Ледоруб негромко вещал на общем канале. Отдавал распоряжения, без которых сержанты вполне могли обойтись. Еще раз напоминал о высочайшей ценности искомого объекта. Не удержавшись, Доминик снова взглянул в лицо на фотографии.
Фас, анфас на фоне ростовой линейки. Худой белый мужчина, на вид лет сорок – сорок пять, но точнее не определить. Длинные светлые волосы, серые глаза, острый подбородок. Фото сделано в цюрихском отделении СБА, а сопроводительные титры гласили, что задержанный по имени Алпай ибн Хугель имеет два привода: за пособничество в изготовлении нелегальных препаратов и сопротивление представителю власти.
Цепь безов распалась на три пары.
Обогнули площадь, внося в трехмерную архитектурную программу чипов изменения, о которых «головастики» не могли знать. Новая лестница вдоль стены, достигающая аж девятого этажа. Три новых подвесных моста, один из которых имеет раздвижной пролет. Полусобранный из листов пластика гараж на несколько машиномест. Муравейник жил, развивался, строил сам себя…
Посреди площадей и на широких проспектах, не прикрытых тентами, темнели свежие лужи. Пахло прогорклым жиром, паленой резиной и прорванной канализацией. Фазиль, чья рука все еще лежала на плече напарника, пристукнул по бронепластику, направляя Доминика в ближайший поворот.
Заглянули, повели стволами «сарбаканов».
Пусто.
На картах высветились «зоны ответственности» трех отрядов, которые предстояло прочесать. Тихо, по возможности без боя. Предполагаемое месторасположение ибн Хугеля вспыхнуло желтым маячком – центральная зона «Приюта», вероятность нахождения на верхних ярусах 13 %, средних – 46 %. Подвальные помещения – весомые 41 %.
Сквозь тонкие стенки жилых блоков ровным оранжево-красным спектром мерцали силуэты спящих. Доминик отметил их численность, повторно поразившись, как вообще можно жить в настолько грязной и людной коммуне. Словно вши, гнездящиеся в волосах. Словно крысы. Словно улей, полный немытых, ни на что не годных трутней…
Темнокожему безу было жалко этих людей. За их беспомощность, бесполезность, неудачливость и обреченность, с которой они доживали отведенный век, пытались воспитывать детей и добывать пропитание.
– Фазиль?
– Да, бро?
– А чего этот мужик вообще учудил? Ну, Алпай. Ты его приводы видел?
Двое безов медленно брели по левому флангу «зоны ответственности», поглядывая по сторонам, прикрывая остальных и не забывая развешивать передатчики с посланием о начале операции СБА.
– Да бес его знает… – Джабир резко развернулся, одарив проклятием мелькнувшую в прицеле кошку. – Если нас послали, значит, правдивы сплетни. Не станет Ледоруб три тактических звена в логово Рольфа посылать за мелкой сошкой. Просекаешь, бро?
– Тем более знать хочется… – Доминик говорил через «балалайку», трансформирующую тихие голосовые вибрации в членораздельную речь. – Может, он в «Мидгард» подался взрывчатку собирать? Найдем мы его, а у него в комнате шесть тонн напалстера…
– И кто там меня в мнительности обвинял? – Фазиль усмехнулся. – Кое-что слышал, врать не буду. Но за достоверность тоже не поручусь.
Пара продолжала движение, протоколируя численность обнаруженных тепловизорами объектов и стараясь не хрустеть мелким мусором под ногами. Куру дал сигнал остановиться. Замерли, спрятавшись в тени, окончательно растворившей черные силуэты в ночной мгле.
Дуэт Ханзена наткнулся на местных. Двоих бодрствующих. Не бандитов, к счастью, на обычное отребье. Несчастную парочку тут же скрутили, уронив в лужи, сцепили руки, залепили рты.
Группа двинулась дальше. Доминик отметил, что начинает светать.
– Что ты знаешь про синдин? – возобновляя прерванный разговор, поинтересовался Джабир на личном канале их боевой единицы.
– Спросил тоже! – фыркнул француз.
И тут же задумался.
Про наркотик, которым пользовались ломщики, было известно очень много. Книгу написать можно. И в то же время – ничего. Слухи, сплетни, донесения агентов СБА, сухие отчеты врачей, сетевые мифы.
Синдин – это некая отрава, раскрепощающая сознание машинистов до немыслимых пределов. Помогающая «головастикам» творить в виртуальности, достигать нирваны, сливаться с железками в экстазе. Вызывающая привыкание. Вызывающая смертельную болезнь у определенного процента наркозависимых. Болезнь злую, неторопливую, но неизлечимую, несмотря на невероятное развитие медицины.
Состав отравы оставался неизвестен – человек, синтезировавший препарат, давно канул в Лету. Без его секретной рецептуры тритоны лезли на стены, перебиваясь рисковой варкой «динамита».
Свои измышления Траоре негромко озвучил товарищу. Тот согласно хмыкнул.
– Что-то вроде того, бро. Еще я слышал, что он провоцирует бессонницу и от частого приема болт не стоит, но это уже частности…
Двойка обогнула тентовую палатку, где днем жарили шашлыки из крыс. Куру и его напарник на другой стороне улицы скрутили одетую в лохмотья тетку, выбравшуюся из покосившегося шалаша с утра пораньше на сбор мусора. В остальном «Приют» оставался вымершим, будто детский летний лагерь после команды «отбой». Траоре задумался, что после крушения благ цивилизации немалая часть человечества вернулась к ритму жизни, характерному для пещерных людей…
– Так вот, бро, – продолжил Фазиль, когда связанную женщину аккуратно спрятали под ребристый лист шифера. – Говорят, наш парень научился лечить смертельно больных торчков, просекаешь?
– Да ладно?!
Доминик даже остановился, вложив в короткую фразу все испытываемое им недоверие. Джабир, однако, совсем не собирался критиковать напарника за эту заминку. