Себя папа считал счастливым и правильным семьянином, о чем нередко говорил журналистам.
Сторонников у партии и так было немного, но скандал в семье поборника традиционализма мог отпугнуть и последних. А уж в том, что журналисты будут смаковать появление у папиного зятя внебрачного ребенка, можно было не сомневаться.
Тем более что скоро выборы, и папа всерьез подумывал о собственном выдвижении.
– Невозможно жить с человеком, у которого внебрачные дети, – не согласилась Инна.
– Господь иногда посылает испытания. Надо достойно их принять.
– Мама… ну как ты не понимаешь! – фыркнула Инна. – Анфиса не станет молчать. Я абсолютно уверена, что она попытается всем раструбить, что ребенок у нее от Бори. Сейчас это несложно.
– Иди домой, – велела тогда мама. – Я подумаю над этим.
Сделать ничего было нельзя, Инна молча мучилась и с тоской ждала развязки.
К воротам сада подъехал серый «Вольво», выпустил девочку из Мишиной группы и строгую пожилую женщину. Та была няней, Инна удивлялась, как родители девочки наняли для дочери такую хмурую тетку.
Инна помахала рукой девочке и няне.
Мама не ответила. Инна снова набрала номер. На этот раз через несколько гудков наконец раздался мамин голос.
– Мам, папа на работе? – спросила Инна.
– Только что проводила.
– Анфису убили, – сообщила Инна. – Завтра похороны.
– Приезжай! – перебила мама.
Родители никогда не вели серьезных разговоров по телефону. Инна сомневалась, что всесильным органам интересны их беседы, но сейчас пожалела, что заговорила об убийстве.
Впрочем, она не сказала ничего лишнего.
Серьезных пробок еще не было, до родительского дома Инна добралась быстрее, чем ожидала.
Помощница по хозяйству, которая обычно отпирала дверь, еще не пришла. Инне открыла мама, и дочь, как обычно, отметила, как молодо и элегантно та выглядит.
На маме были шелковые брюки-палаццо и легкая блузка, завязанная узлом на талии.
Инна предпочитала другую одежду, скромную, неприметную. Может быть, поэтому она, очень похожая на свою мать, казалась себе совсем другой.
Мама была утонченной красавицей, а Инна серым убожеством.
– Заходи, – пригласила мама и посторонилась.
В первый раз Петр подошел к салону, едва припарковав машину. Подергал дверь, позвонил в звонок, постоял, понимая, что внутри никого нет, и неохотно поднялся в офис. Он приехал слишком рано, даже секретариат был закрыт.
Отпирая кабинет, услышал звонок внутреннего телефона. Это было странно, рабочий день еще не начался. Еще больше Петр удивился, увидев на маленьком электронном экранчике аппарата фамилию директора. Борис чаще опаздывал, чем приходил вовремя, а такого, чтобы он явился настолько рано, Петр совсем не помнил.
– Да, Борь, – ответил Петр. – Привет.
– Зайди, – приказал Борис.
– Сейчас, – послушно ответил Петр, с силой сжав трубку.
То ли оттого, что не застал Леру, то ли потому, что Борька имеет право ему приказывать, а он вынужден подчиняться, накатила настоящая злость. Петр постоял с трубкой в руке, стараясь успокоиться.
Борис, глядя в экран компьютера, стучал пальцами по столу.
– Посмотри, – кивнул он на экран. Еще раз стукнул по столу, теперь уже всей ладонью, и отдернул руку.
– Что это? – подошел Петр.
– Посмотри.
На экране был скан первого листа договора, по которому предприятие изготовило партию приборов. Те были двойного назначения. Приборы, выполненные в полном соответствии техническому заданию, передавались военным, а часть продукции, в которых отсутствовали элементы, представляющие гостайну, удавалось продать. Собственно, это и позволяло предприятию держаться на плаву. На одном госзаказе можно с голоду помереть.
Приборами предприятие по праву гордилось. Они получались дороже, чем китайские, но гораздо качественнее. И заслуга в этом только одного человека – Петра. Это он сумел разработать замечательную технологию.
Борис показал второй скан, потом третий.
– Мы этот договор в прошлом квартале закрыли, – удивился Петр. – Что тебе здесь непонятно?
– Петя, с договором все чисто? – Борис поднял на него испуганные глаза.
Петр не помнил, чтобы директор когда-то называл его Петей.
– А что может быть не чисто? – не понял он. – Партию поставили в срок, качественную. Акты сдачи-приемки подписали. Заказчик предъявил претензии?
– Нет. Не знаю. – Глаза у Борьки были не просто испуганные, а несчастные. – Мы не могли по ошибке передать заказчику военные образцы?
– О господи! – ахнул Петр и отрезал: – Не могли! С чего ты взял? Каждый военный образец на учете. И те, что идут в брак, тоже. С чего ты прицепился к договору?
Борис покачался в кресле и выдавил:
– Эти сканы были у Анфисы. Она их прятала.
– Бред какой-то! – Петр потряс головой и озадаченно поинтересовался: – Где ты это нашел?
– Так… – не признался Борис. – Случайно обнаружил.
– Не знаю, что там Анфиса прятала, но с договорами у нас все в порядке, – поморщился Петр и молча вышел из кабинета.
