Камилла бледнеет.
– Я не хочу, чтобы ты убивал кого-то ради меня, – говорит она. – Я серьезно, Неро. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.
Я смотрю ей в глаза.
– Тогда как мы можем быть вместе? – спрашиваю я. – Я могу поменять что-то в себе. Но не это.
По телу девушки пробегает дрожь – то ли от мысли о нас как о паре, то ли от того, что она знает обо мне. Что, если нужно, я без колебаний прибегну к жестокости.
Мы доезжаем до «Аксель-Авто». Я паркуюсь у обочины и выключаю двигатель.
– Тебя проводить до двери? – спрашиваю я.
Камилла качает головой.
– Я могу дойти сама. Кажется, я уже протрезвела.
Девушка наклоняется и нежно целует меня в губы.
– Обсудим все завтра, – говорит она.
Я смотрю, как Камилла заходит в мастерскую, но сам не спешу домой.
Если Шульц оказывает давление на девушку, то он представляет собой большую проблему, чем я думал. Мне нужно снова им заняться, но на этот раз взглянуть под другим углом. Я хочу узнать больше о Мэттью Шульце.
Остаток ночи я провожу, разъезжая по округе и навещая старых друзей. Людей от сорока и старше, кто жил в районе Саут-Шор в 2005 году, когда Шульц-старший служил полицейским.
Я хочу знать, кто застрелил его той ночью.
Никто не подкатывает к полицейскому в его выходной день и не пускает ему по случайности пулю в лоб. Это не какой-то неудачный угон.
Не говоря уже о том, что немного найдется семьянинов, разъезжающих по городу в 1:30 ночи, оставив дома жену и ребенка. И уж точно не у Розенблюм-парка. Я надеюсь узнать о любовнице, пристрастии к азартным играм или о некой коррупционной схеме. У Шульца-старшего был враг, и я хочу знать кто.
Я болтаю с Джереми Портером, местным старожилом и владельцем круглосуточного магазинчика на углу 76-й и Чаппел-авеню, у самого парка. Он говорит, что помнит ночь убийства, потому что как раз сидел за прилавком и слышал выстрел и звук сирен. Но он ничего не видел.
– В газете написано, что было видео с камеры наблюдения, – говорю я. – Оно было снято с вашего магазина?
Мужчина качает головой.
– Не. Отсюда ничего не увидишь. Да тогда у меня и камер-то не было.
– Как вы думаете, откуда могло быть снято видео?
Он пожимает плечами.
– Может, со здания похоронного бюро на Джеффри? Да тока нет его там уже.
Я пытаюсь пообщаться с хозяином китайского ресторанчика по соседству с бывшим похоронным бюро, но тот ничего не знает и отказывается со мной разговаривать.
– Мне не нужны проблемы, – говорит он. – Я закрываюсь на ночь. Не возвращайтесь.
Наконец я получаю зацепку от Августа Брюса. Его паб расположен в Саут-Шоре – не очень близко к парку, но в том же районе.
Это мужчина лет шестидесяти с бульдожьей челюстью и руками, как у моряка Попая. А еще он самый прижимистый человек на свете. Но Август уважает моего отца, так что старается быть гостеприимным и предлагает мне выпивку за счет заведения.
Я беру пиво, не обращая внимания на пыльную бутылку и грязную тряпку, которой Брюс протирает стойку.
– Да, я знал Шульца, – говорит он.
Мужчина закуривает самокрутку, несмотря на то, что в его пабе запрещено курить. Впрочем, судя по запаху, делает он это нередко.
– Откуда вы его знали? – спрашиваю я.
– Его сестра вышла замуж за моего племянника. К тому же он вырос здесь, в южной части города. Звезда бейсбола. Выиграл чемпионат штата на позиции питчера. Его заметила команда «Саут-Бенд Кабс», но так и не пригласила. Так что его знали все в округе.
– А потом он стал копом.
– Точно, – хихикает Брюс. – Тут у людей только два пути: криминал или борьба с криминалом. Прямо как в детстве – нужно выбрать команду.
– Но он был грязным полицейским.
Брюс хмурится, делает затяжку и сплевывает листья табака.
– Кто тебе сказал? – спрашивает он.
– Кто-то его замочил. Таких случайностей не бывает. И не будем забывать закон средних чисел…
Брюс качает головой.
– Шульц был праведен как святоша. Настоящий герой.
– Вы уверены?
– Насколько можно быть уверенным в другом человеке.
– Но кто его тогда застрелил? Кто-то, кого он посадил за решетку? Кто-то, на кого он копал?
– Возможно, – пожимает плечами Брюс. – Или…
Я жду, давая ему возможность насладиться интригой.
– Знаешь, кто ненавидит честного полицейского? – говорит Брюс, прищуриваясь. – Грязный полицейский.
– Ваше утверждение на чем-то основано или это домыслы?
Брюс пожимает огромными плечами.
– Полицейские прибыли туда довольно быстро. Как удачно, что они проводили выборочную проверку транспорта в 1:30 ночи в Саут-Шоре. Никогда такого не бывало.
Похоже, на этом все.
Я встаю и хлопаю Брюса по плечу.
– Спасибо, – говорю я. – Вы подняли довольно интересные вопросы.
