– Предприятие загнется, когда я уволюсь. Вот увидишь.
– Жалко, – серьезно заметила она.
– Жалко, да, – подтвердил он. – Но не я бездаря директором назначил. Я долго на него горбатился, хватит!
Петр отодвинул пустую тарелку. Обед они заказали в интернет-ресторане. Еду принесли горячую и вкусную. Впрочем, из Лериных рук он мог бы съесть даже манную кашу, которую с детства терпеть не мог.
Петр наклонился над Лерой, поцеловал шею, ухо. Приподнял со стула, прижал к себе.
Из открытого настежь окна кухни тянуло легкой прохладой.
Зелень за окном была густой, закрывала окно полностью, создавалось впечатление, что они с Лерой за городом. Или вообще на необитаемом острове, где на много километров нет никого, кроме них двоих.
24 мая, понедельник
Бориса волновало, как без Николаича обстоят дела на заводе, но решил он туда отправиться не столько для того, чтобы проверить все самому, сколько потому, что хотелось кое в чем убедиться. В том, что в него никто не стрелял и делать этого не собирается.
Он слишком большое внимание придает придуркам, которые развлекались в лесу у ресторана.
Дебилов везде хватает. Их и на дорогах много, но это не мешает ему каждый день садиться за руль.
– Одевайся быстро, я тебя отвезу, – сказал Борис сыну.
– Ура! – закричал Миша. – Меня папа отвезет! Ура!
От умиления сжалось сердце. Какое счастье, что Анфисы больше нет и никто не посмеет внести разлад в его семью.
Петру он позвонил, передав сына воспитательнице. Когда заместитель ответил, Борис подходил к машине, поймав себя на том, что озирается, как идиот.
Зря он не стал вызывать ментов, когда охранник ресторана это предложил. Сейчас точно знал бы, пытались его убить или нет.
– Петр, я хочу поехать на завод, – сказал Борис.
– Давай. Я уже здесь, – равнодушно ответил заместитель, как будто давал Борису разрешение посетить собственный объект.
Впрочем, Борис привык относиться к бывшему руководителю, как к старшему.
Подъезжая к заводской стоянке, он почувствовал, что наполняется тоскливым страхом. Выходить из машины не хотелось, он немного посидел, оглядываясь. К проходной подошла женщина, скрылась за стеклянной дверью. Молодая, в ярком коротком платье с открытыми плечами.
Определенного дресс-кода на предприятии не существовало, но в центральном офисе никто не позволял себе являться на работу в почти пляжной одежде. Нужно намекнуть заводской администрации, машинально отметил Борис.
К стоянке вплотную подходила стена деревьев. В десяти метрах за деревьями был забор, огораживающий территорию, но о нем знали только работники завода. С трассы забор не был виден даже зимой.
Выходить из машины не хотелось, но Борис себя заставил. Хотелось пригнуться, но он заставил себя и этого не делать.
Не хватало еще, чтобы над ним потешались собственные сотрудники.
Единственное, чего он не смог, это идти спокойно и медленно. До проходной Борис почти добежал и вздохнул с облегчением, только оказавшись около охранника.
Петр и Дементьева тестировали приборы. Они одновременно вежливо поздоровались с Борисом и уставились на него, ожидая указаний. То есть это Дементьевой нужны были ЦУ, Петр смотрел равнодушно, как на ненужную помеху.
– Брака много? – поинтересовался Борис, чтобы что-нибудь спросить.
– Совсем нет, – испуганно призналась Дементьева. – Не понимаю, в чем дело. У Николаича треть в отходы шла.
– Разбирайтесь, – бросил Борис.
Слоняться по цехам ему не хотелось, он поднялся в кабинет, который был здесь для него оборудован, вызвал начальника отдела сбыта, потом главного бухгалтера.
Все на заводе шло хорошо. Впрочем, он и раньше это знал.
Делать ему здесь было нечего.
Борис снова зашел в цех, узнал, что Петр отправился в столовую. Звонить и докладывать, что уезжает, Борис не стал. В конце концов, начальник он, и отчитываться должны перед ним.
Было жарко и ветрено. Ветер теплый, приятный. Жаль только, он поднимал пыль и заставлял щуриться.
Страха, который утром гнал его бегом к дверям проходной, больше не было. Борис о нем даже не вспомнил. Подошел к машине, на ходу доставая ключи, и неловко их уронил.
Выстрел раздался, когда Борис, чертыхнувшись, за ними наклонился.
Миша, радуясь, что поедет с отцом, торопливо крикнул Инне:
– Пока! – и вырвался, когда она наклонилась его поцеловать.
Она не нужна не только мужу, сыну тоже.
Инна понимала, что это просто депрессия, Миша ее очень любит. В отличие от Бори.
С депрессией нужно было что-то делать, невозможно больше чувствовать себя чужой в собственной квартире.
Инна посмотрела, как Боря с Мишей садятся в машину.
Сделать можно было только одно – развестись и начать новую жизнь.
Правда, в этом случае она лишит собственного ребенка отца. Приходящий папа – уже не то.
Не факт, что Миша когда-нибудь ей это простит.
