налисты, всё это подготовлено — в отделении полиции!
Я, честно говоря, даже подумал, что, может быть, это программа «Розыгрыш» или что-то типа того. Что сейчас разъедутся кулисы и оттуда выйдут смеющиеся люди… Путин выйдет, скажет: ха-ха, Алексей, вот так мы решили подшутить над тобой, ведь ты уже пять месяцев не был в нашей стране, всё нормально, всё у нас будет по закону! Потому что, ну невозможно, чтобы в отделении полиции проводился суд. Просто невозможно! Ваша честь, этот суд химкинский закончился, и мне через одну минуту принесли на подпись бумаги, которые отправил Симоновский суд в СИЗО-1 касательно меня. То есть Симоновский суд, когда принималось решение Химкинского суда, уже знал, что я буду находиться здесь.
Я не сомневаюсь, что мой самолёт ещё летел из Внуково в Шереметьево[4], а для меня здесь уже камеру подготовили, в «Матросской тишине». Ну, и даже не скрывают же этого! Ну хоть бы постеснялись, как-то спрятали бы, или чуть попозже принесли, ну, типа, нужно время, чтобы в Симоновском суде написать письмо, привезти его в Химки, а потом вручить. Даже не постеснялись! Просто дают через минуту! На, подписывай! Типа, СИЗО-1. Это просто что-то потрясающее! Скажите, пожалуйста, Ваша честь, вас вообще не смущает, хотя бы чуточку, немножечко, что мы, фактически, по существу рассматриваем дело об изменении моего условного срока на реальный? Это же невозможно! Но мы, тем не менее, рассматриваем это по сути, хотя здесь просто предмет задержания, потому что весь процесс абсурден. Мой статус здесь — вот здесь стоит один офицер ФСИН, второй офицер ФСИН, — и никто во всём этом СИЗО-1 не понимает, почему я здесь и какой мой статус. Потому что я задержанный! Что такое задержанный в СИЗО? Как он вообще здесь может находиться? Это очень странная вещь. Как можно задержать меня на месяц? Меня даже не арестовали, меня задержали! Почему я не в ИВС, почему я нахожусь в СИЗО?
Значит, в документе, на основании которого меня задержали в аэропорту Шереметьево, там написано чёрным по белому «мера пресечения», двоеточие, «отсутствует». Так если мера пресечения отсутствует, почему последние несколько дней самая частая фраза, которую я слышал, это: «Руки, пожалуйста, держите за спиной».
Если отсутствует мера пресечения, почему я здесь сижу? Это просто… это просто потрясающе! В постановлении суда есть набор статей, по которым меня можно арестовать на 30 дней. Ни одна из этих статей меня не касается. Вот они просто на меня не распространяются! Если вы возьмете сейчас уголовно-процессуальный кодекс, уголовный кодекс, вы увидите, что они ссылаются на статьи, которые ко мне не имеют отношения. То есть просто в Химкинском суде решили: «А какие там… не знаю, может, просто цифры поставим? 234! 328! 344!»
Вот просто взяли и от фонаря написали какие-то статьи, которые ко мне не имеют никакого отношения. Как совершенно правильно указала адвокат [Ольга] Михайлова, суд не может взяться неизвестно откуда, верно? Вот этот суд сейчас происходит, потому что мои защитники и я подали апелляционную жалобу, было назначено судебное заседание, и мы с вами тут сидим и заседаем.
Как это произошло в Химкинском суде? Я спрашиваю судью, кто назначил заседание? Нет ответа. Кто перенёс заседание? Нет ответа. Ну это же невозможно! Ну пусть тогда Химкинский суд, пусть эта [судья] наденет мантию, возьмет молоточек и ходит по московскому метро, подходит к людям и говорит: арестовать, арестовать! Ну пусть она произвольно арестовывает людей, если она обладает удивительной возможностью приезжать в любые места и без назначения судебного заседания судить кого попало.
Значит, и у меня есть ответ, почему это делается всё таким образом. Потому что в этом и была задача. Не просто беззаконие. Беззаконие — это вещь привычная в России. Это — демонстративное беззаконие! Для того, чтобы запугать и меня, и всех остальных.
Это демонстративное беззаконие, которое творят даже не судьи, потому что судьи здесь просто послушные рабы, а творят те люди, которые обокрали нашу страну, и обкрадывали 20 лет, и они хотят заткнуть рот всем таким как я. Не только я, а в моем лице огромному количеству людей. Потому что они просто хотят продемонстрировать, ещё раз показать: можем так. Самолёт посадить в другом месте? Посадим, наплевать на всех пассажиров. Перекрыть Шереметьево? Перекроем! Что ты, думаешь, не можем тебя судить в отделении полиции? Будем тебя судить в отделении полиции! Демонстративно! Для того, чтобы всех запугать. Для того чтобы ещё раз всем сказать: мы — хозяева этой страны.
Так вот, я хочу завершить своё выступление, своё мнение относительно этой апелляционной жалобы тем, что я считаю уверенно и заявляю, что они не являются хозяевами нашей страны, и никогда не будут являться. И огромное количество людей, десятки миллионов людей, согласны со мной. И мы никогда не позволим и не допустим, чтобы эти люди, которые захватили и украли нашу страну — да, сейчас сила на вашей стороне, и сейчас у вас есть возможность поставить одного человека рядом со мной, второго человека рядом со мной, и заковать меня в наручники, — но это будет продолжаться не вечно.
