Молодая монтажница выскочила из цеха, когда он уже закрыл дверь кладовки.
– Здрасте, – пропела девушка.
Кажется, она с ним кокетничала.
– Привет, – сказал Петр.
Не заглянув в цех, объяснить свое присутствие на этом этаже было трудно, но Петр пошел к проходной.
Минуя охранника, сделал сосредоточенное лицо, а сев в машину, похолодел.
Он забыл про Борькин телефон. Когда оглядывался, спрятав тело, аппарата не заметил. Если он не увидел, случайный прохожий тоже не углядит, успокоил себя Петр, трогая машину.
Успокоиться не получилось. Не заметить телефона невозможно, если аппарат зазвонит.
Петр выехал со стоянки, через километр развернулся. Скатился с трассы на узкую дорогу, обходящую завод.
Он не помнил, чтобы тут ездили машины, кроме той, что забирала химические отходы. Дорога была заросшая, он давно таких не видел.
Петр долго прислушивался, перед тем как подойти в Борькиному телу. Труп нельзя здесь оставлять, менты сразу явятся на завод, поскольку ближайший поселок находится километрах в трех, если не дальше.
Засунуть тело в багажник было непросто, но он справился.
Борька еще дышал. Пожалуй, это хорошо, нужно обеспечить надежное алиби на момент смерти. Папа поможет.
В том месте, где лежало тело, на траве осталась кровь. Немного, ее смоет первый же дождь.
Петр опять чуть не забыл про телефон. Чертыхнувшись, начал раздвигать ногой траву у дороги.
Безрезультатно потратил несколько минут. Пришлось набрать директора, дождаться ответных гудков.
Телефон лежал под кустом калины. Петр достал симку, сломал ее пальцами и выбросил. Аппарат сунул в рюкзак.
От невозможности позвонить отцу подступала злость.
Впрочем, Петр всегда был с собой честен. Злостью он пытался заглушить нечто более неприятное – подступающее сосущее чувство конца.
Впервые оно промелькнуло, когда нагло улыбающаяся Киямова вошла к нему в кабинет и положила перед ним текст договора и акт сдачи отходов.
Петр не дал овладеть собой этому неприятному чувству ни тогда, ни сейчас.
Джинсы испачкались в каких-то колючках, Петр зло отряхнул их рукой.
Папу надо было где-то дождаться. Самым безопасным местом представлялась дача. Петр развернулся, въехав задом в кусты, снова прокатился вдоль заводского забора, выбрался на трассу.
Через пару километров съехал на обочину, остановился на минуту и выбросил Борькин телефон в заросли плотного кустарника.
Машине некуда было деться, Лера ехала за ней в нескольких метрах. Но ее странным образом не оказалось. Улочка была узкая, в две полосы, и хорошо просматривалась. Впереди виднелся перекресток со светофором, около которого в обе стороны скопилось несколько машин. Джип не мог его миновать, у него не было на это времени.
Лера прижалась к тротуару.
– Оставайся здесь, – велела она подруге.
Инна покорно кивнула. Она сейчас не напоминала ту Инну, к которой Лера привыкла. Та, прежняя Инна, умела в любой ситуации сохранять ироничное спокойствие. Впрочем, до сих пор Лере не приходилось наблюдать, как подруга кого-то выслеживает.
На то, чтобы обойти все близлежащие дворы, ушло какое-то время. Припаркованных машин там было много, но Лера смотрела внимательно и вернулась к Инне уверенная, что серого «Фиата» не пропустила.
Его не было.
Инна, испуганно топчась возле машины, посмотрела на Леру со страхом и с надеждой.
Лера покачала головой – не нашла.
Подруга как-то сразу обмякла, как будто прямо сейчас ее жизнь закончилась.
– Возьми себя в руки! – прошипела Лера. – Сядь в машину!
На самом деле это ее, Лерина, жизнь кончалась.
Ей очень хотелось верить Петру, но никак не получалось.
– Боря подозревает Петра? – Сев за руль, она дождалась, когда усядется подруга.
Инна промолчала.
– Говори, не тяни время, – устало попросила Лера. – Боря считает, что Петр организовал кражу приборов?
Инна опять промолчала, как будто ее горю уже невозможно было помочь, и незачем тратить силы на пустые разговоры.
– Этот джип следил за Борей, – неожиданно заговорила Инна. – Я это утром заметила. Там мужик, пожилой…
Это не может иметь отношение у Петру, попробовала уговорить себя Лера, слушая подругу.
Петр заботливый и очень хорошо к ней относится. У нее нет оснований ему не верить.
– Куда Боря поехал? – спросила она, выслушав Инну. – В московский офис или на завод?
– На завод. Он поехал на такси.
Надо позвонить Пете и спросить у него, где Боря. Она услышит ласковый голос, и жизнь снова станет приятной и понятной.
Надо рассказать все Пете, и он посмеется вместе с ними над их страхами.
– Ты его любишь? – неожиданно спросила Инна.
– Нет, – вырвалось у Леры прежде, чем она поняла, что сказала правду. – Мне с ним очень хорошо. Я это ценю.
Ей хорошо с Петром и будет жаль, если она снова останется одна. То есть с Никитой.
Но…
То, что у нее было и есть с Петром, хорошо и приятно, но это не настоящее. Это не счастье, только его видимость.
Она ему не верит.
Понимать это было тоскливо.
– Лерочка, не говори ему ничего!
