не мог заставить себя уйти. Стоял, прижавшись виском к прохладному стеклу, и гадал, правильное ли решение принял.

– Ты с ней не поехал?

Встряхнувшись, Гидеон повернулся и наткнулся на внимательный взгляд Харроу. Она стояла, прислонившись к стене и сложив руки на груди.

Гидеон так привык, что темно-каштановые волосы Харроу вечно скручены в узел на макушке, что в первую секунду не узнал ее. Харроу распустила волосы. Длинные и прямые, они блестели в свете солнца, смягчая суровые черты лица.

– Девушка, которую я люблю, никогда не будет уважать мужчину, добровольно бросившего невинных на погибель.

– Может, той девушки уже нет. Может, она изменилась.

Она все та же.

За болью, страхом и злостью она была все той же Руной, в которую он однажды влюбился. Гидеон был в этом уверен. Она просто забыла, какой была, точно так же как он сам однажды позабыл себя.

– Если бы я поехал с ней, она стала бы презирать меня за трусость, – сказал он. А если нет, он стал бы сам себя презирать. Гидеон покачал головой. – Такой жизни я для нас с ней не хочу. В глубине души она и сама ее не хочет. – Он снова посмотрел в окно. – Просто сейчас она слишком напугана, вот и забыла об этом.

Харроу подошла ближе, встала рядом. Некоторое время они молча смотрели в окно.

– Тебе стоит хотя бы поехать следом, убедиться, что с ней все в порядке.

Гидеон с удивлением покосился на старую подругу.

– С каких пор тебя волнует безопасность Руны?

Харроу проигнорировала его замечание.

– Станция Уэстпорт кишит солдатами и шпионами Крессиды. А еще там полно охотничьих собак, вынюхивающих Багрового Мотылька.

У Гидеона сердце ушло в пятки.

– Что?

– Бесс была там сегодня, рано утром. Покупала Руне билет.

А откуда Харроу об этом узнала? Она всего-то пробыла здесь два часа.

– По меньшей мере, следует удостовериться, что твоя девушка благополучно сядет на поезд. – Глаза цвета жидкого золота блеснули. – Ты так не считаешь?

– С чего такие перемены? Твоя ведьма постаралась?

– Джунипер не моя ведьма, – огрызнулась Харроу и опасно сощурилась.

Однако было уже поздно. Гидеон заметил, как трещит по швам тщательно выстроенный ею фасад. Может, Харроу еще и не простила Джунипер (или самого Гидеона, раз на то пошло), но что-то в ее душе сдвинулось, изменилось.

Они смерили друг друга пристальным взглядом.

– Так, значит, ты со мной? – спросил он.

Харроу фыркнула и, развернувшись, пошла прочь.

– Я с тем, кто больше даст за мои услуги.

– Любопытно, что с меня ты никогда денег не брала, – крикнул он вслед. Так оно и было. Всю информацию Харроу сообщала Гидеону по доброй воле. Без обязательств.

– Плата есть всегда, – откликнулась она и удалилась, лишь взметнулись темные волосы.

Гидеон не нашелся с ответом. Он работал с Харроу не один год, и она всегда выискивала подсказки и улики, благодаря которым ему удавалось ловить ведьм и отправлять их на очистки. Так, может, он все это время как-то платил Харроу?

Вероятно, уже то, что я отправлял ведьм на очистку, и было ее платой.

Но, если так, какую валюту Харроу принимала теперь?

* * *

Когда Гидеон прибыл на станцию Уэстпорт, повсюду царил хаос.

На Гидеоне был дорожный костюм из гардероба Барта. По словам последнего, в таком наряде легче будет слиться с толпой.

Никто не заметит капитана Гидеона Шарпа в костюме.

За поясом брюк был пистолет Эша, в кармане – коробка с пулями. Гидеон прислонился к каменной стене вокзала, удостоверившись, что козырек шерстяной кепки Барта скрывает лицо, а сам исподтишка изучал охваченную хаосом толпу, устремившуюся к единственному поезду на путях.

Гидеон быстро обнаружил причину хаоса: на закате станцию закрывали по приказу королевы, которая, по слухам, охотилась на Багрового Мотылька – ведьму, вырвавшуюся из-под контроля Крессиды. Закрыв все близлежащие станции, королева надеялась помешать своей добыче далеко уйти.

Стоявший на путях поезд был последним – возможно, навсегда, если страну и дальше будет разрывать война. Стало быть, раз Руна собиралась уехать этим вечером, ей надо будет сесть в вагон.

Руну Гидеон заметил практически сразу.

Точнее, он заметил одну из версий Руны. Она изменила внешность – так же, как на «Аркадии». Рыжеватые волосы приобрели пшеничный оттенок, по спине спускалась длинная коса. Когда Руна завертела головой по сторонам, выискивая угрозу, Гидеон заметил, что подбородок у нее стал острее, а глаза сменили цвет с серого на голубой.

Если бы он не видел эту же иллюзию на корабле, то, вероятно, и вовсе не заметил бы девушку.

Гидеон наблюдал, как она продирается через толпу людей, отчаянно жаждавших попасть на последний поезд – уже почти полный, – как проводники безуспешно пытаются взять ситуацию под контроль.

Гидеон собирался дождаться момента, когда Руна благополучно сядет в вагон, а потом развернуться и уйти. Станцию патрулировали бесчисленные солдаты Крессиды (причем у многих были собаки, способные учуять ведьму), так что медлить было непозволительной роскошью.

Наконец начальник станции объявил об окончании посадки. Руна как раз добралась до проводника и предъявила билет. Гидеон уже расслабился и приготовился уйти, как вдруг раздался громкий лай, от которого у него кровь застыла в жилах.

Повернувшись, он увидел, как собака отчаянно тащила за собой солдата – прямо по направлению к Руне. Толпа расступалась перед ними, и вся эта суматоха уже привлекла внимание других солдат.

Даже если Руна сядет в поезд, собака последует за ней.

И ловушка захлопнется.

Гидеон отлепился от стены и стал расталкивать толпу, пробираясь вперед. Пришлось пустить в ход локти и плечи, но оно того стоило: он остановился в нескольких ярдах от Руны и проводника, прямо на пути собаки.

Он притворился, что оступился, и всем телом качнулся в сторону солдата. Никто не заметил, что при этом он ловко запутался в поводке.

– Да ради всего святого, – пробормотал Гидеон. – Усмирите свою собаку, а?

Собака все еще лаяла и рвалась к поезду. Она утащила бы их обоих, но поводок обвился вокруг икры Гидеона, а сам он не собирался двигаться. Рослая, широкоплечая фигура Гидеона благополучно заслонила Руну, и солдат уже не понимал, в каком направлении рвется его собака.

– Сэр, отойдите, а то я арестую вас за препятствие аресту.

Гидеон вскинул брови.

– Препятствие? Это же вы стоите у меня на пути.

Позади раздался свист поезда, призванный отогнать толпу от железнодорожных путей. Гидеон мельком оглянулся и увидел, что Руна уже исчезла в вагоне, а проводник убирает ступени.

– Сэр, это последнее предупреждение.

Собака зарычала и снова рванула вперед. Поводок вокруг ноги Гидеона натянулся еще больше.

– Отойдите, или я вас арестую.

Пока поезд стоял на станции, солдаты все еще имели право зайти в вагон, и Гидеон не собирался допустить подобного.

Он грозно уставился на паренька в форме.

– Как же я отойду, если ваша собака опутала меня своим поводком?

Подоспели еще двое солдат.

– В чем проблема?

Гидеону отчаянно надо было удержать их внимание, так что он принялся возмущаться.

– Проблема в том, – он толкнул солдата перед собой, достаточно сильно, чтобы спровоцировать сцену, – что мальчишки не умеют контролировать своих щенков.

– Эй, полегче.

Солдат достал наручники.

– Это нападение на офицера.

Гидеон уже собирался повернуться и дать наглецу сдачи, как вдруг вмешался третий голос:

– Капитан Шарп?

Гидеон взглянул на вновь прибывшую. Рядом с ним стояла женщина с россыпью серебристых шрамов на щеках. Черные волосы свободно струились по плечам, а кошачьи глаза, казалось, видели его насквозь.

Ведьму Гидеон не узнал, а вот она его – определенно.

Он покосился на поезд. Состав со стоном отходил от платформы.

По крайней мере, Руна в безопасности.

– Предоставьте мне с ним разобраться, – велела ведьма. Она достала ритуальный нож и приставила Гидеону к горлу, чтобы он точно ничего не учудил.

Видимо, по званию она превосходила всех солдат, потому что парнишка с собакой отпустил поводок, и Гидеон смог освободить ногу. Собака тут же рванула за поездом.

Вот только было уже поздно. Поезд уходил со станции. Если они намеревались поймать Руну, надо было оказаться на следующей остановке раньше состава, а это было совершенно невозможной задачей, хоть пешком, хоть верхом.

Солдаты понеслись за собакой, а ведьма вытащила из-за пояса Гидеона пистолет и прижала ствол ему между лопаток.

– Мне было приказано доставить тебя живым или мертвым. – Она подтолкнула его к железнодорожной колее. – А теперь пошел.

Глава 68Руна

Руна пробиралась по переполненному проходу, выискивая свободное место.

В вагоне негде было яблоку упасть. Розовощекие дети сидели на руках у родителей – иногда не по одному, а по два-три ребенка. Взрослые стояли в проходе, а в сторону отступали лишь для того, чтобы пропустить Руну. Либо проводник, проверявший билеты, сжалился над половиной пассажиров, либо его подкупили, и он посадил в поезд гораздо больше людей, чем вмещал состав.

Так или иначе, причины давки Руну не волновали.

У нее получилось.

Она нашла свое место, и напряжение, в котором она так долго находилась, наконец-то отступило. Руна села и повернулась к окну. От открывшейся картины перехватывало дыхание. По другую сторону неистовствовала толпа. Люди размахивали купюрами, пытаясь привлечь внимание проводников. Хотя ступеньки уже подняли, они все еще лелеяли отчаянную надежду попасть на поезд. Некоторые плакали, прощаясь с любимыми – с теми, кому удалось попасть в вагон.

– Я уж думала, не сядем, – произнесла женщина с ребенком на руках. Она сидела через проход от Руны. – И что теперь будет?

Муж склонился к ней и поцеловал в темечко.

– Не знаю, – сказал он, а потом взял ее за руку и крепко сжал пальцы. – Но мы вместе, а это самое главное.

Руна отвернулась, глотая слезы.

Снова раздался свист поезда.

Руна поймала свое отражение в зеркале, и на мгновение даже обезумевшая толпа отступила на второй план. В стекле отражалась не иллюзия, а настоящее лицо Руны. В конце концов, на стекла магия не действовала.

Рассматривая собственное лицо, Руна снова задалась вопросом, не дававшим ей покоя.

Кто я?

Какова настоящая Руна Уинтерс?

Как бы старательно она ни выискивала в собственной внешности сходство с бабушкой, в ней не было ничего от Кестрел Уинтерс. С точки зрения логики, этого следовало ожидать: бабушка воспитывала ее, но кровной связи между ними не было. Однако, как бы Руна ни пыталась, она не могла найти ни единого сходства со сводными сестрами. В ней не было ничего от Крессиды. И от Эловин тоже. И от Анали́з.

И тут, изучая собственное отражение, Руна вдруг осознала, что уже встречала такой же цвет волос, как у нее. И цвет глаз. И форму челюсти.

На самом деле она видела все это не у одного человека, а у трех. Причем совсем недавно.

В груди вспыхнуло пламя – дикое и яркое, подобное только что зажженной свече.

Нет.

Она попыталась отмахнуться от этого ощущения. Нельзя было идти по этому пути. Она для себя все решила: вот ее путь.

Я уезжаю.

С пыхтением поезд медленно двинулся вперед. Руна прислонилась виском к холодному стеклу. Совсем скоро она вырвется из когтей Крессиды. Совсем скоро навсегда сбежит от Кровавой гвардии.

Переполненная платформа оставалась позади, и Руна вдруг ясно поняла: скоро она будет свободна.

Теперь уже ничто не могло заставить ее вернуться.

Глава 69Гидеон

Спотыкаясь, Гидеон ступил на опустевшие пути. Ведьма неумолимо толкала его в спину. Платформа станции осталась позади.

Поезд уехал.

Руна уехала.

Он старался не думать об этом. Старался сосредоточиться на том, почему эта ведьма ведет его на сортировочную станцию, вместо того чтобы посадить на лошадь и отправить прямиком к Крессиде.

Возможно, стоило ее поблагодарить.

– Крессида передает наилучшие пожелания, капитан Шарп.

– Пусть Крессида катится к черту.

– Я передам ей твое сообщение. Вместе с твоим окровавленным сердцем. – Она сильнее вдавила заряженный пистолет Гидеону между лопаток.

Он понятия не имел, насколько она сильная и какие заклинания припасены у нее в рукаве, но в одном был уверен: если попытается хоть что-то предпринять, она выстрелит и убьет его.

– Немного печально, тебе не кажется? – Он пытался потянуть время. Пытался придумать, как сбежать. Под дулом пистолета он перешагнул железную оградку и двинулся дальше. В его распоряжении была разве что коробка пуль в кармане. Сам-то пистолет был у ведьмы. – Крессида не смогла завладеть моим сердцем благодаря своему очаровательному характеру, так что теперь она отправила тебя вырезать его из моего мертвого тела. И что она потом, интересно, сделает? Будет хранить его в шкатулке? Или под подушкой?

Пистолет впился в спину.

– Продолжишь поносить королеву, и я привяжу тебя к этим путям, чтобы ты издалека увидел свою смерть.

Она бы могла, если бы захотела. Пойдут ведь и другие поезда. В столицу – товарные, с продуктами, углем и прочими нужными вещами. Крессида хотела выиграть войну, а значит, припасы ей понадобятся.