Спасибо большое, жалобу поддерживаю, требую меня освободить.
«Я СМЕРТЕЛЬНО ОБИДЕЛ ПУТИНА ТЕМ, ЧТО ВЫЖИЛ»
Последнее слово Алексея Навального
в суде по рассмотрению требования ФСИН о замене условного срока на реальный
2 февраля 2021 года
Я хотел бы начать с обсуждения правового вопроса, который мне кажется главным и немножко упущенным из этого обсуждения. Всё выглядит странновато. Вот сидят двое: один из них говорит — давайте посадим за то, что являлся не по понедельникам, а по четвергам. А другой говорит — за то, что вышел из комы и не пришёл в инспекцию. Идёт обсуждение, все обсуждают понедельники и четверги, но я бы хотел сказать пару слов о таком небольшом слоне в этой комнате. И я хотел бы, чтобы все обратили внимание на то, что суть дела в том, чтобы меня посадить по делу, по которому я был уже признан невиновным, и по делу, которое уже было признано сфабрикованным.
Если мы откроем любой учебник уголовного права (я надеюсь, Ваша честь, вы сделали это пару раз в своей жизни), то увидим, что ЕСПЧ является частью судебной системы в том числе России. И эти решения обязательны, и я, пройдя все необходимые стадии судебного процесса, обратился в Европейский суд. Европейский суд вынес решение, в котором чёрным по белому написал, что даже состава преступления нет. Дело, по которому я нахожусь здесь в этой странной клетке, полностью сфабриковано. Мало того, что Россия, в общем-то, признала решение. Половинчато. Потому что мне даже выплатили компенсацию по этому делу, тем самым признав решение ЕСПЧ. Несмотря на это, мой брат 3,5 года отсидел в тюрьме по этому делу, я по этому делу просидел год под домашним арестом. Когда мой испытательный срок заканчивался, меня за неделю до этого арестовали, привезли к вам в Симоновский суд и без защиты, всучив какого-то адвоката по назначению, продлили ещё на год испытательный срок.
Давайте немножко математики. В 2014 году меня осудили, дали 3,5 года, испытательный срок, а сейчас 21-й год, а меня всё равно продолжают судить по этому делу. Меня же уже и невиновным признали, и состава преступления в этом деле нет. И всё равно, с упорством маньяка, наше государство требует посадить меня по этому делу. Почему же по этому делу? Уже чего-чего, а недостатка уголовных дел против меня точно нет. Тем не менее, кому-то очень хочется, чтобы я ни одного шага не сделал на территории нашей страны, вернувшись как свободный человек. С момента пересечения границы оказался арестантом.
Мы знаем, кому, мы знаем, почему это случилось. Причина этому —ненависть и страх одного человека, живущего в бункере. Потому что я нанёс ему смертельную обиду тем, что я просто выжил после того, как меня пытались убить по его приказу. Я нанес смертельную обиду тем, что выжил благодаря хорошим людям — пилотам и врачам. Потом я его ещё сильнее обидел тем, что не спрятался, живя в бункере поменьше, который я мог бы себе позволить. А потом случилось вообще страшное. Мало того, что я выжил, не испугался и не спрятался, я участвовал в расследовании своего собственного отравления. И мы показали и доказали, что именно Путин, используя ФСБ, осуществил это покушение на убийство. Не я один был такой, сейчас это знают и много ещё узнают. И вот это сводит с ума маленького вороватого человечка в его бункере. Именно этот факт — то, что всё вскрылось.
Нет никаких рейтингов, нет огромной поддержки, ничего этого нет. Выяснилось, что для того, чтобы совладать с политическим оппонентом, у которого нет ни телевидения, ни политической партии, нужно просто пытаться убить его химоружием. Конечно, он просто сходит с ума. Все убедились, что он просто чиновничек, которого случайным образом поставили на этот президентский пост, который никогда не участвовал ни в дебатах, ни в выборах. И это его единственный метод борьбы — пытаться убить людей. Сколько бы он ни изображал из себя великого геополитика, великого мирового лидера, его обида главная в отношении меня заключается в том, что в историю он войдёт именно как отравитель. Знаете, был Александр Освободитель или Ярослав Мудрый. И будет у нас Владимир Отравитель трусов.
Я стою здесь, меня охраняет полиция, вон Росгвардия появилась, половина Москвы оцеплена. Именно потому, что маленький человечек в бункере сходит с ума. От того, что мы доказали и показали, что он не геополитикой занимается, а проводит совещание, на котором решает, как воровать у политиков трусы, мазать их химоружием и пытаться их убить. Главное в этом процессе даже не то, чем он закончится для меня — посадят меня или нет. Посадить меня не сложно по этому или другому делу. Главное, для чего это происходит, — чтобы запугать огромное количество людей. Это же так работает: одного сажаем, чтобы испугать миллионы. У нас 20 миллионов человек за чертой бедности, у нас десятки миллионов живут, не имея ни малейших перспектив, десятки миллионов людей относятся к тем, про которых каждый день говорим — «в Москве то жизнь ещё более-менее, а отъедьте за сто километров, там вообще полный швах». И вот у нас вся страна живет в полном швахе, не имея ни малейших перспектив, получая 20 тысяч рублей. И они молчат, и их пытаются заткнуть именно такими показательными процессами. Посадить вот этого, чтобы запугать миллионы. Кто-то вышел на улицы —посадить ещё пять человек, чтобы испугать 15 миллионов.