– Иди, – говорит, – пока все креветки не съели. Хрен с тобой.
Вбегает ежик в зал, где собрались литераторки. А там нет никакого банкета. На столах бутылочки с водой, блокнотики и ручки. У микрофона росомаха Елена рассуждает о сестрах милосердия времен Крымской войны.
Присел ежик рядом с гиеной в мини-юбке и ждет удобного момента.
– Кто еще хочет выступить? – спрашивает росомаха.
– Я! – кричит ежик.
Подбежал к росомахе, выхватил у нее микрофон и говорит:
– Всем привет, я представитель новой честной критики! У меня вопрос к так называемым писателькам: вам не стыдно вырывать кусок хлеба у детишек, инвалидов и ветеранов? Стерляди проклятые! Расселись тут в вечерних туалетах!
А литераторки слова вымолвить не могут, давятся от смеха. Только Елена тянет дрожащую лапу, чтобы отнять микрофон.
– Над кем смеетесь? Над собой смеетесь! – проорал ежик. – Я вас всех проклинаю!
Громче всех хохотала гиена Полина. Подошла она к ежику и попыталась влепить ему пощечину. Свернулся Шалавин клубком, уколол гиену. Пытались другие участники отпинать Шалавина из зала, как футбольный мяч. А критик то свернется, то развернется и колет всех подряд. Устали писатели критика пинать. Уселись за свои столики, зевают.
А ежик фыркает в микрофон:
– Не надо делать вид, что умираете от скуки. Да хоть бы вы все уснули вечным сном, ваши пердаки все равно будут гореть, как вечный огонь.
Свалилась тут гиена Полина под стол. Бросились к ней другие звери, да так и попадали по дороге. Лежат, не шевелятся. Один ежик стоит с микрофоном.
Понял ежик, что подставил его Непопулярный Енот. Вызвал ежик скорую и сообщил, что злоумышленник намазал его иглы неизвестным отравляющим веществом. Уж очень Шалавину не хотелось чалиться на зоне. Оно конечно, для литератора сидеть почетно, но боялся ежик занять нехорошее место в блатной иерархии. Приехали скорая и полиция, видят: все литераторы валяются на персидских коврах. Вот гиена, вот росомаха, а вот неведома зверушка, у которой выпали все иголки. Увезли участников фестиваля в реанимацию.
А вот и белый медведь Фома приехал из Сколково. Узнал он про несчастье, которое приключилось с хомячкой Катей. Пробрался в реанимацию, потому что охрана приняла его за доктора. Видит – лежит Катерина в коме.
Заревел Фома:
– Екатерина, вставайте! Кто теперь сделает мне огромный вкусный торт? Вы обещали! Я надеялся связать с вами всю мою дальнейшую жизнь! А теперь я несчастнейший из медведей!
Прижался медведь носом к щеке хомячки и лизнул ее. Огромная медвежья слеза скатилась на белую простыню.
Открыла тут хомячка глаза и говорит:
– Что ты себе позволяешь, проклятое мужло?
Тут очнулись и другие феминистки и профеминисты. Один ежик Шалавин был наказан, как злая фея. Месяц пролежал он в отделении интенсивной терапии, допрашивали его следователи и сотрудники ФСБ. Ругали русские звери токсичного ежа, но книги Шалавина все равно никто не купил.
А хомячка Катя согласилась выйти замуж за белого медведя.
Непопулярный Енот и премия Медведя
Жил-был в Москве Непопулярный Енот. Славный парень, он и книги писал, и блоги вел, и знал несколько языков. Но его жене енотке Варваре вечно не хватало на хозяйство. Оно и понятно, жизнь в Москве дорогая. Начала Варвара мужа пилить:
– Что же ты, Еша, все пишешь да пишешь, а гонорар у тебя 60 рублей? Вон, Зульфия и Гузель недавно получили миллион за неоценимый вклад в отечественную литературу.
– Там все куплено, – отвечал Енот. – А что не куплено, то поделено масонами. Ты же знаешь эти джентльменские соглашения! Двум дурам дали миллион, а их батя дал организаторам три миллиона. Вот вам и неоценимый вклад.
Вдруг читает Енот в новостях, что его наградили Кошачьей Премией за лучший русский роман «Ухань в моем сердце». Решил Енот купить шампанского и устроить романтический ужин с Варварой. Отправился в «Перекресток», тут ему звонят на мобильный:
– Поздравляю, дорогой товарищ! С вами говорит кот Борис из Фонда Независимых Русских Писателей, учредитель Независимой Кошачьей Премии. Вы выиграли в номинации «Лучший русский роман».
– Отлично, – отвечает Енот.
– Прекрасно! – мяукает кот Борис. – Только учтите, у нас мало времени, вам нужно срочно перечислить в наш Фонд Независимых Русских Писателей 60 тысяч рублей. Это ежегодный членский взнос.
– А сколько дают победителям? – спрашивает Енот.
– Премия у нас скромная, 10 тысяч рублей, – мяукает кот Борис. – Русский независимый писатель болеет душой за великую русскую литературу, а не за презренные бумажки.
– А если в качестве членского взноса я положу на вас с большим прибором? – спрашивает Енот.
– Ви таки говорите довольно смешные вещи, – хихикает кот Борис. – Уже все наши перечислили членские взносы. Цимес не в том, чтобы дать что-то литератору. Цимес в том, что литератор дает своему Отечеству. Кстати, знаменитый кролик Ваха пожертвовал нам миллион, чтобы поддержать молодую литературу России.