Его вдруг охватила дерзость.

– Крессида Роузблад никогда не будет моей королевой.

– Ты у меня сейчас захлебнешься этими словами.

– Так пусть. Убей меня. На мое место придет сотня других, сотня повстанцев.

– И их тоже вырежут, – зарычала ведьма. – На колени.

Вдалеке раздался свист поезда.

Рухнув на землю, Гидеон взглянул в ту сторону, откуда доносился звук, но поезда видно не было.

Он ожидал, что ведьма отступит на шаг и пристрелит его, но она достала ритуальный нож и прижала острое лезвие к его горлу.

Сталь холодила кожу, и Гидеон вздрогнул в преддверии своей смерти.

– Жаль, что ты не увидишь, как твою драгоценную республику сровняют с землей, – прошептала она ему на ухо. – Сладких снов, дорогой…

БАХ!

Гидеон вздрогнул. В ушах зазвенело от выстрела.

Вот только боли он так и не ощутил. Пуля его так и не пронзила.

Ведьма уронила нож, а секунду спустя рухнула как подкошенная на землю рядом с ним с влажным шлепком.

БАХ!

Все еще стоя на коленях, Гидеон развернулся и, потеряв равновесие, упал вперед.

БАХ! БАХ! БАХ!

Над ним возвышалась женщина, и пистолет ее был направлен на мертвую ведьму. Она стреляла, пока не опустел магазин, пока выстрелы не сменились щелчками. Щелк. Щелк. Щелк.

А потом она посмотрела на Гидеона.

Иллюзия Руны развеялась. Заходящее солнце подсвечивало растрепавшиеся золотисто-рыжие волосы, а глаза ее метали молнии. В руке она держала еще дымящийся пистолет. Щеки ее раскраснелись, кожа блестела от пота, а грудь часто вздымалась, будто всю дорогу сюда она бежала. Будто отчаянно пыталась вовремя добраться до него.

За всю свою жизнь Гидеон не видел более прекрасного зрелища.

И более разъяренного тоже.

– Какого черта, Гидеон?

Глава 70Руна

Поезд уже отходил от платформы, когда Руна увидела на сортировочной Гидеона. На нем был шикарный костюм для верховой езды, козырек шерстяной кепки скрывал лицо…

А в спину ему целились из пистолета.

Руне показалось, что в этот момент что-то пробудилось в ее душе – что-то яростное, звериное, неудержимое.

Вот только поезд отъезжал от станции, а вместе с ним – ее последний шанс выбраться. Руна знала, какую цену придется заплатить за возвращение, но внезапно это показалось неважным.

Не было ничего важнее Гидеона.

Ей пришлось растолкать пассажиров, прокладывая дорогу к выходу, а после визжать как безумной, пока проводник не открыл ей дверь.

А потом она прыгнула.

Прыгнула с движущегося поезда.

Казалось, мир вокруг рушится, складывается как карточный домик. Поезд уходил все дальше, а Руна бежала через сортировочную станцию, не зная, успеет ли вовремя. Даже в те дни, когда ей приходилось спасаться бегством от охотников, спасать собственную жизнь, она не бегала с такой скоростью. Руна неслась, пока не зажгло легкие, пока не заныли ноги, а потом припустила с новой силой.

И вот Гидеон перед ней – распростертый на железнодорожных путях, руки в грязи, нелепая кепка валяется на земле.

Живой.

Руна с трудом сдержала порыв упасть на колени и зарыдать от облегчения.

Если бы она не выглянула напоследок в окно поезда, Гидеон был бы мертв, а она отъезжала бы от станции, не подозревая об этом.

Сердце ее сжалось.

– Что ты здесь делаешь? – закричала она, клокоча от злости. В руке Руна все еще сжимала пистолет, украденный у какого-то солдата на станции.

– Я что делаю? – Он вскочил на ноги. – Что ты здесь делаешь?

Руна указала на мертвую ведьму у нее в ногах.

– Спасаю тебе жизнь!

Она взглянула вслед уходящему поезду – тому самому, который должен был увезти ее навстречу свободе.

– Ты все испортил! – Она отшвырнула пистолет. С пустым магазином он был бесполезен. – Это был мой последний шанс на побег!

Гидеон помрачнел.

– Так стоило воспользоваться им!

– И дать ей убить тебя?

– Я для того и явился сюда: убедиться, что ты благополучно сядешь на поезд, что ты в безопасности.

Спор прервал собачий лай. Гидеон посмотрел куда-то за спину Руне, и, что бы он там ни увидел, лицо его стало мертвенно-бледным. Он схватил отброшенный пистолет и сунул себе за пояс.

– Надо бежать. Давай.

Оглянувшись, Руна увидела группу солдат с несколькими охотничьими собаками. Они шагали по платформе и с каждой секундой приближались к ним. Солдаты достали оружие.

Проклятье.

Гидеон схватил ее за руку и потянул за собой, прочь от станции, но идти было некуда. Вокруг простирались мили железнодорожных путей, кое-где стояли вагоны.

И тут лай и пистолетные выстрелы заглушил другой звук – рокот поезда в отдалении. К счастью для Руны и Гидеона, солдаты прилично отстали и стреляли на бегу, так что толком прицелиться у них не получалось.

Рокот послышался снова. Он напоминал гром, а потом раздался громкий свист, и Руна повернулась на звук.

То был не ее поезд, а совершенно другой, и он неумолимо приближался.

А Гидеон направился прямо ему навстречу.

– Да ты издеваешься! – просипела Руна и изо всех сил бросилась за ним.

– Ему придется сбросить скорость. – Гидеон тяжело дышал и говорил с трудом. – Поезд подойдет к сортировочной и не остановится… но замедлится.

Руна оглянулась. Их догоняли собаки.

Выбора не было. Придется запрыгнуть на ходу.

Не успела она подготовиться, как поезд поравнялся с ними. Грохотал двигатель. Раздался оглушительный скрип колес – сработали тормоза. Звук был таким громким, что в нем потонули и лай, и выстрелы.

Руна и Гидеон понеслись еще быстрее.

Большая часть вагонов была с окнами, а значит, поезд был не товарный. Но и людей видно не было – по крайней мере, на первый взгляд.

Гидеон сжал ее руку, будто спрашивал, готова ли Руна.

Руна готова не была. Поезд шел слишком быстро. Что, если она прыгнет и промахнется? Что, если упадет под колеса?

Однако собаки настигали, она уже слышала их рычание. И ноги у Руны уставали. Она сдавала.

Кроме того, поезд неумолимо двигался дальше. Еще три вагона, и все.

– Ты же вроде сказал, он сбросит скорость!

Гидеон не ответил. Он отпустил ее руку и приготовился к прыжку. Побежал быстрее, обгоняя девушку. Руна видела, как он выжидает нужный момент: поравнявшись с предпоследним вагоном, он бросился вперед и схватился за перила платформы.

У него была крепкая хватка, и мгновение спустя его ботинки с грохотом приземлились на край платформы.

– Хвастун, – проворчала Руна.

Гидеон перемахнул через ограждение и повернулся к девушке, дожидаясь ее.

Вот только был поздно: вагон уже умчался дальше, и Гидеон исчез из виду, а с Руной поравнялся следующий – последний – вагон.

Вот он.

Ее последний шанс.

Надо было прыгать, или она останется здесь.

Собаки наступали на пятки, в воздухе свистели пули. Ей стоит сдаться. Отказаться от этой безумной затеи. Бесполезно даже пытаться…

Нет.

В ней будто вспыхнула искра. Старое чувство. Знакомое чувство. Руна будто снова замышляла авантюру, снова пыталась перехитрить некоего капитана Кровавой гвардии, снова рисковала всем ради шанса спасти еще одну ведьму от очистки.

Она уже и забыла, какой восторг испытывала при этом. Какой неприкасаемой себя чувствовала.

Неуязвимой.

Я Багровый Мотылек.

Вот каким был ответ на давно мучивший ее вопрос.

«Я не встречал такой доброй, умной и смелой девушки, как ты».

Вот кем была Руна Уинтерс. Этой самой девушкой. Прямо сейчас.

Руна повернулась к вагону, зная: сейчас или никогда.

А потом прыгнула.

В последний момент, за долю секунды до ускорения поезда, она схватилась за перила и вцепилась в них изо всех сил. Коленями врезалась в холодную сталь, и ее охватила боль.

Но Руна не разжала пальцы.

Не обращая внимания на пули, рикошетом отлетавшие от вагона, и на рычание собак внизу, она подтянулась и перемахнула через ограду.

Вот от чего я бежала. Не от Крессиды. Не от Кровавой гвардии.

Руна бежала от самой себя. Все это время она старательно не думала о том, чего больше всего хочет на самом деле, потому что боялась, что никогда не сможет это получить.

Дверь вагона распахнулась, и на платформу вышел Гидеон. Он взвел перезаряженный пистолет и принялся стрелять в солдат. Он стрелял до тех пор, пока не кончились патроны, а потом перезарядил оружие и стал палить снова. Пистолет он опустил только тогда, когда поезд выехал с сортировочной станции и, набирая скорость, помчался прочь.

Глава 71Руна

Растрепанные, тяжело дыша, они ввалились в темный вагон. Поезд грохотал, лязгал, проходы были узкие. На повороте вагон тряхнуло, и Руна схватилась за стену, чтобы устоять на ногах. Ей было никак не перевести дух.

Гидеон стоял, прислонившись к противоположной стене, и как зачарованный смотрел на нее. За окном смеркалось – солнце почти опустилось за горизонт, и в последних его лучах Гидеон казался настоящей горой, великаном. Руна смотрела на него и не могла насмотреться. Он рискнул своей жизнью ради нее. Снова и снова доказывал ей, что вместе им было лучше, чем поодиночке.

Так почему она вздумала оставить его?

Потому что боялась потерять.

Вот только, сбежав, она бы неизбежно его потеряла. Причем по доброй воле.

О чем она вообще только думала?

Не стоило даже просить его поехать с ней. Она предложила ему сбежать, то есть, в сущности, пойти против совести. Против всего хорошего, что в нем было. Она ведь прекрасно знала, чего будет стоить Гидеону согласие. И все равно попросила.

Казалось, Руна вдруг оказалась на месте Алекса, который умолял ее сбежать и тем самым доказал, что совершенно ее не знал.

– Ты в порядке? – спросил Гидеон, нарушив молчание.

Руна едва услышала вопрос. Ей вспомнился другой поезд, отходящий от перрона, вспомнилось собственное отражение в окне.

– Однажды ты спросил, хочу ли я детей, – сказала она вместо ответа.

Гидеон удивленно склонил голову к плечу. Видимо, не ожидал таких слов.

– Я хочу троих.

В том желтом доме на набережной, когда пули свистели у них с Гидеоном над головами, она видела трех малышей, бегущих по цветущему полю.

В тот момент она сразу поняла, что это дети Гидеона. И только сегодня, изучая собственное отражение в окне поезда, она осознала, что они еще и ее. Они были на нее похожи.

Руна боялась даже надеяться обзавестись собственной семьей – найти свое место в кругу людей, которые по-настоящему, безусловно ее любят. Она не знала, истинным ли было видение или подсознание выдавало желаемое за действительное. Единственное, в чем она была уверена, – в том, что хочет такое будущее. Чтобы оно сбылось. Чтобы они сбылись.

А для этого надо было остаться.

Гидеон запустил пятерню в темные волосы и взглянул в окно.

– Поезд идет на юг, – сказал он. – Значит, до следующей станции несколько часов. Можно спрыгнуть на сортировочной, а потом я помогу тебе запрыгнуть в другой поезд. Или можем найти гавань, куда еще не добрались солдаты, и посадить тебя в лодку.

Руна нахмурилась.

Не на такой ответ она надеялась.

– Гидеон, я только что сказала, что…

– Что в один прекрасный день ты хочешь завести семью. – Он отвернулся от окна и пристально посмотрел на нее. Он казался… печальным. – Я все понимаю. Поэтому ты и хочешь сбежать.

– Нет. – Руна поспешно шагнула ему навстречу, замотала головой. – В смысле да, но… – Она схватила Гидеона за лацканы пиджака, крепко сжала ткань обеими руками, чтобы устоять, несмотря на качку. – Гидеон, я предлагаю тебе условия.

Он недоуменно нахмурился.

– Ты все еще хочешь, чтобы я осталась?

Он ласково заправил ей за ухо выбившуюся прядь и кивнул.

– Больше всего на свете.

– Я тоже кое-чего хочу. Того, что убедит меня остаться.

Гидеон не сводил с нее глаз.

– Слушаю.

Ее вдруг охватила неуверенность, и Руна отвела взгляд. Что, если он ничего подобного не хочет?

– Иногда я думаю о том, каково было бы стать твоей женой, – призналась она, пялясь на воротник его пиджака.

Гидеон удивленно вскинул брови, лицо его прояснилось.

– Правда? – Он широко улыбнулся, явно довольный тем, какой оборот принял разговор. – Твои фантазии намного более порядочные, чем… – Он резко перестал улыбаться. – Постой-ка. Что ты хочешь сказать?

Капитан подцепил большим пальцем подбородок Руны, и ей пришлось снова посмотреть Гидеону в глаза.

– Я хочу стать твоей женой, Гидеон.

Она видела, как трепещет жилка у него на шее, знала, как бьется его сердце.

– То есть детей ты хочешь… от меня?

– Обычно все так и бывает, да. – А потом она добавила, уже тише: – Ты не против?

Гидеон запустил пальцы ей в волосы.

– Не против?! – Он прижался лбом к ее лбу. – Руна. Для меня будет величайшей честью стать твоим мужем. Ты хочешь сказать, что останешься сражаться, если я женюсь на тебе?

– Примерно так. – Она провела рукой по его груди, прижала ладонь к сердцу. – Это не слишком большая цена?

Губы Гидеона тронула улыбка.