– Ну, конечно, не скажу! Не бойся, я еще не сошла с ума. Вот что, – решила Лера. – Поедем домой. Может, Боря уже там. Может, он потерял телефон, а мы тут с ума сходим.
Инна смотрела на нее, как на старшую. Лере не хотелось быть главной, она тоже предпочла бы, чтобы кто-нибудь сейчас решал за нее. Кто-нибудь надежный и умный.
И неожиданно она с тоской подумала о Глебе.
Дома Бориса не оказалось.
Звонок с незнакомого номера раздался, когда Петр снова тронул машину. Звонок испугал.
Петр вновь съехал на обочину и решился – ответил, а услышав голос отца, с облегчением откинулся на сиденье.
– Сейчас пришлю тебе видео, – зло сказал отец. – Посмотри, кто там…
– Потом! – перебил Петр. – Приезжай на дачу! Немедленно! Ты мне очень нужен!
– Ты на даче?
– Еду. Стою перед строительным магазином. Папа! Он со мной…
Никто бы его сейчас не понял. Только папа.
– Он… жив?
У него самый лучший отец на свете.
– Он в багажнике, – не стал уточнять Петр.
– Прямо за строительным поворачивай направо. Там есть дорога. Проедешь с километр и въезжай в лес! Быстро!
Папа прав. На даче нельзя появляться, соседи могут заметить что-нибудь ненужное.
– Жди меня! Действуй… по обстановке.
И опять папа был прав. Нельзя маячить на трассе.
Петр медленно поехал вперед, за магазином повернул. Ровная узкая дорога вилась среди подступающих деревьев.
Очень похожая дорога была у ресторана, в котором начальник цеха в свой последний вечер ждал Вахрушина.
Фляжку с дорогим коньяком Петр вручил Николаичу в обед, когда цех опустел.
– Узнал, что у вас недавно был день рождения, – улыбнулся Петр. – Вот… Подарок от меня.
Николаич поблагодарил, покрутил фляжку и сунул в сумку.
Эсэмэс якобы от Вахрушина Петр отправил начальнику цеха чуть позже, когда ехал с завода в московский офис.
О том, что Николаич несколько раз встречался с Вахрушиным в этом ресторане, Петр знал. И Николаич упоминал, и сам однажды их видел. Давно, еще когда наблюдал за своими партнерами. Петр долго за ними приглядывал.
Ждал опасности от них, а она пришла с другой стороны.
В паре километров от ресторана находился лесной массив, по подмосковным меркам, большой.
В лес уходила заросшая дорога. Петр аккуратно съехал с трассы.
Желающих гулять по лесу вдоль шоссе и в грибную пору мало, сейчас и вовсе не должно быть.
Он углубился метров на пятьсот, заметил подходящую поляну, свернул на нее и остановился.
Преодолевая брезгливость и отвращение, заглянул в багажник. Подумал, может, вытащить Борьку и спрятать в кустах, но не стал. В багажнике тело укрыто надежнее.
Садиться в машину, где за спиной не то мертвое тело, не то полутруп, было противно, и Петр опустился на траву, привалившись спиной к стволу сосны.
Пахло мхом, влажной древесиной. Черные муравьи ползли мимо кроссовки по своим насекомьим делам.
Все началось, когда Петр впервые заметил, что у Николаича подозрительно блестят глаза.
Нет, пожалуй, не началось, окончательно сложилось.
За пару недель до этого Петр узнал, что Вовка Братеев не вернулся из очередной горячей точки. То есть вернулся двухсотым грузом.
Петр тогда достал с полки томик фантастики и посмотрел на Вовкины каракули. Электронный адрес был написан вполне разборчиво.
Кроме Вовки связать Петра с потенциальными покупателями не мог никто. Анонимно написать им казалось делом безопасным.
Пожалуй, в тот момент Петр уже знал, что напишет.
– Сергей Николаич, – позвал Петр начальника цеха к себе в закуток.
Николаич устало опустился на стул.
– Что-нибудь случилось? – участливо спросил Петр.
Он не притворялся, демонстрируя заботу, начальник цеха ему нравился.
Николаич молчал. От него отчетливо пахло спиртным.
– Больше такого не будет, – наконец выдавил Николаич.
– Надеюсь, – отмахнулся Петр. – Что случилось-то?
Старик опять не отвечал.
– Идите домой. – Петр махнул рукой. – Идите, не нужно тут маячить.
О том, чтобы терпеть на заводе пьяниц, не могло быть и речи.
И тогда Николаич беззвучно заплакал.
У его жены нашли рак. Потом оказалось, что диагноз не так уж и страшен, жену прооперировали и вылечили, но тогда и Николаичу и Петру казалось, что выхода нет.
Денег на то, чтобы отправить жену лечиться за границей, у начальника цеха не имелось. И у Петра их не было.
Тогда он и написал покупателям.
Когда отправлял с помощью Вахрушина первую партию, сомневался, что покупатели честно расплатятся, но они не подвели.
Шум трассы до него не доносился. Слышен был только тихий шелест свежих майских листьев.
Позвонил папа. Петр уточнил, где находится.
Отец подъехал на незнакомой машине. В первый момент Петр испугался, что едет чужой, растерялся от мгновенно накатившего страха и, только узнав отца, почувствовал, что может нормально дышать. Он тяжело поднялся с травы и неожиданно обнял папу. Вообще-то это у них не было принято.