– Оформим вас потом, я вижу, нужна срочная помощь. Боря, пациента принесли!
Выбежал в холл седой пушистый кот в сером костюме, подхватил хомяка, отнес в кабинет и уложил на кушетку. А полосатая кошка принесла Максиму кофе.
– Если ви таки не хотите говорить о причинах селфхарма, то и не надо, – начал кот Борис. – Ми таки не будем фокусироваться на тгавмирующем опыте. Поговорим о вашей будущей счастливой жизни, которая начнется с этого самого дня. Максим, что вам нгавится в этом мире больше всего?
– Мой чудовищно маленький член, – пискнул хомяк. – У меня меньше, чем у всех моих знакомых. Мило, правда?
– Как говорится, все носы хороши: нюхай, радуйся, дыши, – ответил кот Борис.
– А вы точно психоаналитик? – пискнул хомяк. – Почему не втираете про мое либидо и про то, как я хотел зарезать батю, чтобы трахнуть мать?
– Милый мой, – мяукнул кот. – Я учился психологии у самого Игоря Кона. Скажу больше: я десять лет был ресторатором, а это такая практика, которая и не снилась соплякам с психфака.
– Кстати, очень вкусный кофе, – пискнул хомяк. – Так что же вас заставило вернуться к старой профессии?
– Нужда, мой друг, – вздохнул кот. – Раньше я продавал еду, теперь продаю воздух. Но это воздух надежды. Продолжайте. Что вы еще любите?
– Больших розовых лебедей, – вздохнул хомяк.
И кот сделал пометку в блокноте.
– Давайте перейдем к ассоциациям, – продолжил кот. – Я буду называть слово, а вы – говорить первое, что придет в голову. Белый?
– Розовый.
– Мужской?
– Трансгендерный.
– Отец?
– Мудак.
– Мать?
– Дура.
– Сестра?
– Фемка.
– Лебедь?
– Огромный хер!
– Павиан?
– Красная жопа.
Покачал головой кот Борис:
– И что у вас таки за проблема с этим лебедем? Да, он лебедь, и у него огромный длинный член, как полотенце в китайском ресторане – горячее, мокрое и свернуто улиткой…
– Ой, не напоминайте, – вздрогнул хомяк. – Сижу я, значит, у лебеди в жопе, и вдруг меня выталкивает это самое «полотенце». Мало того, что он меня обманул и унизил, так еще и не звонит. Я, конечно, маленький хомяк, но у меня тоже есть гордость. Может, еще получится с той куницей, которой я обещал сделать куни. Но проблема-то остается. Кого бы я ни встретил, я все равно в пролете. Им приятно, а мне нет.
– Но ви таки можете найти хомячку… или хомяка? – скосил глаза кот.
– У меня есть гордость, – пискнул хомяк. – Это не мой уровень. Что поделать, так и помру, никому не присунув свои четыре сантиметра. Как Ницше и Кант. Никто не способен меня понять. Никто. И вы тоже.
Долго хомяк изливал душу коту, а павиан в это время лежал на кушетке в кабинете кошки Сары.
– Мне кажется, этот хомяк гей, – ухал павиан. – Вы знаете, у нас, у обезьян, есть обычай показывать друг другу зад в знак уважения и дружбы. Но хомяк всегда стесняется. Наверное, моя дыра для него – нечто большее, чем дружеская улыбка. Это сексуальный объект! Максим всегда ведет себя грубо и вызывающе, пытается доминировать, доказать себе, что он альфа-самец. А я женатый мужчина и не могу ответить на его ухаживания. И мне не нужно ничего доказывать. Я лишь хочу, чтобы Максим примирился с собой, осознал свою гомосексуальность и перестал заниматься саботажем. Я должен доказать Максиму, что принимаю его таким, какой он есть. Он гей, я натурал, но я хочу с ним дружить, понимаете?
– Еще кофе? – мяукнула Сара.
– Да, пожалуйста. Максим считает себя взрослым и опытным, но в душе он все еще хрупкий обиженный подросток, которому нужны тепло и внимание старшего товарища. Я могу это дать ему! – ухал павиан.
– А ви таки знаете, что такое гиперопека? – мяукнула Сара, нажав лапой на панель кофемашины. – Возможно, хомяк таки ассоциирует вас со своей мамой и бунтует, как подросток? Попробуйте дать ему больше свободы!
– Да куда уж больше, – ухнул павиан. – Он и так целыми днями дрочит в интернете. А когда время поджимает, его не дозовешься. Я не его мама, я начальник, а он не хочет признавать мой авторитет.
– Мой друг, – мяукнула Сара. – А если хомяк не успевает к дедлайну, кто доделывает все вместо него?
– Я, – ухнул павиан.
– Так надо воспитывать хомяка! – мяукнула Сара. – Перестаньте помогать! Будьте тверже!
– Тогда мы разоримся, – ухнул павиан. – Но я могу штрафовать его!
– Не стоит, нужно просто определить границы его свободы, – мяукнула кошка Сара. – Дайте ему понять, что вы открыты для общения, но он не должен грубо вторгаться в ваше личное пространство.
– Я не дам ему грубо вторгаться, – хихикнул павиан. – А ваш супруг не расскажет мне, в чем проблема хомяка?
– О чем вы, это врачебная тайна, – мяукнула Сара.
– Но я платил деньги! – возмутился павиан.
Еле успокоила его кошка Сара и налила еще кофе.