Злость, которая недавно переполняла, ушла. Вместо нее появилось отвращение и к Борису, и ко всему этому зданию.
«Женюсь и уволюсь, – твердо решил Петр. – Сил моих больше нет».
Не заходя в кабинет, спустился вниз. Салон был уже открыт. Он подошел к девушке на ресепшене и попросил:
– Позовите Валерию, пожалуйста.
Когда Лера выбежала из-за угла коридора, взял ее за руку, потянул к двери и на крыльце сказал:
– Выходи за меня замуж. Поженимся и уедем отсюда к чертовой матери.
– Петя… – Она растерялась, попыталась улыбнуться, но осталась серьезной. – Спасибо. Но я как-то… не готова. Прости.
– Это ничего, что не готова. – Он посторонился, пропуская к двери даму лет пятидесяти.
Та с интересом их оглядела.
– Выходи без подготовки. Поженимся, я уволюсь, и мы уедем. Ой, – вспомнил он. – Сразу уехать не сможем, только через несколько лет.
Сейчас его за границу не выпустят, у него допуск к гостайне.
– Я смогу тебя обеспечить, обещаю.
Лера хотела что-то сказать, но он не дал. Он крепко взял ее за плечи и закрыл рот поцелуем. Губы у нее были мягкие и нежные, он с трудом от них оторвался.
Лера казалась испуганной и изумленной.
– Я вечером за тобой зайду, – сказал Петр. – Не убегай.
И, не оглядываясь, пошел ко входу на предприятие.
– Лера позвонила в субботу утром… – рассказывала Инна. – В пятницу она поехала к Анфисе на дачу, и… Она услышала выстрел, когда подходила к дому.
– Почему ты мне рассказываешь об этом только сейчас? – перебила мама.
– Мне не хотелось об этом ни думать, ни говорить, – призналась Инна.
– Думать надо всегда, даже когда не хочется!
Мама поднесла к губам указательный палец. Палец был длинный, тонкий. Бледный лак на ногте слегка блестел.
– Убийца найден?
– Насколько я знаю, нет.
– Где Боря был в это время? – подумав, спросила мама.
– Ты допускаешь, что это мог сделать Боря?
– Я просто хочу знать все факты.
– В тот день он был на заводе. Точно ездил туда, я слышала, как он утром договаривался с Петром.
В детстве Инна считала, что на свете нет женщины красивее мамы. Она и потом так считала, когда выросла. А сейчас неожиданно заметила, что у мамы слишком острый нос, и это сильно ее портит.
Инна даже пригляделась повнимательнее, как будто впервые видела собственную мать.
У нее острый нос и маленькие глаза. Они были аккуратно подведены, но даже это не делало их большими.
– Завод расположен недалеко от Анфисиной дачи, – вздохнула Инна.
– Ты бывала у нее там? – Мама удивленно приподняла брови.
– Нет, конечно. Лера рассказала, где это. Я посмотрела по карте, это недалеко от завода. Как ты думаешь, мне стоит пойти на похороны?
– С какой стати! Она никогда не была твоей близкой подругой. Послушай, Инночка… Сейчас тебе вообще стоит поменьше с кем-либо встречаться. Папа решил участвовать в выборах.
Папа идет на выборы, и всем членам его семьи нужно избегать любых контактов с нежелательными личностями. Журналисты вездесущи, увидят Инну с кем-нибудь из людей, близких к оппозиции, и наплетут про связи папы с инагентами.
Знакомые Инны политикой не интересовались совсем, но береженого бог бережет.
Мама откинулась на спинку дивана, закинула руки за голову.
– Я не смогу с Борей жить, – медленно сказала Инна. – Пройдут выборы, и я разведусь.
– Перестань! – поморщилась мама. – Не дури, ты не маленькая! Боря хороший семьянин.
– Что?! – ахнула Инна.
– Он хороший семьянин! Он любит Мишу!
– Мама!.. У него любовница!
– Ее больше нет!
– Другая будет.
– Что будет, неведомо никому. Он твой муж, и… Послушай, пора перестать думать только о себе. У тебя растет сын, думать надо о нем. Мальчик должен расти в полной семье. Тебя никто не заставлял выходить за Бориса! Если помнишь, мы с папой тебя предупреждали! Ты сама так решила и выбрала свой крест. Неси его!
Мама поморщилась, села поудобнее. Помолчала.
– Послушай, Инна… У Бори очень хорошие перспективы. Папа планирует перевести его в министерство. Он уже навел справки.
– Я не смогу с ним жить, – прошептала Инна. – Я не могу больше притворяться и делать вид, что ничего не произошло. Даже ради Миши.
Анфисы не стало, а счастье не вернулось. Она не сможет забыть, что муж ее не любит и терпит только из-за папы.
Собственный дом должен быть убежищем, а не местом, где тебя не любят.
– Прекрати! Тебя не смущало, что Борис спал с Анфисой, когда ты решила выйти за него замуж. Почему тебя это беспокоит сейчас? Скандала не будет, успокойся и возьми себя в руки.
Мягко хлопнула дверь – явилась домработница. Мама вышла в прихожую, заговорила с женщиной.
Инна торопливо простилась и ушла.
На улице было тепло, как летом.
Если бы не машина, оставленная у шлагбаума, Инна отправилась бы домой пешком. За полтора часа дошла бы даже медленным шагом.