– Я буду счастлив заплатить ее.

Он стянул перчатки для верховой езды, бросил их на пол. Коснулся лица Руны, огладил скулы – нежно, но твердо. От простого прикосновения к обнаженной коже Руну вдруг охватила невероятная тоска. Казалось, она умрет, если не прикоснется к нему в ответ.

Гидеон скользнул взглядом к ее губам.

– Помнишь, я разбудил тебя на «Аркадии»? Тебе еще что-то снилось.

Руна почувствовала, как горит шея.

Милосердные Древние. Почему нельзя было просто забыть об этом?

– Ты так и не сказала, что тебе снилось.

Он смущения все тело Руны охватил жар.

– Ты правда не можешь просто закрыть тему?

Он покачал головой, склонился и поцеловал ее в шею.

– Может, мы потом об этом поговорим? – предложила Руна.

– Нам несколько часов ехать до следующей станции, – пробормотал он, касаясь кожи губами.

Гидеон покрывал поцелуями ее шею, воспоминание о сне как никогда ярко проступило в памяти, и Руна сжала кулаки. Она прекрасно все помнила. В деталях. И пар котлов, и напряжение палящей злости. И прикосновение его…

– Мы были… – Она сглотнула. – Ты… прикасался ко мне.

– Прикасался к тебе? – Гидеон с лукавой улыбкой покосился на нее. – Вот так? – Он медленно провел ладонью по ее руке, и у Руны по коже побежали мурашки. Она задрожала, но покачала головой.

– Покажи.

– Почему для тебя это так важно?

– Потому что помню, как ты произносила мое имя той ночью… С каким выражением. – Пальцы скользнули вверх, вдоль пуговиц блузки. Расстегнул верхнюю, и Руна вся сжалась от желания. – Я хочу услышать, как ты снова его произносишь. Так же.

– Гидеон…

Он расстегнул следующую пуговицу, не сводя темных глаз с лица Руны. Будто испытывал ее, будто бросал ей вызов. Руна знала, на что способны его руки, его губы. У него уже был шанс продемонстрировать.

Она так и не научилась противостоять Гидеону, как и отступать перед вызовом, – так что Руна дерзко взглянула на него и вытащила блузку из брюк.

Она взяла Гидеона за руку, чувствуя, как ускоряется его пульс, направила мозолистую мужскою ладонь под шелк блузки, прижала к своему животу. Зрачки Гидеона расширились, глаза потемнели. Руна демонстрировала, чего именно хотела: подвела его руку к своей груди, чтобы он обхватил ладонью нежную, пышную плоть, как в том сне.

Большой палец Гидеона задел сосок, и тело Руны загудело от удовольствия.

– Что еще? – Гидеон прижался виском к ее виску; голос его звучал тихо и низко.

Руна огляделась, но в поезде не было никого, кроме них – и, вероятно, кондуктора в другом конце состава.

Она расстегнула свои брюки, взяла Гидеона за другую руку и направила его пальцы себе между бедер. У него перехватило дыхание. Когда его рука скользнула в теплое, нежное нутро ее тела, в воздухе заискрило.

И все это время Руна смотрела ему прямо в глаза.

На сей раз инструкции Гидеону были не нужны. Они так и смотрели друг на друга, но пальцы Гидеона пришли в движение: потирали, согревали. Один скользнул внутрь, и Руна ахнула. Мышцы тела сжались вокруг него.

– Вот что снилось тебе той ночью? – Гидеон задыхался. – Вот это?

Она кивнула. Тело ее горело, удовольствие накрывало с головой. Руки ее скользили по широкой мужской груди. Она обняла Гидеона за шею, встала на цыпочки, запустила пальцы в его шевелюру и прильнула к нему в поцелуе.

Поцелуй с Гидеоном был подобен возвращению домой после долгого пути. Он был скалой, неколебимой силой, призванной уравновесить Руну, напомнить, кем она была и где было ее место.

– Руна…

От того, как он произносил ее имя – томно, с придыханием, – кровь у нее горела огнем.

Пальцы его все настойчивее погружались в ее тело – глубоко, уверенно. Он будто точно знал, что делать.

Руна выгнулась от прилива наслаждения.

– Гидеон.

Однако, вместо того чтобы закончить начатое, он отстранился.

Руна чуть не лишилась равновесия. Ощущение потери было всепоглощающим.

– Что ты делаешь? – запинаясь, воскликнула она.

Гидеон покосился на ряд дверей вдоль всей стены коридора, а потом шагнул по направлению к ближайшей и распахнул ее. За дверью обнаружилась пустая кладовая.

– Это пассажирский поезд.

– И что?

Раздраженная тем, что он так невнимателен, так непочтителен, Руна попыталась снова привлечь его взгляд – стянула блузку и кинула на пол.

Расчет удался: Гидеон тут же уставился на ее бюстгальтер.

– А то… – продолжил он, снова подходя ближе, – что в пассажирских поездах есть купе.

Гидеон обвил руками ее талию, прижал к себе. Руна снова поцеловала его и не отстранилась, даже когда Гидеон стал наступать, вынуждая ее пятиться к двери между этим вагоном и следующим. Не разрывая поцелуй, Гидеон открыл дверь, и в коридор со свистом ворвался ледяной ветер.

Руна взвизгнула, по коже побежали мурашки. Гидеон принялся растирать ее обнаженные руки, пытаясь согреть.

Ветер трепал их одежду и волосы. На улице уже стемнело, и только звезды мерцали высоко на черном небе.

– Готова? – крикнул он поверх рева ветра и грохота поезда и протянул ей руку.

– Это же безумие! – Руна расхохоталась, схватила его за руку и последовала за капитаном с одной платформы на другую.

Гидеон открыл следующую дверь, и они оказались в очередном складском вагоне.

Руна толкнула его к стене, принялась стаскивать с него пиджак.

– Давай здесь и останемся.

– Искушение и правда велико, – откликнулся Гидеон. Поезд снова занесло. – Но нет.

Он двинулся к следующей двери, ни на секунду не отпуская Руну. Он целовал и ласкал ее и будто уговаривал пойти с ним. Руна на ходу расстегивала его рубашку, стащила ее с плеч и прижалась губами к шраму на его груди. Она запоминала его форму губами, чувствовала вкус кожи.

Гидеон облокотился о стену. У него перехватило дыхание. На мгновение казалось, что он вот-вот уступит. И все же он собрался с духом, открыл дверь и потащил Руну в следующий вагон.

Они прошли еще несколько вагонов (и оставили по пути немало одежды), но наконец нашли то, что искали, – купейный вагон.

К этому моменту ночь уже вступила в свои права, и единственным источником света был лунный свет за окном. Гидеон завел Руну в купе и, стащив белье, повел ее к нижней полке.

– Скажи, что тебе нравится, – прошептала она в темноте. Лежа на свежих простынях, Руна скользила руками по телу Гидеона.

– Мне нравишься ты, – пробормотал он ей в волосы и встал на колени между ее ног, намереваясь закончить то, что начал несколько вагонов назад.

Руна покачала головой. Такого ответа было недостаточно.

Когда они занимались этим в прошлый раз, Гидеон точно знал, как ублажить ее. Как будто Руна была запертой дверью, а он – обладателем единственного ключа.

Руна хотела стать для него таким же ключом.

Он опустился сверху, закрыл ее своим телом – ласково, стараясь не потревожить свежие шрамы у нее на спине, – и принялся покрывать поцелуями ее тело, спускаясь все ниже.

Руна не дала сбить себя с толку и приподнялась на локтях.

– Когда ты остаешься один и думаешь о нас с тобой, что ты представляешь?

На мгновение оторвавшись от бедра Руны, Гидеон взглянул на нее.

– А ты об этом думаешь?

Она улыбнулась и отвела взгляд.

– Отвечай на вопрос, Гидеон.

Он, казалось, собирался протестовать, но в итоге сдался. Подтянувшись, запустил руку ей в волосы, все еще заплетенные в косу.

– Я представляю, как делаю вот так.

Коса расползалась под умелыми пальцами, волосы Руны рассыпались по плечам.

– И вот так.

Он перевернулся на спину и потащил Руну за собой. Смеясь, она оседлала его.

– И… вот так.

Он сел, обхватил Руну за шею и поцеловал. Она низко застонала, и поцелуй стал яростнее, голоднее. Рука Гидеона обвила ее талию, прижимая ближе, и он медленно качнулся вперед, давая понять, чего хочет.

Пламя, бушевавшее в крови Руны, разгоралось все жарче, все ярче с каждым толчком.

Руна ухватилась за полку над головой и подалась бедрами навстречу Гидеону. Она внимательно следила за его дыханием, за его пульсом, за тем, как он стонет, когда ему что-то по-настоящему нравится, и повторяла все, что приходилось ему по вкусу. До тех пор, пока они не нашли идеальный ритм.

В этом моменте заключалась магия, и она очаровывала. Казалось, они не просто стали одним целым, не просто отдали себя друг другу. Казалось, случилось нечто куда более важное, более монументальное. Будто кто-то наложил мощные чары.

– Руна. – Гидеон звал ее по имени так, будто произносил заклинание. – Руна. – Он снова зарылся пальцами в ее волосы. – Если ты не сбавишь темп, я сейчас…

Она обхватила его лицо.

– Я этого и хочу, любимый.

Глаза Гидеона заблестели. Он смотрел на нее с нежностью, с дерзостью, будто намеревался сопротивляться. Сдержаться и дождаться ее.

Руна сощурилась. Она намеревалась победить в этой битве и не скрывала этого. Гидеон рассмеялся, увидев выражение ее лица, и именно это – звук его смеха, его любви и радости – стало для нее последней каплей. Она растворилась в наслаждении. Прижавшись лбом ко лбу Гидеона, она отдалась всепоглощающему пламени.

Они занимались любовью как в последний раз. Как будто не переживут завтрашний день.

На случай, если так оно и будет.

Глава 72Гидеон

Как только впереди замаячила очередная сортировочная станция, они подобрали разбросанную одежду, привели себя в порядок и, едва поезд сбросил скорость, спрыгнули. Станция находилась в глуши, где-то в сельской местности. С одной стороны от железнодорожного полотна простирались поля пшеницы, с другой – поля ржи. На пастбище неподалеку щипали травку лошади, так что двоих они одолжили. Руна оставила на их месте полный кошелек монет, чтобы возместить владельцам ущерб.

Они направились к дому Вентольтов, стараясь держаться либо поближе к лесу, либо поближе к реке – то был единственный шанс остаться в стороне от главных дорог. Когда впереди замаячил Уинтерси, они рискнули подъехать поближе – проверить, есть ли кто дома. Лошади исчезли. Солдатские патрули – тоже. Дом казался пустым.

Они потихоньку пробрались внутрь – Руна хотела забрать книги заклинаний, которые не удалось стащить в прошлый раз. Новые чары могли пригодиться и против Крессиды, и против Доброго командира. Шаги эхом разлетались по пустым мраморным коридорам. Полотна картин были порваны, столы перевернуты, но нельзя было сказать точно, кто тому виной – Кровавая гвардия, бандиты или наемники Крессиды.

Пока они шли по разгромленным коридорам, Гидеону вспомнилось, как он впервые вошел в этот дом – в ту ночь, когда солдаты Кровавой гвардии забрали Кестрел Уинтерс на очистку. Гидеону было приказано пристально следить за внучкой старой ведьмы.

Он помнил, как Руна стояла и наблюдала за происходящим. Она не вмешивалась, и на лице ее застыло суровое выражение. Она напоминала статую. Гидеон взял Руну за руку и крепко сжал. Он ненавидел себя за то, что был причастен к виновникам самой ужасной ночи в ее жизни.

«Я не могу изменить прошлое, – думал он, пока они шли по коридору, оценивая нанесенный дому урон. – Но вместе мы, возможно, изменим будущее».

У подножья лестницы Руна положила свободную руку на перила красного дерева.

– Однажды здесь снова будет мой дом, – сказала она, и голос ее звенел от уверенности.

Пока она собирала вещи, Гидеон стоял в коридоре возле ее спальни. Он потихоньку вышагивал туда-сюда, прислушиваясь к малейшему шороху, к малейшему намеку на опасность. Потом подошел к окну в конце коридора и выглянул наружу, выискивая на территории поместья незваных гостей.

Однако в Уинтерси все было спокойно. Снаружи не было ни души.

Он уже собирался отвернуться от окна, как вдруг услышал лязганье. Как будто кто-то бил металлом о металл.

Звук был такой тихий, что сначала Гидеон решил, будто он идет снаружи.

А потом услышал его снова.

Бздынь!

Он посмотрел на пол.

Бздынь! Бздынь!

Нахмурился.

Звук доносится откуда-то снизу.

– Ты слышал? – прошептала Руна, высунувшись из спальни. В руках у нее была пыльная книга в кожаном переплете, волосы в свете свечи отливали червонным золотом.

Гидеон вытащил из кобуры пистолет и направился к лестнице.

– Запрись в комнате для колдовства и не выходи, пока я не вернусь.

Он не стал ждать, пока Руна сделает как велено, прекрасно зная, что она послушает его, только если сочтет нужным. Вместо этого Гидеон спустился на главный этаж. К тому моменту, как он добрался до крыла слуг, шум прекратился. Руна за ним не пошла. Гидеон остановился, прислушался…

Лязганье возобновилось.

Бздынь! Бздынь!

Механическим звук не был, а паузы между ударами казались случайными, разными по продолжительности. Да и сам звук казался то громче, то тише, как будто человек колотил каким-то металлическим предметом с разным настроем – то со злостью, то с отчаянием.

Лязганье стало громче, и доносилось она прямо снизу.

Из подвала.

Гидеон обыскал все крыло для слуг и наконец нашел узенькую лесенку, ведущую вниз. По ней он и спустился.

