Пытался Ваха объяснить краснозадому выскочке, что церковь во дворе строится как раз для духовного роста маленьких павианчиков. Но куда там! Созвал павиан Павел либералов – экологов и градозащитников, целый год те митинговали против уплотнительной застройки и произвола властей. Хотя это был никакой не произвол, ведь деньги на храм собирали всем миром и храм как бы служил выражением народной воли.
– Вы неруси! – кричал Ваха митингующим. – Идите, сосите гранты у Меркель! Здесь вам нечего ловить!
А приматы в ответ презрительно пердели.
От этого у Вахи был постоянный стресс. Хотел он поговорить об этом, но его супруга, крольчиха Ребекка, хлопотала по хозяйству и занималась бухгалтерией, а Енот вел рекламную кампанию и писал новую серию детективов. Зато Василий охотно выходил в зум и утешал кролика Ваху. Оказался Василий совсем молодым пареньком, который жил в общежитии, в комнате с еще тремя парнями. И за его спиной виднелся подоконник с двумя мультиварками, чайником, тостером и кофеваркой. И пока Василий беседовал с Вахой, парень-блондин по имени Веня готовил на подоконнике скромный ужин, подвывая немецкую песенку.
Удивлялся кролик Ваха, откуда средства у бедных студентов. Решил он, что Василий либо сам руководит каким-то фондом, либо берет деньги у родителей-олигархов. Восхищался кролик смирением Василия, который, делая так много добра, живет как монах. Видел Ваха его недюжинный ум, граничащий с гениальностью. Часто беседовал с ним кролик о современной литературе. Между прочим, рассказал и про свое отношение к книгам развратного волка.
– Ну это ваще, – возмущался Ваха. – Я как представлю, что эту книгу откроет мой крольчонок, аж вся шерсть встает на жопе дыбом! Я не понимаю, как вообще могли издать такой стыд и срам!
А Василий кротко отвечал ему:
– Не судите, да не судимы будете. Возможно, этот волк – великий грешник, но даже самый великий грешник может получить прощение, если он истово верует в Господа и совершает добрые дела. Вы с этим не согласны?
– Мне сложно представить вервольфа молящимся Иисусу, – упорствовал Ваха. – Я его скорее вижу на шабаше таких же вервольфов, приносящим кровавые жертвы сатане.
И тут Василий и Веня начинали громко хохотать, а вместе с ними смеялся и Ваха, и легко и радостно становилось у кролика на душе.
А тем временем строительство храма завершилось. Создали его из самых современных материалов и в кратчайшие сроки. Разумеется, Ваха пригласил Василия и его соседа на освящение храма, и те обещали приехать.
Облетели последние листья, затянуло лужи льдом. Резкий ветер гнул верхушки уцелевших деревьев. Состоялось всенощное бдение. Собралось во дворе видимо-невидимо мирян. Но не все они веровали в Господа. Громко визжали безбожные обезьяны, заглушая голоса церковнослужителей. А павиан Павел со своего балкона орал в мегафон:
– Религия – опиум для народа! Попы, верните детскую площадку!
Вышли церковнослужители из храма за мощами. Начали обезьяны кидаться органическими отходами. Замарали безбожники белый френч кролика Вахи, но Непопулярный Енот, шедший рядом, твердил:
– Не поддавайся на провокации!
И кролик Ваха терпел холод и обезьяньи поношения во имя возрождения Святой Руси. И верещали безбожники так громко, что верующие закрыли лапами уши. И встали безбожники на пути у крестного хода.
Вдруг стихли обезьяны, поредели их ряды. Смотрит кролик – два огромных волка, черный и белый, скачут среди обезьян, кусают их и расшвыривают туда-сюда. С позором убежали либералы, и стало слышно, как поют тропарь «Иже на камени веры создавый Церковь Твою, Блаже». А два ужасных волка начали громко подвывать. Заболел от страха живот у Вахи. Решил он, что это дурное предзнаменование. Позвали они с Енотом охрану, подошли к двум волкам.
– Братаны, – начал Ваха. – Сорян, что вмешиваюсь, но насилие – не лучший способ насаждать веру в Христа. Эти макаки нам совсем не мешали.
– А нам показалось, что мешали, – ответил черный волк.
– Кстати, это Василий Бирюков и его бойфренд Венцеслав, – сказал Енот. – Вы пришли поглумиться над конкурентом? Браво, тонкая работа.
– Нас пригласили, – ответил Василий. – Сам же Вахтанг нас и пригласил. Ну, мы увидели этих макак и прогнали. Извините, если че не так. Я могу сбегать за ними и уговорить их вернуться. Ибо не ведают, что творят.
– Я волков не приглашал, – испугался Ваха.
– А что ты тогда сказал в зуме? – спросил волк Венцеслав.
Понял Ваха свою ужасную ошибку. Промолвил он, чуть не плача:
– Ну че, вервольфы-содомиты. Вы теперь крутые. Постебались над стариком. Можете собой гордиться. Только в храм вы не войдете! И все ваши грязные деньги я вам верну!
Превратились волки в двух молодых парней соблазнительного вида, но с кроткими лицами. Казалось Вахе, что их огромные голубые глаза смотрят ему в самую душу. Но кролик гнал от себя бесовское наважденье.
Вдруг захлопнулись двери храма, как от сильного ветра. Не смогли певцы из хора войти даже в притвор. Мерзнут церковнослужители на паперти, а гималайские медведи тянут на себя дубовые створки. Ничего у них не вышло, только бронзовые кольца оторвали.