А хомяк вышел из кабинета кота Бориса весь в слезах. Впервые павиан видел его таким растерянным. Пробежал хомяк по холлу и врезался в стеклянную дверь.
Поднял его павиан, поднес к своей морде.
– Ты, ебаный Кинг-Конг! – пискнул хомяк. – Оставь меня в покое, я не твоя игрушка! Хватит издеваться над моим ничтожеством!
Тогда павиан вытянул губы трубочкой и поцеловал хомяка в живот. И сказал:
– Успокойся, друг, все будет хорошо!
А хомяк вскинул лапу и оцарапал его нос.
– Ах ты мелкое говно! – взревел павиан. – Стараешься тут, жопу рвешь за вас! И вот благодарность!
– Что, знатно полыхнуло? – завизжал хомяк. – Сгорела срака, так тебе и надо! Нехер изображать мать Терезу! Я тебя не боюсь, понял? Не боюсь!
А кот и кошка смотрели, как ссорятся программисты, и понимающе урчали.
Отвез павиан хомяка домой и взял с него слово, что тот не будет пытаться покончить с собой.
И когда павиан уехал, хомяк вылез на карниз и крикнул в холодную тьму:
– Злая волшебница Фемка! Я хочу продать свою душу!
Долго кричал хомяк, но Фемка была занята. Ведь она несла добро несчастным и обездоленным женщинам. До утра звал ее хомяк, совсем охрип. И вместе с утренней зарей явилась ему волшебница во всем своем величии. Была она огромной, как статуя Свободы, и под ее ногами ломались деревья во дворе.
– Чего тебе надобно, козявка? – спросила она, и голос ее был подобен звуковой волне, распространяющейся в воздухе в результате очень быстрого повышения давления, вызванного нагреванием воздуха электрическим током приблизительно до 30 000 °C.
– Я готов стать профеминистом! – прохрипел хомяк. – Только сделай меня, пожалуйста, большим прекрасным лебедем! Иначе я сойду с ума от несчастной любви!
– А мне-то что? – прогремела Фемка и исчезла в морозном воздухе.
Пахло дымом и креозотом, иней блестел на вибриссах Максима, а бинты размотались и трепались на ветру.
– Жизнь продолжается, – прохрипел хомяк и пошел спать.
Заговоренный храм
Жил-был в Москве знаменитый кролик Ваха – писатель, борец с коррупцией и лучший друг Непопулярного Енота. А также лидер ультраконсервативного движения «За Святую Русь». Был Ваха наполовину испанцем, наполовину грузином и сердце имел пылкое, как у Че Гевары. Поклялся Ваха всю свою жизнь посвятить возрождению нашей великой Родины. Однажды, когда политические противники отравили Ваху неизвестным веществом, впал Ваха в кому, и явился ему сам Господь Бог, и велел Господь кролику жить по правде. И в честь этого события решил кролик Ваха построить храм. И не где-нибудь, а неподалеку от больницы, где его спас наш всемилостивый Господь.
Жаль только, что места под строительство там не было. Сидит Ваха над картой, думу думает. Звонит приятелям в мэрию. Негде строить храм! Но вдруг председатель одного из комитетов, гуляя с дочкой, обнаружил большой двор с газонами и детской площадкой, где бесстыдные подростки матерились и пили безалкогольное пиво. «Детских площадок и так полно, – рассудил он. – Вместо того, чтобы печься о телесном здравии неразумных чад, не лучше ли водить их в церковь и укреплять их духовное здравие?»
И вскоре развратная детская площадка была срыта, а на ее месте был торжественно заложен храм. Кролик Ваха весь светился от счастья, а Непопулярный Енот собирал пожертвования. И организации, и простые миряне помогали Фонду Кролика Вахи. Деньги от богобоязненных москвичей лились рекой. Помогали и петербуржцы, особенно усердствовал некий Василий. Слали иные по тысяче или по пять, и были дары их подобны лесным ручейкам, Василий же смело жертвовал по двадцать, по тридцать, а иногда и по сто тысяч, и текли его онлайн-переводы, аки вольная и широкая Нева. Не единожды Ваха беседовал с добрым христианином и благодарил его, и был Василий так скромен, что во время бесед сопел в трубку и отвечал только «не за что» и «это вам спасибо».
– Что за прекрасный человек этот Василий! – говорил Ваха Непопулярному Еноту. – Вот на кого нам надо равняться!
Параллельно с работой над строительством издал кролик Ваха книгу «Я русский!». Какова же была его злость, когда в том самом издательстве вышла книга волка Василия Бирюкова «Я немец!». В ней развратный волк во всех подробностях рассказывал, как занимался проституцией. Вместе с соседом по общаге, волком Венцеславом, он рядился в эсэсовскую форму и оказывал интимные услуги похотливым старым котам. В финале волки-проституты открыли в себе способность превращаться в людей, то есть стали настоящими вервольфами из СС! Обогнал Бирюков по продажам кролика Ваху. Все самки Москвы читали опус бесстыжего волка! Тупую, чудовищную графомань! Которая идет против Бога и против Правды и эксплуатирует самые низменные, животные инстинкты!
«Вот, один Василий и другой Василий, – думал Ваха. – Так одним именем могут зваться ангел и демон».
Но не только развратный вервольф тревожил покой Вахи. Бесстыдный павиан каждый день ругал строителей и показывал всему честному народу свой красный зад.
– Гореть вам в аду, лицемеры! – кричал бесноватый. – Верните детскую площадку! Зачем вы губите деревья? Где будет играть мой маленький павианчик?!