В подвале было влажно, как в погребе. Стены и пол были из грубо отесанного камня. Окон не было, так что свет сюда не проникал, и разглядеть что-либо не представлялось возможным. Пришлось возвращаться за лампой.

БЗДЫНЬ! БЗДЫНЬ! БЗДЫНЬ!

Гидеон ускорил шаг и вскоре добрался до двери. Он был уверен, что звук доносится из-за нее.

БЗДЫНЬ!

Гидеон снял пистолет с предохранителя.

БЗДЫНЬ!

Повернул дверную ручку.

БЗДЫНЬ!

Открыл дверь.

В комнате было темно, хоть глаз коли. Как только дверь распахнулась, лязганье резко стихло. Гидеон поднял лампу, осветив все вокруг.

Он оказался в котельной. Здесь было теплее, чем в коридоре наверху, а вокруг повсюду были трубы, через которые вода шла в дом, на верхние этажи.

Посреди котельной стояла женщина в красной гвардейской форме. Лейла.

Запястья ее были прикованы к трубе над головой, а в руке девушка сжимала гаечный ключ – похоже, именно им она лупила по трубе.

– Гидеон?

Ее темные волосы завивались от влажности, под глазами залегли тени.

– Лейла? – Не веря своим глазам, он шагнул в комнату. – Ты же должна быть в Лежбище. Что ты делаешь… здесь? – Он оглядел котельную.

– Отбываю наказание за то, что дала вам с Руной сбежать.

Гидеон недоуменно уставился на нее. Сказанное не укладывалось в голове. Даже для Ноя это было слишком. Одно дело – разозлиться на неподчинение сестры, но чтобы бросить ее умирать?

– Ной потребовал, чтобы я выследила вас и привела назад. Чтобы доказала свою верность. Я отказалась, и он запер меня здесь – подарок для наемников Крессиды.

Гидеона захлестнула ярость.

– Он что, не знает, что солдаты делают с женщинами на войне? – процедил он сквозь зубы.

– Совсем наоборот, – откликнулась Лейла, отводя взгляд. – Вот почему он меня здесь оставил. – Она покосилась на гаечный ключ в руках. – Пришлось решить, что лучше: умереть от голода или попасться на глаза дурному солдату. – Она подняла голову и посмотрела на Гидеона. – К счастью, солдат попался хороший.

В голосе ее слышалось облегчение. Она боялась, что ее ждет совсем другая судьба.

Гидеон в два шага пересек комнату и притянул Лейлу в объятия. Она положила голову ему на плечо и судорожно выдохнула.

– Ты понятия не имеешь, как я рада тебя видеть.

На мгновение Гидеон порадовался, что они на войне. В военное время не было места учтивости, так что если однажды он окажется лицом к лицу с Ноем, то с чистой совестью сможет его застрелить.

– А остальные солдаты? Они тебя бросили? В таком положении?

Лейла покачала головой.

– Они даже не знали ничего. Ной отослал их вперед, а потом приказал своей охране запереть меня. Остальные наверняка отправились в Лежбище, считая, что я на денек отстану.

Гидеон потянулся к цепям, выискивая замок.

– Ной забрал ключ с собой.

Гидеон отпустил цепи и переключился на трубы. Они были спаяны воедино. Даже если удастся найти топор, толку от него будет мало.

Как же ему освободить Лейлу?

– Я могу помочь, – раздался голос у него за спиной.

Гидеон резко повернулся. Взгляд Лейлы тут же устремился к открытой двери, где стояла Руна. Ее наполовину скрывали тени. Руна протянула руку, и над ладонью вспыхнуло белое пламя. На плече у нее была кожаная сумка, набитая книгами.

– Как вы наверняка помните… – Губы ее изогнулись в полуулыбке. – Я знаю заклинание, которое отпирает замки.

Глава 73Руна

Освободив Лейлу, все трое поскакали в дом Вентольтов и к закату были на месте. Им пришлось добираться на двух лошадях, так что Руна поехала с Гидеоном.

Именно Руна заметила между деревьев людей в красной форме – офицеров Кровавой гвардии. Их было около дюжины, и они патрулировали территорию.

Беглецы остановили лошадей и переглянулись.

Сколько еще гвардейцев внутри?

«Неважно», – решила Руна. Сощурившись, она пересчитала красные мундиры. Ей доводилось выбираться и из более неприятных передряг. А внутри дома находились ее друзья.

Она спешилась, оставив Гидеона в седле, и направилась прямиком к солдатам.

– Руна, – зашептал ей вслед Гидеон, но остановить ее не успел – из леса появились шестеро солдат и направили на них оружие.

Гидеон и Лейла тут же подняли руки, а вот Руна подумывала выхватить пистолет у Гидеона из кобуры или свой нож из чехла на икре, как вдруг раздался удивленный голос:

– Стоять!

Молодой солдат с копной медных волос опустил винтовку и жестом велел остальным сделать так же.

– Это Шарп и Крид.

Руна нахмурилась и покосилась на Гидеона с Лейлой. Те с явным облегчением спешились.

– Феликс? Ты что здесь делаешь? – Гидеон направился к рыжеволосому солдату, и они с чувством пожали друг другу руки.

– Командир отправил нас выследить вас, – откликнулся тот.

Гидеон замер. Рука его опустилась.

– Так вы явились нас арестовать?

– Нет, сэр. – Феликс взглянул на товарищей. Все они стояли, вытянувшись в струнку. – Мы явились за приказами.

Гидеон вопросительно вскинул бровь.

– За приказами?

– Да, сэр.

Гидеон взглянул на Лейлу, будто надеялся, что она объяснит, что происходит.

– Ну что, капитан? – насмешливо произнесла она, скрестив руки на груди. – Какие будут приказы?

* * *

Гостиную Барта Вентольта наводнили солдаты: Гидеон, Лейла, Эш, Эбби и отряд гвардейцев. Все как раз обсуждали стратегию, прикидывая, что делать дальше, когда пришло послание от Харроу. Они с Джунипер получили нужную информацию.

Гидеон,

тела Анализ и Эловин спрятаны на Перекрестке. Крессида собирается отправиться туда до новолуния. Заклинание, поддерживающее тела, слабеет, и, когда ослабнет окончательно, они разложатся. Ей надо укрепить чары прежде, чем это произойдет.

– Харроу

Перекрестком называли опасное ущелье, где встречались три главные реки острова. Течения сталкивались с такой силой, что на этом месте образовался смертельный водоворот.

– И это все? – воскликнул Гидеон, перенимая у Руны записку. Он перевернул ее, выискивая хоть какую-нибудь приписку. Не было ни слова о попытке Джунипер привлечь на их сторону ведьм. Ни слова о том, что они планировали делать дальше – остаться в столице или вернуться.

– Это чары обновления, – заметила Серафина, читавшая через плечо Руны. – А накладывать их надо в новолуние. Если упустишь момент, придется ждать следующего.

– А к следующему новолунию, похоже, будет слишком поздно, – задумчиво произнесла Руна.

Стало быть, новолуние Крессида не пропустит.

– Есть карта острова?

Барт тут же явился с картой, и они, расстелив свиток на столе, попытались оценить расстояние от их нынешнего штаба до Перекрестка.

– Похоже, отсюда до Перекрестка три дня верхом, – заметил Гидеон.

– А новолуние через четыре дня, – добавила Серафина.

– Если доберемся раньше нее, сможем найти и уничтожить тела, – сказала Руна. – И тогда не будет ни шанса воскресить их. – А это, в свою очередь, придаст храбрости ведьмам и подтолкнет их предать королеву. По крайней мере, Руна на это надеялась.

Они с Гидеоном переглянулись. Надо было попытаться.

Решено было, что Руна, Гидеон и Серафина отправятся к Перекрестку и попытаются опередить Крессиду. Барт и Антонио останутся ждать Харроу и Джунипер, а также всех ведьм, которых тем удастся привлечь. Лейла, Эш, Эбби и остальные солдаты, меж тем, направятся в Лежбище и благодаря помощи союзников, поджидавших их на месте, силой отвоюют у Ноя новый штаб.

Однако Руна знала, что, даже если ей удастся найти тела своих сводных сестер, понадобится контрзаклинание, чтобы разрушить защитные чары. Может, магия, хранившая тела Анали́з и Эловин, и ослабла, но она все равно могла помешать Руне спалить их тела.

Преисполнившись решимости, она отправилась изучать книги заклинаний, привезенные из Уинтерси, надеясь, что на их страницах найдется решение проблемы.

* * *

Руна задумчиво сидела на полу кабинета в окружении свечей. Язычки пламени плясали в темноте. По полу вокруг были разбросаны книги заклинаний.

Руна просмотрела каждую и не нашла контрзаклинание.

Скрипнули половицы, и Руна подняла голову. В дверях стоял Антонио с лампой в руке.

– Все в порядке? – спросил он. Комнату затопил свет.

Руна вздохнула и подтянула к себе колени, прижала их к груди.

– Мне нужно заклинание, чтобы разрушить чары, защищающие Анали́з и Эловин, – сказала она, покосившись на испещренные символами страницы книг. – Но ни в одной моей книги такого нет.

Может, стоит попробовать самой придумать такое заклинание. Она так уже делала. «Призрачный страж» был ее изобретением.

Но я несколько месяцев отрабатывала его, чтобы все получилось как надо.

А месяцев в ее распоряжении не было.

Оставалось надеяться, что заклинание Крессиды, поддерживавшее тела, достаточно ослабло, и удастся беспрепятственно уничтожить тела. В конце концов, именно поэтому королева-ведьма собиралась к Перекрестку. Магия слабела, и трупы ее сестер оказались в уязвимом положении.

А вот если чары недостаточно развеялись…

Можно забрать тела с собой, а уничтожить их позже.

При мысли о похищении трупов Руну замутило, но она была готова на все, лишь бы нанести Крессиде удар посильнее.

Антонио подошел ближе, переступил через расставленные по кругу свечи и сел на пол рядом с Руной. От него пахло сахаром и корицей – наверняка он уже насквозь пропитался ими после целого дня работы в кухне с Бесс.

Он открыл книгу заклинаний и принялся изучать символы на страницах. Когда он склонился ближе, из-за пазухи выскользнул крошечный медальон, сверкнул в неровном свете. Руна разглядела гравировку – женщину в очках, с совой на плече.

Мудрость.

Древняя.

– Так вот кому ты служил, – заметила Руна, коснувшись крошечного серебристого овала. Размером он был с подушечку большого пальца.

Антонио, сообразив, о чем она говорит, аккуратно снял медальон и протянул ей.

– Мудрости. Да.

Разглядывая выгравированное на серебре лицо, Руна вспомнила заклинание, которое попалось ей на глаза, когда она сортировала книги в комнате для колдовства, – заклинание призыва Древних.

– Ты же не думаешь, что кого-то из Древних можно на самом деле призвать, да? – рассеянно спросила она.

Антонио замолчал.

– Королева Альтея призывала.

Руна взглянула на него.

– Ты в это веришь?

Когда она была маленькой, бабушка рассказывала подобные байки – о том, что Мудрость была ближайшим советником королевы Альтеи, а потому Каскадия при ней процветала не один десяток лет.

– Это факт, – заметил Антонио, снова надевая медальон. – Ближе к концу правления Альтеи многие подданные переметнулись к ее кузине, Виноа Роузблад, оказали ей серьезную поддержку. Альтея отказалась устанавливать порядки, которых требовали Виноа и ее сторонники. Они считали, что обычные люди, те, в чьих жилах не течет волшебная кровь, должны прислуживать ведьмам. Тем не менее двор успел заразиться идеями Виноа, и возник план свергнуть Альтею с престола.

Такого урока истории у Руны еще не было. Она даже не слышала ни о чем подобном, а потому, открыв рот, внимала каждому слову.

– Альтея обратилась к Древним и попросила совета, – продолжал Антонио. – Прошло уже несколько веков после Войн за Воскрешение, после того как Семь Сестер поклялись никогда больше не вмешиваться в дела смертных. Однако Мудрость сжалилась над Альтеей и явилась в ответ на призыв. Альтея хотела разоблачить опасную идеологию Виноа, обвинить кузину в измене Каскадии, лишить всех титулов и изгнать. Мудрость знала, что такой шаг положит начало кровавой войне, которая разорвет страну на куски и на которой многие погибнут. Она посоветовала Альтее созвать совет и на нем развеять заблуждения сторонников Виноа, объяснить им, чем ужасна идея превосходства ведьм, так сказать, вывести их на свет, чтобы все поняли, что на самом деле это попросту ересь.

Руна нахмурилась.

– У нее получилось?

Антонио покачал головой.

– Нет. Виноа заручилась поддержкой советников Альтеи и предала свою кузину в том самом зале, где Альтея надеялась изобличить порочность своего двора. Вместо заседания совета была резня. Альтею и тех, кто поддерживал ее, закололи, а на их крови Виноа воздвигла новый режим и основала династию Роузбладов. С этого момента на острове десятилетиями царили тирания и кровопролитие.

Антонио замолчал. В трепещущем свете свечей Руна смотрела на него – совершенно пораженная.

Такого ей бабушка не рассказывала. Впрочем, Руна понимала почему: от подробностей у ребенка начались бы кошмары.

– И Мудрость просто так это допустила?

– Древняя нашла Альтею в луже собственной крови. Тело ее было холодным, как камень под ногами. Осознав, что ее совет стал причиной ужасной трагедии, Мудрость заключила себя в человеческий облик и поклялась оставаться в Каскадии, пока не исправит ошибку. Только тогда она сумеет воссоединиться с сестрами в мире за гранью нашего.

Руна внимательно рассматривала Антонио. Он явно верил всему, что рассказал ей. Идея и правда была хороша: как будто Мудрость подобно стражу выжидает подходящий момент, чтобы привести мир в порядок. Вот только это определенно было мифом.

Будь все это правдой, она бы наверняка все еще была здесь. Ходила по земле среди нас.