Хотели медведи взломать двери ломиком, да стыдно стало перед православными. Мнутся священники и диаконы: не идти же по домам? Хор запел «Святии мученицы». А медведи цепляются когтями за выступы двери, рычат и пыхтят. Ничего не получается. Пропел хор последний тропарь, пора заходить в храм.
Смотрят все на кролика Ваху с немым укором. А тот глядит на Василия и говорит:
– Видишь, сам Господь не хочет, чтобы развратные волки вошли в наш храм. Возьми своего однополого партнера и вали с ним куда подальше. Не мешайте нам.
Обратились Василий и Венцеслав снова в волков и побрели прочь, опустив хвосты. Но храм не открылся. А павиан Павел, наблюдая в бинокль за этим действом, ухал и хохотал. Вернулись градозащитники, разошлись миряне. Парни из хора плотнее повязали шарфы и надели перчатки. А седой архиерей смотрел в гугле, можно ли прервать освящение храма, и дул на озябшие пальцы.
– Прошу прощения, Владыка, – сказал Ваха. – Можно войти через ризницу и вытолкнуть двери изнутри.
– Навряд ли, – молвил архиерей. – Я слышал, строительству храма предшествовало чудо. Сам Господь говорил с вами. Значит, и сейчас Он хочет вам что-то сказать, но ваши уши запечатаны, как и врата храма.
– Я думаю, всему виною волки. Они занимались волхованием и прокляли церковь, – мрачно сказал Ваха.
– А разве не эти волки внесли свою лепту в строительство храма? – ласково спросил Владыка.
– Это был троллинг, – еще более мрачно сказал Ваха. – Они хотели посмеяться над нашей верой. И потом, вы даже представить себе не можете, откуда у них эти деньги. Лицу духовному такое лучше не знать. Короче, я в ризницу.
А тем временем приматы, которых разогнал Василий, ощутили перемены в себе. Был среди них хромой макак-архитектор. С самого детства он еле ходил. И после укуса Василия его правая нога приобрела совершенно здоровый вид. Догнал он волков, опираясь на костыль, и сказал:
– Любезные волки, вы укусили мою правую ногу, укусите же и левую!
Удивился Василий, но укусил макака в левую ногу. Полностью исцелился макак!
И все остальные приматы, мучимые недугами, подходили к Василию, просили их укусить и получали исцеление. Даже павиан Павел накинул пальто, спустился к волку и попросил укусить его за зад, ибо от сидячей работы мучил его радикулит яростный. А павианка Ксения принесла волкам две кружки с горячим чаем.
Идя к ризнице, увидал кролик Ваха, как замерзшие волки на скамеечке пьют чай. Вспомнил он долгие беседы в зуме, стало жаль ему Василия, хоть и был тот великим грешником и троллем.
– Прости меня, брат мой во Христе! – сказал Ваха. – И ты прости, Венцеслав. Я знаю, вы продавали свое тело, чтобы спасти неблагодарного кота. Кстати, где он сейчас?
– А пес его знает, – буркнул Венцеслав. – Торгует где-то наркотой.
– Ну что, попробуем открыть храм? – спросил Ваха.
– Извольте, – ответил волк Василий.
И вместе подошли они к главному входу. И едва Василий тронул лапой дубовую дверь, как она отворилась, и распахнулись в храме все врата. И почудилось Вахе, что ангелы запели в небесах. И даже павианка Ксения с двумя пустыми кружками услышала что-то такое, хоть и была не православной христианкой, а простой моделью.
И радовался кролик Ваха, что живет теперь по правде. И когда волк Василий вернулся в Петербург, кролик Ваха продолжил с ним философские беседы в зуме. А павиан Павел с тех пор иногда заглядывал в храм и ставил там свечку, и радикулит его больше не беспокоил.
Замужество выдры Марии
Жила-была в Москве выдра Мария – феминистка и студентка МГУ. Все у нее было хорошо, только противное мужло не давало ей прохода. То какой-нибудь скунс начнет критиковать ее внешность, то олень не пропустит на дороге, то охранник привяжется: «Почему без маски?» Достали! Ходила Маша в группу поддержки жертв насилия. И вот однажды ее подруга из группы, хомячка Катя, прислала приглашение на свадьбу. Катя работала в школе, училась в аспирантуре и писала стихи. И вдруг у нее завелся белый медведь! А Маша надеялась, что Катя так и помрет старой девой!
Обиделась выдра, решила на свадьбу не идти. Позвонила Кате, наговорила ей гадостей, назвала предательницей пола. Сидит, читает женский журнал. И вдруг видит заголовок: «Сологамия». Присмотрелась выдра. Очень интересная статья. Про сильных и независимых женщин, которые выходят замуж за самих себя и клянутся любить себя до самой смерти. Очень эта идея понравилась выдре. Надела выдра пальто и побежала в загс.
А там никого. Обеднели звери из-за ковида. Написала выдра заявление. Спросила ее важная цапля:
– Милочка, а где жених? Зачем вы указали свои данные два раза?
– Тут все написано, – объясняет Маша. – Я выхожу замуж за саму себя. Сологамия, слышали о таком?
– У нас тут недавно транссексуалы женились, – отвечает цапля. – Брак, милочка, это союз мужчины и женщины. Вот когда ваша подруга получит мужские документы, тогда мы вас и поженим. Не надо бежать впереди паровоза.