Я просто стою там одна, пока мимо проносятся машины и толкаются пешеходы.
Что бы Неро там ни планировал, это гораздо важнее меня.
Неро
Из всех коварных и преступных деяний, что я совершал, приглашать Беллу на ланч было самым отвратительным.
Я искренне считаю, что даже захватить школьный автобус с детьми было бы не так гадко.
Мне нужно сидеть напротив нее за столиком в «Поке-баре», выслушивать каждую глупость, которая придет ей на ум, и улыбаться, изображая искренний интерес.
Я чертовски ненавижу притворяться.
В довершение ко всему я еще и вырядился, как Патрик Бэйтман из «Американского психопата» – рубашка на пуговицах, лакированные ботинки… Но это вовсе не ради Беллы, а чтобы не привлекать внимание охранников, когда мы пойдем в «Альянс-банк».
Я позволяю девушке думать, что это ее идея. Задаю пару вопросов о том, где работает ее отец, – вопросов, на которые и так знаю ответ, – и Белла говорит: «Это буквально через дорогу – хочешь взглянуть?»
Я смотрю на время – 12:38. Я наблюдал за Рэймондом и видел, как он три дня подряд выходит на обед в 12:33. Люблю банкиров, которые придерживаются четкого расписания. Очень удобно и предсказуемо.
Я вовсе не хочу встречаться с мистером Пейджем. Наоборот, я жду, когда он уйдет, чтобы хорошенько изучить все места, где мне нельзя находиться, используя ничего не подозревающую Беллу как своего проводника.
Но вместо любимого папочки мы натыкаемся на Камиллу.
Девушка смотрит на меня так, будто я ударил ее по лицу.
Я знаю, как это выглядит со стороны: мы с Беллой вместе, разодетые, как Кен и Барби. Мне бы хотелось сказать, что это не то, что она думает. Это, конечно, самое идиотское оправдание в мире. Вот только на сей раз оно было бы правдой.
Не то чтобы я был должен Камилле какое-то оправдание. Мы не встречаемся. Мы просто целовались.
Но тот поцелуй…
Ладно, возможно, он действительно что-то значил. Я не знаю, что именно, но не могу отрицать, что это произвело на меня впечатление.
Так что мне совсем не нравится взгляд Камиллы, словно я разбил ей сердце. Но выражение ее лица становится еще хуже, когда девушка начинает догадываться, что тут что-то нечисто.
Камилла слишком умна себе на беду. Она сканирует взглядом лобби, пока Белла несет всякую чепуху. Мне хочется надеть на Пейдж намордник и сказать Камилле, чтобы она не запорола мой план, потому что девушка кажется одновременно сердитой и уязвленной и при этом явно что-то подозревает. Термоядерный коктейль.
К счастью, Ривера понимает намек и уходит.
Я вовсе не чувствую облегчения, глядя, как она устремляется сквозь стеклянные двери. Мне хочется догнать Камиллу и объясниться или, по крайней мере, уверить ее, что это не более чем деловая встреча.
Я вижу, как она стоит на тротуаре совершенно потерянная, словно не может решить, куда идти дальше. Издалека девушка кажется такой маленькой. Когда Камилла стоит прямо передо мной, сверкая глазами и скрестив руки на груди, она выглядит довольно устрашающе. Я забываю, какая она миниатюрная на самом деле.
– На что ты смотришь? – нетерпеливо спрашивает Белла.
– Ни на что, – отвечаю я, качая головой.
Мне хочется дать самому себе пощечину. Я должен прийти в себя и пригладить взъерошенные перья Беллы. У нее какой-то пунктик насчет Камиллы.
– Что она здесь вообще забыла? – с неприязнью говорит блондинка. – В последнее время мне кажется, что я вижу ее на каждом шагу. Боже, это хуже, чем в школе! Почему бы ей просто не сидеть, как раньше, в своей вонючей мастерской?
Мне хочется напомнить Белле, что, когда ты не получаешь от папочки ежемесячно пятизначные суммы на карманные расходы, тебе вроде как приходится бывать в разных местах и что-то делать. Но я запихиваю эту мысль поглубже и натягиваю на лицо улыбку.
– Значит, ты не можешь сама спускаться в хранилище? – говорю я Белле и делаю вид, что смотрю на время. – Тогда я, пожалуй, пойду. У меня особо нет времени ждать твоего отца…
– Я просто хотела вас познакомить, – мурлычет девушка.
Да уж, думаю, Рэймонд Пейдж мечтает со мной познакомиться. Мой отец один из немногих воротил в Чикаго, кто не держит здесь деньги. Довольно иронично, что он считает Рэймонда нечистым на руку. Papa всегда говорит: «Не нарушай закон, пока нарушаешь закон». Это значит, что нужно совершать не более одного преступления зараз, иначе рискуешь обратить на себя внимание. В конце концов, Аль-Капоне никогда бы не попался на незаконной продаже алкоголя, если бы федералы не привлекли его за уклонение от уплаты налогов.
Из-за того, что Галло не имеют дел с Пейджем, мне не составляет проблемы обобрать его до нитки. Мы не оказываем ему протекции.
– Ну… – нерешительно говорит Белла. – Я все равно могу провести тебя вниз! Мы только не сможем зайти внутрь без папы.
– Ты уверена? – спрашиваю я.