Куда логичнее было бы предположить, что Альтее самой пришла в голову мысль собрать совет, а позже историки вписали в этот сюжет Мудрость.

Антонио кивнул в сторону книги, лежащей у него на коленях.

– Арканы были запрещены законом. Зачем твоя бабушка держала целую книгу с такими заклинаниями?

– Не знаю. – Руна покосилась на заклинание, о котором он говорил.

Текст гласил: «ВОСКРЕШЕНИЕ МЕРТВЫХ».

Руна натыкалась на него, когда искала информацию, и пока отложила, надеясь вернуться к заклинанию чуть позже и хорошенько изучить. Однако Антонио поставил лампу поближе и углубился в чтение.

«ВОСКРЕШЕНИЕ МЕРТВЫХ»

КАТЕГОРИЯ: АРКАНА

При наложении данного заклинания обязательно приносится в жертву близкий родственник. Подойдут родители, дети, братья и сестры. Для воскрешения мертвых необходимо выполнить следующие шаги.

Сначала сделайте порез на коже жертвы и ее свежей кровью нарисуйте на телах мертвых необходимые символы. Завершив нанесение символов, пронзите сердце жертвы ритуальным ножом. Магия символов передаст жизненную силу жертвы покойным, и они воскреснут. Поэтому жертва должна быть жива на момент начала ритуала, а убить ее можно только после нанесения всех символов. Мертвая жертва не подойдет, даже если кровь свежая. Жизнь жертвы надлежит забрать в процессе наложения заклинания, иначе оно не будет иметь силы.

Внизу страницы была приписка:

Данное заклинание запрещено законами Каскадии. Если по какой-то ужасной причине его приходится использовать, имейте в виду: жертва умрет, а ведьма, наложившая заклинание, запятнает себя и никогда не сможет искупить содеянное. Вы действуете на свой страх и риск.

Руна поежилась.

Если бы люди знали, что она сестра Анали́з и Эловин, ее бы убили – это было в общих интересах, ведь тогда Крессиде уже никогда не удалось бы использовать Руну для воскрешения сестер.

Антонио закрыл книгу и оттолкнул ее подальше.

– Почему ты передумала? – спросил он. – Казалось, ты твердо вознамерилась уехать.

Руна подумала о вере Гидеона в лучший мир, о его готовности умереть ради этого мира. Подумала об их будущих детях, бегущих по полю, – смеющихся, радостных.

– Я осознала, что он прав, – сказала она наконец. – В конечном счете каждый получит тот мир, за который готов сражаться.

Она покосилась на медальон на шее у Антонио.

– А аколиты имеют право проводить церемонию бракосочетания?

– В определенных обстоятельствах – да. – Антонио вопросительно склонил голову к плечу. – С чего такой вопрос?

– Ты не мог бы поженить нас, когда все это закончится?

Если он и заметил, что Руна сказала «когда», а не «если», то не показал виду. Только улыбнулся.

– Почту за честь.

Неожиданно снизу раздался гул струнных, нарушив атмосферу. Руна и Антонио хмуро переглянулись.

Это что, музыка?

Они отправились на разведку, и чем ближе подходили к первому этажу, тем громче звучала музыка. Картину, которая открылась в зале, где они оставили Гидеона, Лейлу и остальных заканчивать стратегию, иначе как гуляньем было не назвать.

Мебель сдвинули к стенам, а посреди зала стояли двое скрипачей – все еще в форме Кровавой гвардии. Они яростно орудовали смычками, а все остальные танцевали вокруг. Как будто у них тут не война была, а торжество.

Пока Руна изучала книги заклинаний наверху, прибыли новые лица. Многих она узнала – то были аристократы, с которыми она вращалась в одних кругах еще в ту пору, когда притворялась светской пустышкой и скрывала ведьминскую натуру.

К ним, танцуя, подскочил Барт. Щеки у него раскраснелись.

– Это Шарлотта Гонг? – спросила Руна, завидев девушку в толпе. Шарлотта беседовала с несколькими солдатами на краю пляшущей толпы, а ее жених обнимал Лейлу. – И… Элиас Крид?

Брат Ноя и Лейлы работал в Министерстве общественной безопасности – в ведомстве, которое, среди прочего, курировало очистку ведьм.

Руна всегда подозревала, что Шарлотта втайне сочувствует ведьмам. Может, поэтому такая смена настроений?

А может, Элиас все это время и сам им сочувствовал.

– Им некуда было пойти, – сказал Барт, наблюдая за весельем. – Солдаты Крессиды присвоили либо разграбили все дома в радиусе пятидесяти миль от столицы. Тех, кто не успел сбежать, взяли в плен. А вот им, – он кивнул на пеструю компанию, – удалось уйти живыми.

Антонио махнул рукой в сторону танцующих. Глаза у него горели.

– А это что?

Барт улыбнулся, и в свете газовых ламп в его лице промелькнуло что-то по-лисьи хитрое.

– Последний праздник, – ответил он, а потом потащил Антонио к остальным танцующим. – Если уж умирать, то умирать счастливыми.

Руна улыбнулась, глядя им вслед. Уже через мгновение их поглотила толпа. Прислонившись к стене, она осмотрела зал и поняла, что ни Харроу, ни Джунипер среди гостей не было. Может, они остались в столице? Или сейчас, когда здесь оглушительно гремела музыка, они возвращались? Что бы они подумали, если бы вошли в зал и застали такое бурное гулянье?

Она нашла среди танцующих Гидеона. Он слушал Шарлотту – они стояли в одной компании. Едва Руна посмотрела на него, Гидеон поднял голову, будто почувствовал ее внимание.

Мгновение спустя он извинился и пошел ей навстречу. Он не брился несколько дней, и на лице проступила темная щетина, а рукава рубашки были закатаны до локтя. Выглядел он усталым, но решительным.

Когда он поравнялся с ней, Руна сглотнула, внезапно вспомнив, чем они занимались в поезде. Гидеон не сводил с нее горячего взгляда, будто вспоминал то же самое.

– Ты должна мне танец, – сказал он. Ему пришлось повысить голос, перекрикивая музыку.

Руна изогнула бровь.

– Что-что, прости?

– Однажды я предложил тебе пойти на настоящий праздник, разве не помнишь?

«Там не будет никаких бальных платьев, оркестра, глупых мелодий и танцев с заученными движениями», – сказал он ей однажды, кажется, целую вечность назад, в коридоре Уинтерси. И говорил он, как оказалось, как раз о таком празднике.

«– Назови место и время, я там буду.

– Осторожно, мисс Уинтерс, иначе я раскрою всем, что ты блефуешь».

Он встал прямо напротив нее. Руна прижалась к стене, взгляд ее скользил вверх по его груди, пока их глаза не встретились. Казалось, все веселье вокруг: музыка, смех, танцы – затихло. Как будто в комнате не осталось никого, кроме них двоих.

У Руны перехватило дыхание.

– Ты обвинил меня в том, что… как же там? Что такая девушка, как я, «должна бояться быть пойманной в сомнительном месте с сомнительной публикой»?

– Так докажи, что я ошибался. – Он огладил костяшками пальцев ее щеку.

Руне хотелось взять его за руку и отвести наверх – в постель. Однако она не тронулась с места, лишь окинула его долгим, внимательным взглядом, будто оценивала.

– Не уверена, что вы достаточно сомнительны, Гидеон Шарп. Пожалуй, мне стоит поискать кого-то более возмутительного.

Гидеон заворчал. Обнял ее за талию, прижал к себе и уткнулся ей в шею. Поцеловал, прикусил нежную кожу.

– Я вполне могу быть возмутительным.

Руна рассмеялась и последовала за Гидеоном к танцующим.

Она не привыкла так танцевать и позволила Гидеону вести. Сердце ее билось как сумасшедшее в ритме песни, лицо раскраснелось, волосы прилипли к потной коже. Руна смотрела, как вокруг нее кружатся и топают люди – так, будто это была последняя мелодия в их жизни.

И в этот момент Руна осознала простую вещь.

Даже если нам не удастся свергнуть Крессиду, мир, о котором мы мечтаем, уже существует.

Он родился прямо здесь, в этой комнате.

То был мир, где бывшие враги могли стать не только союзниками, но и любовниками, и друзьями, а главное – равными. То был мир, где никому не приходилось скрывать свою истинную сущность.

Она ужасно жалела, что Алекс его не увидит.

Мелодия закончилась, раздались аплодисменты и улюлюканье. Гидеон широко улыбнулся ей – потный, задыхающийся. Он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал прямо в губы.

Руна была поражена. Чтобы капитан Кровавой гвардии у всех на глазах проявил любовь к ведьме, выказал свое обожание? Всего неделю назад это казалось абсурдным. Невозможным.

А теперь они стояли на пороге чего-то нового – хрупкого и призрачного. На пороге будущего, которое выбиралось из кокона подобно бабочке. И кто знал, сколько просуществует такое будущее. Может, не переживет и дня.

Руна ответила на поцелуй. Она была твердо намерена запомнить этот момент – на тот случай, если будущего не будет. Впервые в жизни она полностью ощутила себя самой собой.

И готова была заплатить за это любую цену.

Даже умереть.

Глава 74Руна

Три дня они гнали лошадей, чтобы добраться до Перекрестка.

На полпути они разделились. Лейла повела солдат в Лежбище, надеясь силой захватить временный штаб. Она рассчитывала на помощь значительного числа гвардейцев, оставшихся с Ноем, но на деле ожидавших ее команды. Было решено, что, если Руна с Гидеоном успешно справятся со своей миссией на Перекрестке, они тоже присоединятся к Лейле.

Барт остался в доме Вентольтов на случай, если Харроу и Джунипер вернутся в компании других ведьм. Шарлотта Гонг, Элиас Крид и другие изгнанные аристократы остались с Бартом. Они разбились на отряды и намеревались отправиться на разведку в дома и города, захваченные армией Крессиды, надеясь найти выживших.

Гидеон с Руной продолжили путь к Перекрестку в компании Серафины и Антонио. Тот вызвался поехать с ними в последний момент, чем изрядно удивил Руну.

– А Барт не против того, что ты едешь? – спросила она.

– Порой наши пути и пути тех, кто нам дорог, расходятся, и каждый должен держаться своего, – ответил Антонио. Они ехали бок о бок, время от времени поглядывая на горы вокруг. – Однако я верю, что наши пути снова пересекутся, если не в этом мире, то в следующем.

В его словах слышалось предостережение, и Руна поежилась.

– Ты в это веришь? – спросила она. – Что любовь – величайшая сила?

Он посмотрел на нее так, будто девушка спросила, правда ли вода мокрая.

– А ты разве нет?

К закату они добрались до цели. Рокот Перекрестка был слышен задолго до того, как он сам появился на горизонте – резкий обрыв и жадный белый водоворот внизу. Поток закручивался так яростно, так стремительно, будто слив в доме какого-то великана.

В центре возвышался скалистый остров диаметром около двадцати шагов. К нему тянулась хлипкая веревочная лестница. Она дрожала и раскачивалась на сильном ветру.

Руна нутром чуяла, что ей надо попасть на островок. Как раз в таком месте Крессида и спрятала бы своих сестер – в центре водоворота.

Она покосилась на Серафину, которая так сосредоточенно изучала остров, будто пришла к тому же выводу, что и Руна.

– Мы с Гидеоном пойдем и посмотрим, что к чему, – решила Руна и поправила ремень на плече. В сумке лежала нужная ей книга заклинаний. – Серафина, если ты мне понадобишься, я махну.

Серафина кивнула. Антонио не сводил глаз с горной местности вокруг. Бледная луна серебрилась на фоне багрового неба, напоминая, что скоро сюда явится Крессида. До новолуния оставалось меньше суток. Надо было найти сводных сестер Руны и убираться отсюда.

Гидеон пошел первым – проверить мост на прочность. Через плечо у него был перекинут ремень с лопатой на случай, если придется выкапывать тела, на бедре висела кобура с пистолетом. Мост закачался под его весом, и сердце у Руны ушло в пятки. Однако Гидеон крепко держался за веревку и быстро продвигался вперед. Наконец он добрался до другого края и кивнул ей.

Руна взошла на мост.

Брызги летели во все стороны. Ее волосы и одежда моментально промокли. Мокрая от воды веревка до крови стирала руки. Руна несколько раз поскользнулась и едва не полетела вниз.

Она знала, что падение в такой водоворот не пережить. Ее просто затянет в пучину, и даже если удастся хлебнуть воздуха, поток такой силы выбросит ее на камни, и жизнь будет кончена.

Руна выпрямилась, удостоверилась, что сумка надежно висит на плече, и двинулась дальше.

Гидеон не сводил с нее глаз. Руна чувствовала, как он следит за каждым ее движением, чувствовала, как напрягается всякий раз, когда она спотыкается. Как только она оказалась в пределах досягаемости, он протянул ей руку.

Руна вцепилась в нее мертвой хваткой, и Гидеон вытащил девушку на берег. Оба были в безопасности.

Они разделились и принялись выискивать хоть какие-то знаки, указывающие на местоположение тел: перекопанную землю или неестественное положение камней. Крессида похоронила сестер два года назад и несколько раз возвращалась сюда, чтобы обновить заклинание.

И все же в земле тел не оказалось.

Руна обнаружила их в водах тихого пруда, окруженного камышом. От воды исходило свечение, которое и привлекло ее внимание. А потом высокая трава всколыхнулась от ветра, и Руна увидела белую светящуюся подпись – розу и полумесяц.

Руна бросилась вперед. Она пробиралась через камыши, пока не добралась до пруда. Вода в нем была кристально чистой. И тут она увидела их – прямо под светящейся подписью Крессиды, – двух молодых женщин, мирно лежащих под толщей воды, будто во сне.