– Но будь осторожен, когда начнешь их задавать, – говорит мужчина. – Никто не любит копаться в старом мусоре.
Это правда.
Но мне всегда было насрать, кто что любит.
Камилла
Когда я просыпаюсь утром, солнце светит чудовищно ярко, а голова раскалывается. Я бреду на кухню, все еще одетая в комбинезон Патриши, набираю себе гигантский стакан воды и выпиваю его залпом, ощущая себя высушенным на солнце изюмом.
Я пью до тех пор, пока в животе не начинает булькать. После этого я опускаю стакан, морщась от громкого звука, с которым он касается поверхности стола.
Мне на ум приходит строчка о дури из песни Джей-Зи: …got you feelin’ like a champion…[46]
Что ж, на следующее утро я чувствую себя скорее как боксер, который получил сотню ударов в лицо и упал прямо на ринге.
И это еще до того, как в памяти всплывает мой словесный понос, когда Неро Галло узнал каждую мысль в моей голове.
Думая об этом, я становлюсь краснее, чем «Феррари». Я выложила ему все. Каждый свой секрет. Включая тот факт, что я втрескалась в него по уши.
Но… катастрофы не случилось.
Потому что Неро тоже кое-что мне открыл. Я не забыла это – он рассказал, что случилось с его матерью. И что-то подсказывает мне, что он мало с кем делился этой историей.
А потом… ох, я определенно помню, что было потом.
Всего лишь самый крышесносный, сногсшибательный и крутой оргазм в моей жизни. Оргазм, который должен быть признан вне закона, потому что не может что-то столь потрясающее раздаваться направо и налево. Для простого человека это слишком.
О да, я помню каждую секунду нашей встречи. Она отпечаталась в моем мозгу навсегда.
Но после мы не занялись сексом. Вместо этого Неро отвез меня домой.
Я почти готова поверить, что он поступил как джентльмен. Вот только надо до сих быть под кайфом, чтобы в это поверить, потому что «Неро» и «джентльмен» – понятия несовместимые. Во всяком случае, так было… до вчерашней ночи.
Для моего бедного мозга это сейчас слишком сложная задачка. Впрочем, мне еще есть чем заняться. Пять светлых волосков в кармане моего комбинезона ждут своего часа – слегка присыпанные песком, но целые и невредимые.
Я кладу их в конверт и ищу в интернете ближайшую лабораторию, где можно сделать тест на установление родства. Я нахожу место под названием «Экспресс-Лаб», и это именно то, что мне нужно: «Комплексное тестирование, моментальный результат. Можно без записи!» Идеально.
Я еду туда, зажав в своем потном кулачке конверт с похищенной ДНК.
Я так и не приняла душ, не переоделась и не смыла макияж с лица, так что выгляжу куда менее симпатично, чем вчера вечером. Но мне плевать. Я отлично вписываюсь в очередь из людей, ожидающих принудительного тестирования на наркотики и алкоголь.
Я протягиваю конверт лаборантке. Она надевает перчатки, вытаскивает пинцетом волоски из конверта, подносит их к яркому флуоресцентному свету и прищуривается.
– Обычно мы просим от семи до десяти волосков, – сообщает она. – Но у вас осталось несколько приличных фолликулов. Может сработать.
– От второго человека у меня зубная щетка, – говорю я.
Я передаю ей щетку Вика в полиэтиленовом пакете. Я, конечно, могла бы взять у него мазок изо рта, но брата я хочу посвящать в это не больше, чем Беллу. Он настаивает, что не хочет ничего знать о биологическом отце. И, возможно, это действительно так. Но Вику нужны деньги на учебу. Мы слишком бедные, чтобы быть гордыми.
– Я хочу знать степень родства, – говорю я лаборантке. – Если она есть.
– Без проблем, – отвечает она. – Это займет пару часов, если будет достаточно ДНК, чтобы проверить по системе.
– Хорошо, – говорю я. – Я подожду.
Я прохожу в комнату ожидания и занимаю кресло в углу, чтобы прислониться к стенке и немного поспать. Несколько раз мне даже удается задремать, чтобы тут же проснуться от громогласного крика администраторши, которая объявляет фамилии клиентов раз в десять громче, чем того требуют размеры помещения.
По крайней мере, здесь есть кулер. Я выпила уже стаканов восемь воды и несколько раз сходила в туалет.
– Ты полурыба? – шутит пожилой мужчина, когда я в пятый или шестой раз иду пить.
– Если бы, – тяжко вздыхаю я. – Тогда я не слышала бы криков этой сестры Рэтчед[47].
– Нагорски! – изо всех сил вопит администраторша, отчего даже дрожат стекла в окнах.
– Мне повезло быть глухим, – безмятежно говорит старичок. – Я просто убавил мощность в слуховом аппарате.
Еще через час администраторша кричит: «Ривера!»
Услышав свою фамилию, я подскакиваю, чтобы заплатить сто сорок девять долларов и получить результат.
У меня нет налички, так что я вынуждена расплатиться кредиткой. Приходится перепробовать несколько карт, прежде чем на одной находятся деньги.
– Вам бы пополнить эти карты, – советует мне администратор, когда по «Мастеркард» наконец проходит оплата. – Задолженности не красят вашу кредитную историю.