Вспомнила Таня усатую морду росомахи, сразу настроение испортилось. «А вдруг Ваха считает меня дурой?» – подумала Таня. И повесила платье в шкаф.
Сбегала Таня в барбершоп «Плохой парень» и подстриглась машинкой за 300 р. Роется в садовом сарае, ищет камуфляжный костюм, в котором муж в прошлом году ездил на рыбалку. Еле нашла! Надела Таня камуфляж, села в саду на пенек, бахнула стакан водки и принялась изучать роман «Не служил – не мужик».
В этой патриотической книге молодой еж-уголовник кровью искупал свою вину, сражаясь в окопах Сталинграда. С одной стороны его теснили танкисты Паулюса, а с другой садистка-волчица из заградотряда. С помощью немецкой винтовки, черенка от лопаты и связки гранат героический еж в одиночку защищал Рынок, а в финале лег на дорогу и остановил вражеские танки своими иглами. Волчица была спасена. Наконец-то она поняла, что даже в груди ежа-уголовника может биться сердце настоящего человека и сталиниста. Но было уже поздно. Прошли десятилетия, вырос и уехал в Германию ее сын, игольчатый волк. А старая волчица-пулеметчица все продолжала навещать скромный обелиск с красной звездой и шептала: «Век воли не видать!»
Жарко стало Татьяне, напекло ей голову, начиталась Татьяна блатного жаргона, чует Татьяна, что ей теперь море по колено.
Подошла Татьяна вразвалочку к ноутбуку и написала у себя в блоге, что Ваха Ибаньез – никакой не мужик, а хромой облезлый кролик, никогда не нюхавший пороха. А если вместо пороха он нюхал кокос, то не имеет права писать про войну!
Взяла крольчиха такси и примчалась к Поклонной горе. А звери в шикарных туалетах уже собрались перед музеем, курят вейп и смеются. И Татьяну никто не замечает. Только росомаха Елена подбежала и говорит:
– Танечка, вы сегодня ослепительны. Я чуть было не приняла вас за дворника.
Хочет крольчиха зайти в музей, а приглашения нет, забыла в клатче. Подбегает крольчиха к охране и говорит:
– Я Татьяна Зайцева, сценарист.
– Не похож, – говорит кавказская овчарка. – Вали отсюда, ханурик.
Села Таня на бордюр, пригорюнилась. Думает, что дальше делать. Или искать режиссера, или просить Ваху Ибаньеза, вот он как раз курит у фонтана, одетый в белый смокинг.
– Читал ваш отзыв, – говорит Ваха. – Это даже очень интересно, потому что театральную версию даже я не видел. Вы, Танюша, прямо экстрасенс.
– Я старалась, – бурчит Татьяна.
– Ну, пойдемте, – говорит Ваха. – Скоро уже начнется пресс-конференция.
– Вот еще, – отвечает Татьяна. – Я тут просто гуляю, погода сегодня хорошая.
Сидит Татьяна, курит. Мимо проходят важные звери. Гиены, барсуки, хомячки. Даже Непопулярный Енот явился на показ, в длинном черном пальто и с рюкзаком.
– Эй, Енот! – кричит Татьяна. – Будь другом, превратись в охранника и проведи меня!
Сбросил Енот пальто, а под ним – платье как у Татьяны.
– Что ты задумал? Отдай мне это платье! – кричит Татьяна.
А Енот будто бы не слышит. Обернулся он крольчихой и юркнул в двери.
Бросилась Татьяна за ним, зарычали кавказские овчарки. Пришлось крольчихе отступить.
Вдруг видит Татьяна дворника, гималайского медведя. Выхватила у него метлу.
Ринулась Татьяна в атаку. Кричит:
– За Родину, за Сталина!
Попадали овчарки, разбежались заносчивые звери. Влетела Татьяна в кинозал. А там Непопулярный Енот стоит перед сценой в противогазе и открывает рюкзак.
– Это теракт! – закричала Татьяна. – Все на выход!
А Енот помахал ей лапой и вытряхнул рюкзак. Завоняло в зале хлоркой, запершило у Тани в горле. Схватил кто-то Татьяну на лапы и вынес из музея. А модные звери кашляют, на свежий воздух ползут, как солдаты времен Первой мировой.
– Здорово мы их прижучили? Гнать этих бездарей поганой метлой и хлорочкой, хлорочкой! – радуется Енот.
– Секунду, Енот! Я никого не жучила! Меня из-за тебя арестуют за хулиганство! – кашляет Татьяна.
А Енот смеется и говорит:
– Татьяна, вы прекрасны!
«Неужели я и правда прекрасна?» – подумала Татьяна. Закружилась ее голова.
А вот и скорая с включенной мигалкой. Вот и полиция. Сидит Татьяна на ступеньках, улыбка до ушей. И Непопулярный Енот куда-то исчез, а рядом с Таней лежит маленькое платье кораллового цвета. Окружили Таню репортеры, кашляют и слепят вспышками.
– Я Татьяна Зайцева, – говорит она. – И я за настоящее кино. Вечер в хату, господа.
Токсичный ежик
В некотором царстве, в некотором государстве жил ежик Шалавин, бескомпромиссный критик, историк, писатель и антифеминист. Друзья считали Шалавина автором великих военно-исторических романов, но публика ежика не замечала. Плохо продавался его последний роман «Дерьмовая пушка», посвященный заре отечественной баллистики. От сильного стресса у Шалавина начали выпадать иголки на голове. Чтобы хоть как-то себя успокоить, ежик строчил колкие рецензии.