Лица Эловин и Анали́з обрамляли серебристо-белые волосы. Длинные бледные ресницы касались светлой кожи. А во лбу у обеих зияли дыры, куда вошла пуля, – расчетливый, смертоносный выстрел.

У Руны перехватило дыхание.

Мои сестры.

Она с трудом сглотнула. Ей не хотелось ступать в воду и нарушать их покой, но нельзя было дожидаться, когда явится Крессида и вернет ведьм к жизни. И, чтобы проверить, насколько сильна магия, поддерживающая тела в нынешнем состоянии, а потом уничтожить их, надо было вытащить сестер на берег.

Руна глубоко вздохнула и вошла в воду. Пруд был мелким, но, едва нога Руны коснулась воды, он почернел. Вспыхнул ослепительный свет, и Руна ощутила взрыв магии – взрыв невероятной силы. Все вокруг побелело, а Руну отбросило назад в камыши.

Она приземлилась на копчик, и тело прошила боль.

Руна поморщилась и села, не сводя глаз с пруда. Черная вода все еще шла рябью после ее вторжения.

Заклинание явно действовало в полную силу.

Так почему же в записке Харроу говорилось, что оно слабеет?

Без контрзаклинания им не удастся разрушить чары. А раз ей даже не войти в пруд, чтобы вытащить тела…

– Что случилось? – Рядом появился Гидеон и тут же опустился на землю рядом с ней. – Ты в порядке? – Он заметил тела Эловин и Анали́з под водой и помрачнел.

– Заклинание не позволяет мне приблизиться к ним, – сообщила Руна. – Может, у Серафины найдется решение.

Гидеон помог девушке встать, они повернулись к мосту… и тут стало понятно, что неразрушимое заклинание не главная их проблема.

На другом берегу ревущего водоворота стояли на коленях Серафина и Антонио. Обоим к затылку прижимали пистолет. За их спиной ущелье окружили солдаты, которых было не меньше сотни.

Были среди них и ведьмы. Десятки ведьм. Ритуальные ножи сияли в последних лучах заходящего солнца.

С ними была Джунипер. Глаза у нее покраснели от слез, руки были связаны, а за спиной у нее стояла Крессида, прижимая нож к ее горлу.

Харроу тоже была связана. Какой-то солдат схватил бывшего куратора за волосы, вынуждая встать на колени.

«Мы потерпели поражение», – подумала Руна.

– Прости, товарищ! – закричала Харроу. Ее отчаянный голос эхом разлетался над водой. – Она заставила меня выбирать!

Руна вспомнила записку Харроу, полученную три дня назад. Записку, в которой говорилось, что Крессида отправится к Перекрестку.

Это была ловушка.

Мысли Руны кружились быстрее водоворота.

Вот почему эти двое не вернулись. Почему Гидеон получил от Харроу лишь одно краткое послание. Джунипер стала переманивать на их сторону ведьм, и кто-то выдал ее королеве-ведьме, а потом использовал, чтобы скомпрометировать Харроу.

– Ей пришлось выбирать: либо предать тебя, либо смотреть, как умирает Джунипер, – произнесла Руна. Она взглянула на Гидеона, на лице которого застыла смесь потрясения и злости. – Крессида наверняка угрожала, что убьет Джунипер, если Харроу не заведет нас в ловушку.

«А в глубине души она все еще дорога ей», – подумала Руна.

– Кресс убьет их обоих, как только достигнет цели, – прорычал Гидеон.

– Так давай позаботимся о том, чтобы она ее не достигла.

В какой-то момент Гидеон вытащил пистолет и наставил его на солдат, выстроившихся на противоположном берегу. Вот только пули рано или поздно закончатся, а у всех солдат тоже были пистолеты – и большинство из них целились в ответ.

Крессида, конечно, прикажет не стрелять в Руну: она нужна ей живой.

Отдаст ли королева тот же приказ в отношении Гидеона?

«Нет», – подумала Руна, вспомнив ведьму, которая чуть не убила его на железнодорожных путях. Вспомнилось ей и то, как Крессида наставила пистолет на Гидеона и выстрелила ему прямо в грудь. И убила бы, если бы пулю не принял Алекс.

Она готова была пустить Гидеона в расход.

Руна взяла его за свободную руку, крепко сжала пальцы. При этом она не сводила глаз с ущелья.

Нас полностью окружили.

Лейла с солдатами были далеко и направлялись в Лежбище. Их союзники здесь – Серафина, Антонио, Джунипер и Харроу – оказались в заложниках. Стало быть, остались только они с Гидеоном, но вокруг них был смертоносный водоворот, а на другом краю ущелья – вражеские солдаты. И все пресловутые солдаты целились прямо в них.

У Руна перехватило дыхание – Крессида пересекала мост в сопровождении нескольких ведьм.

– Спасибо, что сами сделали за меня мою работу! – Королева-ведьма уверенно передвигалась по веревочному мосту. Она скинула дорожный плащ, и было видно ритуальный нож у нее на бедре. – Проще и быть не могло, уж вы постарались.

БАХ!

Гидеон выстрелил, намереваясь попасть в Крессиду или одну из ведьм, но пуля отлетела рикошетом и растворилась в ночи: врага окружал невидимый щит.

БАХ! БАХ!

Еще две пули – еще два рикошета.

– Гидеон, – предостерегающе произнесла Руна. Она видела, что солдаты вскинули оружие, прицелились. Они ждали команды Крессиды.

Однако Гидеон не слушал. Руна буквально кожей ощущала, как растет его отчаяние с каждым неудачным выстрелом. Видела, как дрожит у него рука, когда он перезаряжал пистолет. Он не собирался погибать без битвы.

«Вот только битва уже окончена», – сообразила Руна. Крессида с ведьмами сошли с моста.

Их союзники оказались в плену. Единственным их оружием был пистолет Гидеона – определенно бесполезный против Крессиды – и книга заклинаний Руны. Однако любое ее заклинание отразится от волшебных щитов, и все. Не имело даже смысла колдовать: Руна не успеет даже символы нарисовать, как их схватит Крессида и ее приспешницы.

А Гидеона изрешетит сотня пуль.

БАХ!

Крессида была всего в десяти шагах. Через несколько секунд она поравняется с ними. Остальные ведьмы стали расходиться – они готовились окружить их с Гидеоном. Солдаты сняли оружие с предохранителей.

Крессида подняла руку. Она готова была отдать команду стрелять – и покончить с Гидеоном.

В этот момент Руна неожиданно поняла, что остался лишь один способ победить.

Ей вспомнилась «Вечность» – заклинание, не имеющее конца.

С его помощью она смогла бы навсегда гарантировать Гидеону безопасность.

Она подумала обо всех, кто называл остров своим домом. О людях, которые тоже заслужили право на безопасность.

И Руна могла им ее подарить, могла защитить их ценой собственной жизни – пожертвовать ею, пока эту жизнь не украла Крессида.

Она вспомнила сон, приснившийся Руне в каменном круге, там, где она пыталась вызвать наследника Роузбладов. Вспомнилось, как они с Гидеоном стояли лицом к лицу в темноте, под дождем. «Это был вовсе не дождь», – сообразила она. То были капли от водоворота. Вот почему они оба были промокшие в том видении.

То было видение, а не сон.

Глаза обжигали непролитые слезы.

БАХ!

Звук выстрела вернул ее в реальность. Руна повернулась к Гидеону. Глаза его потемнели от страха.

– Попытайся добраться до моста, – сказал он и снова выстрелил. – Я буду стрелять. Может, тогда удастся…

Он все еще пытался отрицать происходящее. Отказывался видеть то, что было прямо перед ним. Руна даже не доберется до моста. А если каким-то чудом доберется, то на другом конце ее ждут ведьмы, не говоря уже о солдатах.

– Гидеон.

Он, казалось, не слышал ее.

Оставалось всего несколько секунд. Солдаты вот-вот начнут стрелять и убьют Гидеона, и Руне придется смотреть, как он умирает. А потом Крессида убьет и Руну тоже, и воскресит их сестер, и утвердит свой режим, и террору не будет конца.

Руна знала: если сейчас она откажется действовать, то мир, проблеск которого она увидела три дня назад в доме Барта, испарится в мгновение ока.

Она не могла этого допустить.

БАХ!

– Если сможешь добраться до Серафины, то, может, у тебя получится…

Руна не дала Гидеону договорить и не дала потратить зря последнюю пулю в магазине. Она схватила горячий ствол пистолета и с силой опустила его.

– Гидеон.

Он резко повернулся к Руне, впился изучающим взглядом. В волосах у него сверкали капли воды, отчего они казались темнее обычного.

– Отдай мне пистолет.

Он нахмурился. Глаза у него были безумные, а поведение Руны явно сбивало его с толку.

Она проглотила страх и спросила:

– Ты мне доверяешь?

Казалось, ему пришлось призвать на помощь все силы, чтобы согласиться, но он отдал ей пистолет.

«Жертва должна быть жива на момент начала ритуала».

Ей предстояло умереть. В этом она была уверена. И в свете этой уверенности выбор был очевиден. Оставался всего один вариант.

«Мертвая жертва не подойдет, даже если кровь свежая».

Дрожащими руками Руна повернула Гидеона лицом к себе. Чтобы он не видел ужасов, творящихся в нескольких шагах от него.

«Жизнь жертвы надлежит забрать в процессе наложения заклинания, иначе оно не будет иметь силы».

– Посмотри на меня. – Она убедилась, что курок взведен. Все, как научил ее Гидеон.

Руки ее дрожали, и Руна осознала, что не сможет сама сделать то, что задумала. Ей понадобится его помощь.

Гидеон оторвался от Крессиды и посмотрел на Руну. Она положила руку ему на сердце.

– Я хочу, чтобы ты знал, насколько я благодарна, насколько мне повезло любить тебя. – Голос ее задрожал. – Пусть и недолго.

Гидеон стиснул зубы.

– Что ты…

Руна покачала головой. Слезы обжигали глаза, лицо Гидеона размывалось.

– Если уж мне придется умереть, я хочу умереть так. – Руна взяла его за руку, сомкнула его пальцы на прикладе и приставила ствол к своему сердцу. – Прямо здесь. С тобой.

Гидеон в ужасе таращился на пистолет. На собственный палец на спусковом крючке.

– Нет. – Он попытался отступить. – Руна. Нельзя просить меня…

– Ты должен. – Она схватила его за рубашку, не давая сделать ни шагу. Горло горело. По щекам текли слезы. – Теперь это единственный выход. Ты знаешь, что будет, если ты этого не сделаешь.

Гидеон отвел взгляд. На лице его читалось отвращение. Он целился Руне в грудь, но пальцы его дрожали.

– Если ты этого не сделаешь, сделает она. – Руна оглянулась и увидела, как ухмыляется Крессида, будто в ночном кошмаре. И она была так близко. Почти рядом с ними. Она вот-вот разлучит их навсегда. – Третьего не дано. Она убьет меня и использует мою смерть, чтобы приумножить весь этот кошмар.

Когда Руна снова посмотрела Гидеону в глаза, в них стояли слезы.

– Либо ты, либо она. Не позволяй ей сделать это. Если ты любишь меня, не позволяй. Гидеон, пожалуйста.

Голос ее сорвался.

Пальцы Гидеона сомкнулись на пистолете, и Руна сдалась. Она обхватила его лицо, встала на цыпочки и поцеловала его.

По щекам обоих катились горячие слезы.

– Для меня это было честью, капитан, – прошептала она прямо ему в губы.

Гидеон издал задушенный вопль, но не подвел ее.

Он нажал на спусковой крючок и направил пулю прямо ей в сердце.

Глава 75Руна

Звук выстрела оглушил ее.

В нос ударил запах пороха. В груди разливались боль и жар. Ноги Руны подкосились, и в этот момент воздух прорезал разъяренный визг Крессиды.

Гидеон подхватил Руну, поймал на лету и, баюкая в своих объятиях, опустился вместе с ней на землю. Руна всем телом чувствовала исходящую от него силу, она укрывала подобно мягкому одеялу. Из груди Руны хлынула кровь.

Ее поразило, что даже сейчас в Гидеоне удивительным образом смешивались ласка и сила. Она смутно осознавала, что лежала у него на коленях, а ее холодную щеку овевал жар, исходящий от его груди. Совсем рядом заполошно билось его сердце.

«Я буду скучать по звуку, с которым бьется твое сердце», – подумала она.

– Что я натворил, – запричитал Гидеон. Он дрожал всем телом. – Что я натворил?

– Избавил меня от страданий, – прошептала Руна. Она коснулась окровавленными пальцами его щек, нарисовала по символу на каждой. Гидеон был настолько охвачен горем, что даже не заметил. – Ты всех нас избавил от страданий.

Чтобы воскресить сестер, Крессиде нужна была жизнь Руны, а Гидеон только что забрал ее.

Пальцы рук и ног начинали леденеть, холод будто пожирал ее изнутри, подбирался к сердцу, и Руна вдруг точно поняла, что ей никогда уже не согреться.

Она закрыла глаза, мысленно прощаясь и с Гидеоном, и с той жизнью, которую они могли бы прожить вместе. Прощаясь с тремя веселыми детишками, которых ей никогда уже не доведется увидеть.

Крессида в два шага оказалась рядом. Руна улыбнулась, вспомнив последний символ, добавленный ею к заклинанию, – там, в Ларкмонте, когда она лежала на полу в луже собственной крови, дрожа под градом ударов.

Ей так хотелось сказать Гидеону: «Я не только разрушила твое проклятье, я обернула его против нее. Навсегда. Крессида не сможет к тебе прикоснуться».

Вот только сознание стремительно покидало Руну, говорить она уже не могла.

Будто почувствовав приближение Крессиды, Гидеон крепко прижал Руну к себе. Его слезы закапали ей на лицо.

– Я люблю тебя, – прошептал он, уткнувшись ей в волосы. – Я должен был сказать тебе об этом намного раньше. Я люблю тебя, Руна Уинтерс.