Напрасно она так долго боялась, что Борис уйдет от нее к Анфисе, это для всех было бы самым лучшим вариантом.
Оставаться весь день наедине со своими мыслями было ужасно. Инна решительно достала косметичку, подвела глаза, что делала крайне редко, накрасила ресницы. Равнодушно отметила, что макияж сделал ее настоящей красавицей.
Впрочем, она и без косметики не была дурнушкой.
Открыв шкаф, поколебалась, хотела достать яркое платье без рукавов, но почему-то опять вытащила джинсы.
Она будет гулять по Москве, зайдет в какой-нибудь ресторан, посидит на веранде, рассматривая прохожих.
И придумает, как ей жить дальше.
Инна сунула в сумку кошелек с банковскими картами и неожиданно вспомнила, что сегодня понедельник и прямо сейчас она может поплавать в бассейне.
Полугодовой абонемент в бассейн подарила ей мама. Та старалась держаться в хорошей физической форме и не понимала дочь, которая ездить в бассейн ленилась.
Получив абонемент, Инна дважды поплавала с мамой по соседним дорожкам, а потом под разными предлогами от совместного досуга отказывалась.
Инна выдвинула ящик книжного шкафа, нашла абонемент. Он еще действовал.
Ехать в бассейн с накрашенными глазами было глупо, но умываться она не стала, захватила купальник и тапочки и спустилась к машине.
Знакомую девушку-тренера она увидела, едва показав абонемент охраннику. Попыталась вспомнить, как ее зовут, но не смогла.
– Инночка! – Девушка тоже ее увидела и заулыбалась так радостно, как будто полгода мечтала об этой встрече. – Ваша мама уже приехала, она в кафе пошла.
Мамина способность устанавливать приятельские отношения с любой обслугой не переставала поражать Инну. Мама была в курсе дел парикмахеров, массажистов и даже уборщиц в подъезде.
При этом Инна точно знала, что обслугу мама презирает.
Мама об этом никогда не говорила, конечно, но Инна свою мать знала и без слов.
Инна поколебалась и пошла к кафе. Обычно они с мамой пили в кафе кофе после плавания.
Кафе было небольшое, на несколько столиков, и маму Инна заметила сразу. Она сидела за столом с молодым мужчиной.
Ничего необычного в этом не было, но Инна почему-то отступила за дверь. А потом и вовсе сделала удивительное: вышла из здания бассейна, свернула за угол и подобралась к окнам кафе.
Отсюда маминого лица видно не было, она повернула голову к мужчине, а вот его получилось разглядеть хорошо. Это был шофер-охранник, который возил маму несколько лет назад.
На охраннике тогда настоял папа, утверждал, что ему спокойнее, когда маму кто-то сопровождает. Кажется, у папы тогда были проблемы с бизнесом.
Сопровождает ли охранник маму сейчас, Инна не знала.
У мужчины были кудрявые волосы южанина и фигура атлета.
По тротуару мимо проходили люди. Инна порылась в сумке, достала телефон, приложила к уху, делая вид, что разговаривает, и снова уставилась в окно.
Мама сняла со стула висевшую за спиной сумочку, поставила на стол. Сунула в сумку руку, достала пачку денег и протянула мужчине.
Пачка была толстая, не меньше сантиметра.
Мужчина не торопясь взял деньги, положил их в карман пиджака и поднялся. Что-то сказал маме на прощанье.
Инна отступила от окна, снова пошла ко входу в бассейн.
Охранник вышел, когда она вывернула из-за угла. Мужчина направился к стоявшей у входа небольшой «Киа», сел в нее и уехал.
Плавать вместе с мамой расхотелось.
Инна потопталась и тоже пошла к машине.
Растущая около стены бассейна сирень слабо покачивала ветками и наполняла воздух нежным ароматом, но Инна не замечала прелести весеннего дня.
То, что промелькнуло в голове, надо было обдумать.
Тому, что с ней происходило, следовало радоваться, а Лере почему-то было тревожно. Наверное, потому что уж слишком неожиданно все случилось.
– Я не хочу от тебя уходить, – прошептал Петр, собираясь утром на работу.
– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала в ответ Лера и почувствовала себя виноватой. Она уже слишком задерживалась, и Петр ей мешал.
Она опоздала впервые в жизни. Пришлось долго извиняться перед клиенткой, которая с недовольным видом обронила, что ничего страшного не произошло.
Клиентка была новой, и Лера подозревала, что больше она Лериными услугами пользоваться не станет. Недовольное выражение с лица дамы не сходило, и ушла она, не попрощавшись.
Потом позвонила клиентка, которая должна была явиться вечером, и сообщила, что прийти не сможет. Ситуация была рядовой, но настроение еще больше подпортила.
Борис вошел в салон, когда Лера прощалась с последней на сегодня клиенткой. Та еще рассказывала про любимую внучку, а Боря нетерпеливо переминался рядом, всем видом давая понять, что слушать бабкину болтовню здесь никому не хочется. Клиентка оглянулась на него один раз, второй, а потом обиженно простилась.
Если так пойдет дальше, Лера останется без работы, и ей придется обращаться в службу занятости.