Однажды ранней осенью решил Шалавин почитать новости. Видит отчет о первых днях фестиваля фем-литературы. Все известные тусовщики пришли на банкет – и росомаха Елена, и крольчиха Татьяна, и хомячка Катя, и барсучка Марина, и енотка Варвара, и скандально известная гиена Полина, и целых три медведицы – Надежда, Зульфия и Гузель. В кадр попали также Лев и белый медведь Фома. Сидели все эти звери за богато накрытым столом, ели семгу, каперсы, хамон и пармезан, запивали водкой и шампанским. И у каждого зверя на торжественном банкете была эксклюзивная тарелка Императорского фарфорового завода с золотой монограммой. И сам министр культуры почтил участников своим присутствием, откушал устриц и похвалил женскую прозу.
Скрипнул когтями ежик Шалавин. Был он забанен у всей этой шантрапы, только Фома держал его в друзьях, но ни словом не обмолвился о банкете.
– Предатели, холопы, холуи… – фыркал ежик. Начал он шерстить интернет и быстро собрал компроматы на всех участников. Пишет статью:
«В некотором царстве, в некотором государстве начался фестиваль фемок под предлогом какой-то несуществующей „женской литературы“. Разве баба может быть литератором? То-то и оно. На так называемый фестиваль выделили немалые бюджетные деньги, целых полтора миллиона рублей! Полтора миллиона бюджетных денег, это могли быть ваши пенсии и социальные пособия! На что же они потрачены? На креветки, устрицы и фуа-гра для так называемой культурной элиты. Еще два миллиона отстегнул… известный олигарх, по совместительству свекор медведицы Надежды и папа двух других участниц – Зульфии и Гузель, которые написали бездарнейшую повесть „Наше голодное детство“. Если бы не папа-олигарх, все эти три медведицы сидели бы сейчас на прозе сру, но нет, они великие писательки, издаются огромными тиражами, выступают на книжных ярмарках и объедаются икрой на банкетах.
Кураторка проекта, росомаха Елена, явилась в мини-юбке, зато медведица Надежда напялила хиджаб и рассекала в нем, как шахидка. Достойные образцы русских женщин, что и говорить…
Кто же другие участники? О нетрадиционной ориентации лебедя Андрея я умолчу. Однако этот гомогей гораздо больше похож на бабу, чем мужеподобная крольчиха Татьяна, которая ругается как портовый грузчик. В вечернем платье она похожа на трансвестита с небритыми ногами.
Волк-графоман Бирюков, насколько мне известно, в апреле этого года буквально сожрал двух феминисток. Была проведена позорная операция с их извлечением. Зато теперь этот бесхребетный пес виляет хвостом, выпрашивая креветки у тех самых фемок.
Хомячка Екатерина… Безобидная зверушка… но только на первый взгляд. Почитайте ее книгу „Порванная жопа мужла“! Там присутствуют сцены, где лирическая героиня сидит в клоаке лебедя и прямой кишке медведя, радостно обмазывается их дерьмом и купается в канализации. Как может это животное-копрофил представлять русских женщин?
Но самый лютый пиздец – это, конечно, гиена Полина, которая пишет стихи про свою вагину и клитор! Догадываюсь, кого эти безнравственные животные послали выпрашивать деньги в министерство культуры!
Каким же социальным проектам в этом году отказали в финансировании? Их много! „Подари велосипед зверенку с ДЦП“, „Курсы китайского для маленьких аутистов“, „Каратэ в инвалидных колясках“, „Бокс для тех, кому за 70“. Вместо того, чтобы помочь нашим детишкам, ветеранам и инвалидам, минкульт устроил это паралимпийское писательское шоу. Что ж… бывают и духовные инвалиды».
Звонит ежику Непопулярный Енот:
– Тебя, значит, тоже не пригласили?
– Истинный талант никто не ценит, – ответил ежик. – Но ничего. Заявимся на ихний банкет. Я буду колоть их своими иголками.
– А я их буду вилкой тыкать! – обрадовался Непопулярный Енот. – Пусть подавятся своими креветками!
Встретились товарищи у ресторана ЦДЛ. Видят – читатели прозы ру уже лезут на летнюю террасу, заглядывают в окна. Две мышки стоят с транспарантом «Хватит жрать креветки на наши пенсии!». И полосатый кот в трениках «Адидас» мяукает: «Долой культурную элитку! Арестантский уклад един!»
Достал Непопулярный Енот из кармана черно-желтую баночку с какой-то жидкостью. Не понял ежик, что внутри. А Енот зашел сзади и начал лить жидкость прямо на ежиные иголки.
– Что ты мне втираешь? – испугался ежик.
– Это особое китайское средство для наведения красоты, – объяснил Непопулярный Енот. – Я его взял у одной торговки с уханьского рынка. Очень эффективное. Как войдешь к этим размалеванным писателькам в вечерних туалетах – покажешь себя во всей красе. А теперь извини, мне надо делегацию принимать.
Рванул Непопулярный Енот в метро, только его и видели. Фыркнул ежик Шалавин и потопал на мероприятие.
Остановил ежика леопард:
– Кто таков? Где аккредитация?
Показал ежик старое удостоверение из «Литературной газеты».
– Просрочено, – говорит леопард.
И ну выталкивать ежика на улицу! Долго ежик сопротивлялся вертухайскому произволу. Укололся леопард, зевнул, уселся на банкетку.