– Я с Вахой в одном сортире срать не сяду, – отвечает Енот. – Он ушастое ничтожество и бездарь.
– Вы какой-то злобный енот, а не великий русский писатель, – мяукает Борис. – Пусть вам будет стыдно за вашу мелочность и грубость. Мы не жадные, и премию вы совершенно бесплатно получите в воскресенье, форма одежды парадная. Ваша супруга уже приглашена на церемонию.
– Заметано, – ответил Енот.
И плюнул на проходящую мимо кошку.
Давно так не оскорбляли Непопулярного Енота. Только в японской лисьей деревне над ним насмехались с подобной жестокостью. Енот уже видел в своих мечтах, как крутит кишки кота Бориса в стиральной машине.
И вдруг еще звонок. Да это же знаменитый кролик Ваха, русский патриот, писатель и борец с коррупцией.
Говорит Еноту Ваха:
– Слышь, бро! Помнишь тот роман, который вы с Юркой написали для меня в прошлом году?
– Какой именно? «Космические пауки»? – спросил Енот. – Или «Продажные чинуши»?
– Не, «Россия в моем сердце». В коричневой обложке.
– Где мне все упомнить, – небрежно отвечает Енот. – Мы с Юркой по две книги в месяц пишем для всяких там.
– Ну, не важно. Будь другом, напиши мне речь на вручение. А то ко мне старые боевые товарищи приехали, вспоминаем Грозный, башка трещит, ничего не соображаю. Контузия, знаешь ли.
– Это будет стоить двадцатку, – говорит Енот.
– Окей, окей… Ты меня очень выручил, бро!
Пуще прежнего разозлился Енот, но виду не подал. Глядит – под кустами у дома выросли грибы. Собрал Енот целый пакет поганок и замариновал с душистым перцем да чесночком. Набил для Вахи речь, распечатал, приходит к нему домой. На лестнице сигаретный дым, дверь нараспашку, Вахиной жены Ребекки дома нет, в гостиной ржут пьяные кони. А Ваха на кухне. Достал большую кастрюлю с наличными, отсчитал еноту двадцать тысяч. Открыл холодильник, ищет, чем бы еще закусить.
Уронил Енот распечатку и деньги, разлетелись они по всей кухне. Пока Ваха по полу ползал, Енот вытер банку и поставил ее в холодильник.
– Заебись, бро, речь просто огонь! Ты кросавчег! – орет кролик Ваха. И лезет обниматься. Еле отбился Енот.
Идет Енот, гуляет по Москве, думу думает. Почему пиарщику Вахе дают престижную премию Медведя, а настоящему писателю названивает кот-нищеброд? Прогнило что-то в датском государстве. А на бульварах ветер играет первыми желтыми листьями. Пахнет свежей выпечкой, мерзнут юные хипстеры со стаканами кофе. Скверная штука – осень.
Купил Енот американо и ванильный пончик. Дырявый, как душа российского романиста. «Бля, пошли все на хуй, мудаки!» – шепчет Енот.
А Ваха выпивал с конями. Не сразу он добрался до грибов – кони заказали пиццу. Утром начали кони искать рассол. Достали банку с огурцами и грибы Енота. Решил Ваха, что это тещин гостинец. Любила старая крольчиха давать в дорогу самодельные консервы, а потом звонила и требовала вернуть баночки, чем сильно бесила зятя. Мотался Ваха с банками от Садового Кольца до Зеленограда. Не любил он соленья и маринады.
Сварили кони картошку, нажрались поганок, Ваха тоже попробовал. Опохмелился, принял душ. Сидит, повторяет речь. Голова трещит, в желудке жжет, правый бок болит, буквы пляшут перед глазами.
Звонит Ваха Еноту:
– Бро, выручай! Я вчера по синей дыне проебал распечатку, а щас нет времени учить. Волнуюсь ужасно! Будь котиком, надиктуй мне речь, а я надену беспроводные наушники. Не хочу обосраться перед всеми.
И присылает еще десять тысяч.
Надиктовал ему речь Енот.
Начал Ваха наряжаться для церемонии. Достал из шкафа белый костюм. Нашел чистые носки и красивый новый ремень от Гуччи. Мутит знаменитого кролика. Урчит у него в животе. Сунулся в туалет – а там конь сидит и блюет в ведро для бумажек.
Вспыхнул у кролика в кишках адский огонь. Замелькали в глазах разноцветные искры. Скакнул кролик в ванную. Стошнило Ваху несколько раз. Снова Ваха звонит Еноту:
– Выручай, бро! У меня острый панкреатит. Деньги можешь взять себе, только прикинься мной и скажи им, Христа ради, эту чертову речь! Мне нужны полезные знакомства! Это очень важно для будущих выборов!
Хочет Ваха набрать номер скорой, а нельзя. Как он потом объяснит, что был в двух местах одновременно?
Енот тем временем купил белый френч, обернулся кроликом и поехал на вручение премии Медведя. Долго пришлось ждать важных чиновников, слушал Енот их речи, сам говорил полчаса о важности развития современной патриотической литературы и рассказывал забавные истории о своей армейской жизни. Давал Енот интервью двум десяткам репортеров, фотографировался со всеми, кому не лень. Все думал о Вахе: как-то он там? Уже на улице нагнала Енота молодая медведица с бумажным пакетом, кричит: «Вахтанг Евгеньевич, деньги-то забыли!» Медведи выдавали премии сразу и наличными, не то что всякие коты.
Звонит Енот Вахе, а тот не отвечает. Вдруг через два часа звонит жена Вахи. Кричит:
– Еша, приезжайте, тут такое!!!