Смерть неумолимо подступала. Казалось, ее тень накрыла Руну, и в этот момент в голове эхом прозвучали слова Антонио: «Порой наши пути и пути тех, кого мы любим, расходятся, и каждый должен держаться своего. Однако я верю, что наши пути снова пересекутся, если не в этом мире, то в следующем».

Руна прижала ладонь к сердцу Гидеона и прошептала:

– Найди меня в следующем мире.

И так она встретила Смерть.

Глава 76Гидеон

Гидеон полагал, что после стольких испытаний уже ничто не могло причинить ему боль.

Как же жестоко он ошибался!

Он осознал это, когда Руна перестала дышать. Когда ее тело обмякло в его окровавленных руках, и ему осталось лишь в неверии смотреть на нее.

Ее больше нет.

Его душили рыдания. Гидеон склонился к телу Руны, прижался лбом к ее лбу.

Где-то за его спиной верещала Крессида. Проклинала его. В гневе она была подобна подступающему урагану – страшна и неизбежна.

Вот только Гидеона это уже не волновало. Мир вокруг размывался.

Пусть подходит.

Гидеон все еще баюкал Руну в объятиях, когда на землю упала тень королевы-ведьмы.

– Ты даже понятия не имеешь, какие страдания я тебе уготовила. Ты поплатишься за то, что сделал.

Огромным усилием воли он отвел взгляд от Руны и взглянул на Крессиду.

По голым рукам тянулись начертанные кровью символы заклинаний, лицо ее исказилось от ярости. Волосы развевались на ветру, и она казалась настоящим олицетворением бури.

От нее веяло угрозой, как от раската грома.

Она не теряла времени даром: нарисовала на руке еще несколько знаков, размазывая кровь, и воздух заискрил от магии. На кончиках пальцев у Крессиды плясали молнии.

Крессида резко взмахнула рукой, и в Гидеона полетела шаровая молния.

Раздался оглушительный треск. Он знал, что заклинание такой силы отбросит его назад… но этого не случилось. Молния отскочила от него рикошетом, будто наткнулась на невидимую броню, и поразила саму Крессиду.

Это ее отбросило, это она упала навзничь.

Какого черта?

Не выпуская Руну из объятий, Гидеон наблюдал, как Крессида перекатилась на бок и застонала от боли. Она тряхнула головой и встала, но заметно было, что далось ей это нелегко. Ведьмы, пересекшие мост вместе с ней, не решались подойти и лишь неуверенно поглядывали то на свою королеву, то на Гидеона.

Крессида вперила в него полный ненависти взгляд, глаза ее превратились в щелочки. Она вытащила из кобуры на бедре пистолет, взвела и выстрелила.

Их разделяло всего несколько шагов, пуля неминуемо должна была поразить цель. Однако она, как и заклинание, отскочила от Гидеона и полетела обратно в Крессиду, прошла в миллиметре от нее.

Он вдруг вспомнил, как однажды Руна наложила чары на его мундир.

«Эти чары отразят любое злобное действие. Символы заклинания будто создают броню. Если тебя попробуют заколоть кинжалом, заклинание отразит удар, если попробуют застрелить, от тебя будут отскакивать пули».

Он взглянул на девушку, которую держал в объятиях, на девушку, чьи глаза закрылись навечно.

Неужели все это – заслуга Руны? Неужели она каким-то образом умудрилась напоследок наложить защитное заклинание?

Впрочем, одно было ясно: Крессида не могла ему навредить.

Гидеон ласково опустил любимую на землю, а потом выпрямился во весь рост.

Крессида выстрелила еще четырежды, но все пули отлетали от него.

Она попятилась, завизжала. Выхватив нож, полоснула себе по руке. Хлынула кровь, и Крессида принялась остервенело рисовать новые колдовские символы. Поднялся ветер. Под вой его порывов водоворот закрутился с бешеной силой, а вода стала подниматься подобно воронке урагана. Островок оказался прямо в центре. Крессида подняла руку и махнула в сторону Гидеона, намереваясь обрушить на него силу потока, несколько тонн воды.

Гидеон уже приготовился к удару, к тому, что его затянет в воронку и выбросит на камни…

Но этого не случилось.

С грохотом вода обрушилась на невидимый, подобный куполу щит, возведенный Руной, не задев ни ее тело, ни Гидеона, а потом снова взвилась и устремилась вниз, в ущелье. Только чудом поток миновал Крессиду.

Гидеон даже не вымок.

Когда королева-ведьма снова обрела равновесие и увидела, что Гидеон – целый и невредимый – стоит на ногах, в глазах ее вспыхнула ярость. Она нарисовала еще несколько символов и приготовилась атаковать снова.

Все ведьмы, стоявшие на берегу, выхватили ритуальные ножи и в едином порыве метнули их в Гидеона. Лезвия сверкнули в тающем солнечном свете подобно смертоносным стрелам – и все они целились прямо Гидеону в горло.

Вот только цели так и не достигли.

Один за другим клинки натыкались на заклинание Руны – гнулись, трескались и с лязгом падали на камни вокруг.

И Крессида испугалась. Глаза ее распахнулись, и она закричала солдатам на берегу:

– Огонь, дураки! Застрелите его!

Пули были подобны кометам и летели прямо в Гидеона.

И отскочили – все до одной.

Гидеон подумал о своем Багровом Мотыльке и, несмотря на обуревавшее его горе, улыбнулся.

Даже после смерти ты остаешься чудом, любовь моя.

Выстрелы резко прекратились – солдаты бросились в укрытие. Никому не хотелось попасть под летящие назад пули. Гидеон заметил, как посреди всего этого хаоса Джунипер толкнула своего пленителя на землю и стащила у него пистолет. С восторгом он наблюдал, как Харроу обхватила связанными руками вражеского солдата и принялась душить его, пока тот не опустился на землю рядом с ней. А потом она схватила двумя руками пистолет и начала стрелять.

БАХ! БАХ! БАХ!

Ведьмы, пересекшие мост вместе с Крессидой, стали отступать. Они толкались на мосту, пытаясь не попасть на линию огня.

Гидеон же повернулся к Крессиде. Окинул ее долгим, мрачным взглядом.

Вокруг бушевал ветер, но на острове они остались вдвоем.

– Однажды мой брат проявил к тебе милосердие, – крикнул Гидеон, заглушая рев водоворота. – Я не повторю его ошибку. – Он подошел ближе. – На колени.

Крессида взмахнула ритуальным ножом.

– Ни за что.

Гидеон невесело хохотнул.

– Ты больше не способна причинить мне боль, Кресс. Ты никогда уже мне не навредишь.

И то была заслуга Руны. Именно она превратила могущественную королеву в жалкое существо перед лицом Гидеона Шарпа.

Он перехватил руку Крессиды – ту самую, в которой был нож, – не давая порезать себя. Что есть силы сжал запястье, ломая кости, пока хватка ее не ослабла.

Клинок упал на землю.

Гидеон схватил ведьму за горло обеими руками, сжал пальцы, и Крессида упала на колени – прямо в грязь.

– Если ад существует, – произнес он, – надеюсь, там ты и сгоришь.

– Так давай, вперед. – Крессида смотрела на него снизу вверх, и глаза ее – казалось, совершенно черные – безумно блестели. – Отправь меня в ад.

Гидеон усилил хватку.

– Я буду преследовать тебя вечно, Гидеон. Я всегда буду…

– Стой!

Серафина сошла с моста и быстрым шагом устремилась к ним. По пятам за ней следовал Антонио. Над головами у них парило белое пламя, освещая дорогу в сумерках. На другом берегу ущелья Джунипер и Харроу не давали никому выйти на мост. Им помогало не меньше дюжины ведьм – они выстроились стеной и пока держали оборону.

В эту минуту Гидеон осознал: Серафина была права.

Все больше ведьм дезертировало. Возможности воскресить Эловин и Анали́з больше не было, а Крессида оказалась полностью во власти Гидеона. Ведьмы знали, что потеряют куда меньше, если примкнут к тем, кто не давал союзникам королевы-ведьмы прийти ей на помощь.

Серафина присела рядом с Крессидой, а через несколько секунд к ней присоединился Антонио. Он прижимал к себе Руну, а через плечо у него была перекинута кожаная сумка. Антонио аккуратно опустил тело Руны рядом с Серафиной, а потом открыл сумку и достал книгу заклинаний.

Белое колдовское пламя жутко сияло над головой.

– Ведьмы в любой момент могут прорвать баррикады, – сказал Серафине Гидеон. Пальцы его снова сжались на горле Крессиды, и она начала задыхаться. – Эту собаку надо усмирить.

– Еще рано. – Серафина коснулась его руки. – Поверь мне.

Гидеон подчинился и ослабил хватку.

Серафина вытащила из ножен клинок, принадлежавший Руне, а Антонио открыл книгу заклинаний на странице, заложенной лентой, поднял повыше, чтобы Серафине было удобнее читать.

Крессида, краем глаза увидев символы заклинания, расхохоталась.

– Аркана? Мы обе знаем, что ты не рискнешь запятнать себя, Серафина.

Гидеон слишком поздно понял, что она задумала. Крессида схватила с земли свой ритуальный нож в виде полумесяца и метнулась к Серафине.

А вот Антонио сориентировался быстро. Он перехватил ее руку, отвел смертоносный клинок.

А Серафина… Серафина рассмеялась.

– Послушай, моя маленькая королева, – произнесла она. – Меня невозможно запятнать.

Крессида нахмурилась. Взгляд ее заметался по лицу Серафины.

– Мое имя – Мудрость. – Голос ее звенел, как вынутый из ножен клинок. – И я долго ждала этого момента.

Королева-ведьма побледнела и попыталась встать, но Гидеон сжал руки на ее шее, толкнул Крессиду, и она осталась на коленях.

Серафина – Мудрость? Та самая Древняя?

Она мало походила на того, кто создал этот мир, и казалась обычной смертной – девушкой не больше двадцати лет.

Темные глаза Мудрости вспыхнули – засветились ярко-белым светом. Воспользовавшись тем, что Антонио крепко держал руку Крессиды, Серафина сделала на ней порез. Хлынула кровь – густая и красная. Мудрость обмакнула в нее пальцы и нарисовала на безжизненном теле Руны пять символов: по одному на каждой ладони, один у основания горла, на губах и на лбу. Потом она велела Антонио снять с Руны ботинки и нарисовала по символу на каждой стопе.

Когда она закончила, к медному запаху крови примешалось что-то еще. Нечто более древнее, чем горы вокруг. Нечто более первобытное, чем смертоносные потоки воды в ущелье.

Магия.

Древняя и могущественная.

Мудрость повернулась к королеве-ведьме. Та оказалась в ловушке – Гидеон все еще прижимал ее к земле, и выхода не было. Антонио прижал руки Крессиды к земле рядом с головой, так что Гидеон смог отпустить ее шею и удерживать всем телом. Крессида извивалась и отбивалась, но вдвоем они быстро ее усмирили.

Древняя занесла нож Руны – клинок высоко взмыл в воздух.

– Королевы и командиры этого мира полагают, будто имеют представление о власти, – произнесла она. – Однако истинная власть божественна, а приговор ее окончателен.

И она вонзила нож прямо Крессиде в сердце.

Королева-ведьма ахнула, а символы на коже Руны засияли лунным белым светом. Казалось, они оживали с каждым задушенным вздохом Крессиды. Магия Мудрости забирала у Крессиды жизненные силы и передавала их Руне.

Магия вспыхнула подобно пламени. Гидеон на мгновение позабыл, где он и что происходит. У него свело зубы. Напряжение в воздухе все нарастало, а голову сдавило так, что казалось, она вот-вот взорвется.

А потом Крессида замерла.

Напряжение отступило.

А Руна – вздохнула.

Глава 77Руна

Возвращение к жизни было подобно пробуждению в мире, полном чудес.

Руна открыла глаза и оказалась в темноте, вот только то была не темнота смерти, вовсе не черная паутина, лишенная проблесков света, а нечто совершенно иное.

«Звезды», – сообразила она.

Всю свою жизнь она воспринимала их как данность. Почему она так редко останавливалась полюбоваться их красотой? Следовало каждую ночь смотреть в небо, чувствовать, как переполняет восторг, и знать, что однажды звезды навеки перестанут сиять для тебя.

Руна сделала вдох. Почувствовала свежесть воздуха, ощутила, как работают легкие. И это тоже было чудом. Она выдохнула, будто пыталась вернуть миру одолженный воздух, а потом вдохнула снова.

Как же она раньше не осознала, какой драгоценный дар – возможность дышать, вбирать и выпускать воздух снова и снова, день за днем?

– Руна?

У нее перехватило дыхание.

Гидеон.

Звук его голоса согрел ее, растопил лед, оставшийся после прикосновения Смерти. Она села и тут же наткнулась на ошеломленный взгляд Гидеона. Он не сводил с нее глаз.

Ее Гидеон. Руне хотелось прикоснуться к каждой черточке его лица. Хотелось запустить пальцы в спутанные волосы. Хотелось ощутить ладонью шершавость щек. На щеках его все еще красовались начертанные кровью символы: один – для «Ведьминской брони», второй – для «Вечности».

– Алекс любит тебя, – выпалила она, сама не зная, почему эти слова первыми пришли на ум. – В день своей смерти он взял с меня слово, что я скажу тебе об этом, но я… я не выполнила обещание.

Она будто ощущала присутствие Алекса, как порой ощущаешь увиденное во сне – еще долго после того, как наступило пробуждение.

Гидеон опустился на колени, обхватил затылок Руны одной рукой. Коснулся лбом ее лба и неуверенно рассмеялся.

– Он тебе сейчас об этом напомнил? – спросил он, и в голосе его слышалась улыбка.

– Я… я не знаю, – прошептала Руна, обнимая его за шею, вдыхая знакомый аромат, прижимаясь ближе. – Может быть.