– Да, конечно! – отвечает она, стараясь звучать убедительно.
Девушка ведет меня к служебному лифту, который охраняет грозная горилла в костюме.
– Привет, Майкл, – говорит охраннику Белла. – Я хочу показать своему другу хранилище.
– Он есть в списке? – утробным голосом спрашивает тот.
– Нет, – хихикает Белла. – Меня никогда нет в списке.
– Позвоню-ка я мистеру Пейджу, – говорит Майкл и тянется своими короткими пальцами к рации.
– Валяй, – беззаботно говорит Белла. – Он сейчас как раз обедает.
Майкл колеблется.
– Ничего страшного, – пассивно-агрессивно продолжает она. – Он не так разозлится, если ты побеспокоишь его, чем если не поможешь мне.
Майкл убирает пальцы от рации.
– Ладно, – говорит он. – Можете идти. Только ничего не трогайте.
– Разумеется, – мило улыбается Белла.
Майкл нажимает на кнопку лифта и пропускает нас внутрь. Двери закрываются, и мы спускаемся в подземное хранилище.
Когда мы на месте, я говорю Белле:
– Надо полагать, твой отец знает немало важных шишек Чикаго.
Девушка краснеет от удовольствия:
– Он знает их всех, – соглашается она. – Каждый раз, когда мы идем на мероприятие, он знает там имена каждого, и каждый знает его. Мэр, все генеральные директора, даже знаменитости…
Пока Белла болтает, я отмечаю панель управления в лифте, каждую камеру и каждый сенсор.
Когда мы заходим в помещение с хранилищем, я иду медленно и не спеша, считая свои шаги. Идиотские запонки болтаются на моих рукавах не только для того, чтобы я выглядел как придурошный банкир. Каждый раз, когда я поправляю ту, что на правом запястье, я делаю снимок. Я могу повернуть запонку в любом направлении, чтобы сделать фото лифта, помещения и двери в само хранилище.
Внизу нет никаких украшений. Ни одной ниши или вазы, которые я мог бы использовать в качестве тайника. У меня есть вторая камера, которую я хочу спрятать где-то здесь, но я вижу лишь одно подходящее для этого место – рядом с огнетушителем. Я иду в том направлении, спрашивая Беллу:
– Так, и что в хранилище? Золотые слитки или что-то такое?
– Разное, – отвечает Белла. – Кстати… – она подходит ко мне ближе и говорит тише, – я слышала, как папа разговаривал по телефону. Он сказал, что у него хранится гигантский алмаз какого-то русского… но он, кажется, умер. И с тех пор никто не заявлял права на камень. Папа думает, что об алмазе никто не знает.
Мое сердце на секунду замирает. Мне сложно сохранить безразличный вид.
Гриффины убили Колю Кристоффа этой зимой. Он был главой русской «Братвы» и большим любителем понтов. Я вполне могу представить, как Коля в тайне ото всех спрятал здесь камень.
Бедный Рэймонд, такое искушение – знать, что тайно владеешь огромным алмазом, но бояться его продать, чтобы русские не пронюхали…
Возможно, я мог бы решить его дилемму и освободить от этой тяжкой ноши.
Пока я болтаю с Беллой, я тянусь за спину и, невидимый для камер слежения, устанавливаю собственную маленькую камеру под сопло огнетушителя.
Единственная проблема с этим крошечным устройством заключается в том, что мне нужно разместить приемник над землей, в пределах ста метров от хранилища.
– Значит, твой отец построил банк недавно? – спрашиваю я Беллу.
– Три года назад – это считается «недавно»? – хихикает она.
– Хранилище было построено тогда же?
– Думаю, да, – снова хихикает девушка. – Оно определенно было здесь, когда я пришла. Хочешь посмотреть что-нибудь еще?
– Не-а, – ухмыляюсь я. – Я уловил суть.
Когда мы поднимаемся, я говорю Белле:
– Похоже, ты неплохо знаешь этого Майкла.
– Он всегда охраняет лифт, – отвечает она. – Он немного суров, но достаточно мил.
То есть в конечном итоге он позволяет ей делать что вздумается.
Двери открываются, и я протягиваю Майклу руку.
– Спасибо, что позволили взглянуть, – говорю я, пожимая его мясистую лапу.
Тем временем я цепляю приемник прямо поверх его рации. Он из черного металла, размером примерно с болтик. Если охранник не будет пристально рассматривать свою антенну, то вообще ничего не заметит.
Приемник будет бесшумно передавать изображения со скрытой камеры прямо из этого здания на мой домашний ноутбук.
– Приходите еще, – вежливо говорит Майкл.
Я как раз собираюсь.
Камилла
Вернувшись домой, я стучусь к Вику.
– Входи! – кричит он.
Я толкаю дверь. Комната брата крохотная, с малюсеньким окошком под самым потолком, словно в тюремной камере. Впрочем, ему как будто и дела нет – Вик увешал стены плакатами со всеми своими любимыми музыкантами, и теперь здесь такой же веселый бедлам, как и у любого другого подростка.
В небольшое пространство комнаты удалось впихнуть стол и кровать. Сейчас Вик как раз сидит за этим столом, склонившись над ноутбуком, который я купила ему несколько лет назад.
Когда я вхожу, брат как-то быстро выпрямляется на стуле.
Я на автомате бросаю взгляд на экран, чтобы проверить, занимается ли он.