За спиной Гидеона Серафина и Антонио стояли на коленях возле тела Крессиды. Антонио держал в руках книгу самой Руны, а Серафина шепотом читала из нее заклинание.

Труп Крессиды объяло черное пламя. Руна наблюдала, как оно пожирает королеву-ведьму. Ее сестру.

Гидеон обнял Руну, и она прижалась как можно ближе.

Пламя догорело, оставив лишь горстку пепла. Серафина вызвала ветер, и пепел взвился в воздухе, оседая в водовороте, смывая все, что осталось от Крессиды Роузблад.

– А что с остальными двумя? – спросил Антонио и покосился на пруд, где лежали тела Эловин и Анали́з. Со смертью Крессиды ее колдовская подпись исчезла.

А значит, и охранное заклинание разрушилось.

– Их мы тоже сожжем, – постановила Серафина. Она подошла к берегу пруда и стала вытаскивать сестер на берег. – На всякий случай.

Гидеон ободряюще сжал плечо Руны и отправился помочь Серафине.

Когда все было кончено, а от бывших королев-ведьм не осталось ничего, кроме пепла на ветру, Серафина вдруг повернула голову и уставилась куда-то вдаль.

Руна встала и повернулась в ту же сторону. Гидеон и Антонио подошли к ней, и вместе они наблюдали, как на краю воды возникли шесть мерцающих фигур. Все они очертаниями напоминали женщин, но от них исходил слабый загадочный свет. Будто они были сотканы из лунного света.

Руна, открыв рот, взирала на эту картину.

– Это что…

Серафина медленно двинулась им навстречу, и с каждым шагом человеческий облик покидал ее, пока древняя не стала сиять ярко, как луна в небе.

Однако она не сразу присоединилась к остальным. Сначала остановилась и повернулась к Руне. Черты ее лица не изменились, а волосы по-прежнему облаком развевались вокруг головы, но она больше не была женщиной из плоти и крови. Она стала чем-то совершенно иным.

– Прощай, Руна Уинтерс.

По голосу она так напоминала Серафину и все же больше не была ею. Ее голос напоминал ветер, завывающий в каменной пещере. Напоминал море в разгар урагана. Он был яростным, могущественным.

Мудрость коснулась щеки Руны, и прикосновение ее было легким, как крыло бабочки.

– Кестрел гордилась бы тобой.

А потом она исчезла – развернулась и направилась к своим древним сестрам.

Собравшись вместе, все семеро исчезли, как исчезают на рассвете звезды. Их ждал мир за гранью.

Глава 78

Лейла Крид шагала по каменным коридорам Лежбища. Наступил рассвет, и крепость просыпалась. Солнечный свет струился в окна, над морем пламенело розовое небо. Лейла направлялась в столовую, где как раз завтракал взвод солдат Кровавой гвардии. По пятам за ней следовали солдаты и волокли за собой пленника.

Прошлой ночью армия Каскадии, как отныне называли себя Лейла и ее солдаты, втайне ото всех пробралась в цитадель, несмотря на все ее укрепления, – вошла через крыло для слуг. Гвардейцы, всецело преданные Гидеону Шарпу, открыли им дверь, дали оружие и пополнили их ряды.

– Лейла… Лейла, пожалуйста.

– Заткните его, – рявкнула она и толкнула двойные двери в столовую.

Армия Каскадии вошла следом, выстроилась вдоль стен, промаршировала по проходам между столами. Все они держали в руках оружие, вообще-то принадлежавшее ничего не подозревающим солдатам, завтракавшим в столовой.

Лейла остановилась. Все как один повернулись и уставились на нее.

– Слушайте сюда! – закричала она, громко, чтобы ее услышали во всем зале. – С этого момента у вас новые приказы.

Двое солдат за ее спиной вышли вперед, волоча за собой пленника, и поставили его на колени. Руки у Ноя Крида были скованы за спиной, во рту красовался кляп. Под ошеломленными взглядами всех солдат в зале Добрый командир отвел взгляд и уставился в пол.

– С этого момента вступает в силу распоряжение, согласно которому запрещается охотиться на ведьм и причинять им вред только за то, кем они являются. Все чистки объявлены вне закона.

– И кто же так сказал? – прокричал какой-то умник в трех столах от нее.

Лейла покосилась в его сторону и обнаружила, что им уже занялись четверо ее солдат.

– Так сказал командир Гидеон Шарп, – прорычала она.

Услышав имя Гидеона, зал смолк.

– У вас есть три варианта. – Лейла подняла указательный палец. – Можно поступить на службу в армию Каскадии и отныне отчитываться перед командиром Шарпом. – Она подняла еще один палец. – Можно сдать униформу и отправиться по домам. – Подняла третий. – Можно отправиться в тюрьму под конвоем и остаток дней гнить в камере рядом с вот этим куском дерьма. – Она кивнула в сторону своего брата, скорчившегося на полу, и толкнула его сапогом. – Все понятно? Вопросы есть?

Никто не поднял руку.

– Отлично. Завтракайте дальше. После все должны в обязательном порядке явиться во двор и получить дальнейшие инструкции или увольнение.

Беспокойно перешептываясь, бывшие солдаты Кровавой гвардии вернулись к еде под бдительным присмотром вооруженного батальона Лейлы.

Эпилог

Три месяца спустя

Руна не отрываясь смотрела в окно. Все ее внимание было приковано к бесконечным рядам экипажей, выстроившихся перед Уинтерси-хаус. Полная луна подсвечивала иссиня-черное небо. Гости, блистая шикарными нарядами и драгоценностями, потоком следовали в главные двери.

Руки у Руны дрожали так, что она сцепила их в замок.

У меня не получится.

Подобрав подол вечернего платья, она развернулась на каблуках и, чеканя шаг, направилась мимо лестницы, ведущей в бальный зал. Лестница, к слову, была украшена по случаю сегодняшнего торжества и гудела от людской болтовни. Руна мельком заметила рыжую макушку Барта Вентольта, услышала звонкий смех Джунипер. Однако при виде друзей она лишь убедилась в своем решении.

Я не могу туда спуститься.

Руна проскользнула в свои покои, где было тихо и мирно. Свет погасили с наступлением вечера, а дверь в комнату для заклинаний была приоткрыта.

Руна распахнула ее на всю, вошла и направилась прямо к окну. Сняла щеколду, толкнула створки.

В комнату хлынул теплый ветерок.

На мгновение Руна прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, напоминая себе, насколько ей повезло. Напоминая о том, что она никогда в жизни больше не будет принимать что-либо как данность. Ни свежий ветерок, ни луну на небе – и уж точно ни остров, который зовет домом.

Стояла та неопределенная пора, когда лето сменяется осенью. Листья на деревьях меняли цвет, ветра становились сильнее. Погода капризничала: то баловала жарой, как в разгар лета, то грозила таким холодом, будто со дня на день пойдет снег.

Сегодня природа, видимо, склонялась к первому варианту. Было тепло, дул слабый ветерок.

Руна подхватила юбки и взобралась на подоконник. Она уже собиралась ухватиться за плющ и сбежать через сады, но тут за ее спиной раздался голос:

– Какого черта ты творишь?

Руна застыла.

Впрочем, она не спешила поворачиваться и некоторое время молча смотрела на поля, расстилающиеся перед домом. Среди полевых цветов петляла тропинка, ведущая в лес, а оттуда – к морю.

– Просто… э-э-э… проверяю, как сады.

Она нырнула обратно. На щеках, к ее негодованию, разгорался румянец. Руна развернулась и оказалась лицом к лицу с Гидеоном Шарпом. Он стоял в дверях, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, и вид у него был весьма позабавленный.

– Я попросила Лизбет проследить, чтобы все дорожки были хорошо освещены, – промямлила она, стараясь не смотреть ему в глаза, сделать вид, что вдруг очень заинтересовалась полками, заставленными книгами заклинаний. – Понимаешь, чтобы гости могли прогуляться. Хотела убедиться, что она не забыла.

– А выйти через заднюю дверь, как нормальный человек, ты не могла?

Руна с тоской покосилась на окно. На залитую лунным светом тропинку через поле.

Гидеон оттолкнулся от двери и подошел ближе.

– Что ты на самом деле тут делала?

На мгновение Руна отвлеклась – ее вниманием завладел сюртук Гидеона. Он был пошит в военном стиле, а ткань цвета ржавчины хорошо сочеталась с бирюзовым платьем Руны. Гидеон мог бы показаться идеальным образчиком джентльмена, если бы не галстук. Он был повязан отвратительно.

Спускаться в таком виде вниз ему было нельзя.

– Сегодня идеальная ночь для купания, ты так не считаешь? – воскликнула Руна, сокращая расстояние между ними. Пальцы у нее так и чесались поправить галстук.

– Для купания?

– Да-да. – Она коснулась белого шелкового галстука и принялась развязывать его. – Только представь… ты и я. Голые. В море. Никто даже не заметит нашего отсутствия.

Гидеон изогнул бровь.

– Полагаю, люди заметят, что их нового парламентария, которого они как раз собрались чествовать и в чьем доме собрались, нигде нет.

Руна скривилась, стащила с шеи Гидеона галстук и стала завязывать его заново.

– Мы можем по-светски опоздать.

Иными словами, появиться тогда, когда все уже напьются и начнут расходиться.

С того самого момента, как огласили результаты выборов, Руна вела себя как пугливая лошадь в тесном стойле. Ее выбрали представителем округа в Палате Общин, главном органе нового правительства Каскадии. Всего выбрали тринадцать чиновников – шесть ведьм и семь человек без магии, – и всем им предстояло заседать в парламенте.

Руна скрестила концы галстука, дважды повернула и затянула узел, а потом заправила его под жилет.

Идеально.

– Антонио неделю пек торт.

– Это он так говорит, – пробормотала она, скользнув руками по груди Гидеона, и обняла его за шею. Раз словами убедить не удалось, придется обратиться к другим методам…

– Внизу собралось человек сто, и все они ждут…

Руна прижалась к шее Гидеона поцелуем.

Он замолчал. Она продолжила целовать его, медленно продвигаясь все выше. Она чувствовала, как меняется его настрой, как он задохнулся от желания. Рука Гидеона легла ей на бедро, потом скользнула на поясницу, притягивая ближе.

– Ты что делаешь?

– Целую мужа. – Она запустила пальцы ему в волосы, привстала на цыпочки. Гидеон уже поджидал ее.

Они слились в поцелуе, столкнулись телами, прижались друг к другу так, будто пытались стать одним целым.

Руна внезапно пожалела, что завязала галстук как надо. Надо был вообще снять его, а потом расстегнуть ему сюртук, а потом рубашку…

Гидеон прикусил губами ее нижнюю губу, и Руна завладела пуговицами его сюртука, принялась поспешно расстегивать его. Сообразив, что она творит, Гидеон перехватил ее руки и отстранился.

– Руна, – раздраженно проворчал он. – Не пытайся соблазнить меня. Ты все равно не убедишь меня сбежать с тобой с твоей же вечеринки.

Он отступил на пару шагов, и Руна надулась.

– Эти люди собираются чествовать тебя.

От этих слов Руна ощутила укол вины и отвела взгляд.

– В чем на самом деле проблема? – Гидеон взял ее за руку, огладил тонкий шрам в основании безымянного пальца, того самого, на котором другие носили обручальное кольцо. – Тебе больше нечего бояться. Надо всего лишь быть собой.

Этого я и боюсь.

– Что, если я разочарую их? – прошептала она, не в силах посмотреть ему в глаза. – Что, если настоящая Руна Уинтерс им не понравится?

Он рассмеялся.

– Любимая. – Гидеон подцепил ее подбородок, чтобы Руна наконец взглянула на него. – Это же попросту невозможно.

Она вырвалась и начала отступать, но Гидеон обхватил ее за талию, привлек к себе, прижался коротким поцелуем к обнаженному плечу, поцеловал край шрама, выглядывавший из-под платья.

– Ты просто не в состоянии разочаровать.

– А если я подведу их? – Она запустила пальцы Гидеону в шевелюру, пытаясь обрести успокоение. – Что, если ничего не получится?

– Тогда мы продолжим работу. Будем стараться и исправлять ошибки, пока не получится. – Гидеон взял ее за руку и поцеловал шрам, окольцовывающий безымянный палец Руны. – Как получилось все остальное.

Руна взглянула на аналогичный шрам на руке Гидеона.

Шрамы у них остались после заклинания, которое Руна наложила на свадьбе. Церемонию проводил Антонио – как и обещал. Они обменялись клятвами в присутствии всех своих друзей, и Руна наложила два заклинания: одно – чтобы говорить правду, а второе – чтобы связать их обоих с данными клятвами.

Так что вместо обручальных колец у них были обручальные шрамы.

– С чего-то надо начинать, – сказал он. – Мы начинаем вот с этого.

Гидеон взял ее за руку и потянул за собой прочь из комнаты для колдовства. Руна немного поупиралась, но в итоге последовала за ним, позволила провести себя к лестнице в бальный зал – туда, где их ждали гости.

На вершине лестницы она помедлила. Висящая под потолком люстра, казалось, ободряюще подмигивала ей. Люди в зале стали поворачиваться, заметив Багрового Мотылька и главнокомандующего армией, и сердце Руны пустилось вскачь.

Она с тоской оглянулась на коридор, ведущий в комнату для колдовства, – открытое окно манило ее как никогда.

Гидеон, разумеется, все заметил. Он склонился к ней и прошептал:

– Как тебе такой план: когда все эти аристократы уйдут, мы продолжим с того места, на котором остановились. Голыми. В море. Идет?

Руна с трудом подавила улыбку.

– Идет.

Гидеон подставил локоть, и Руна взяла его под руку, а потом – вместе – они повернулись к своим друзьям.

– Пора создать новый мир, Руна. Готова?

Благодарности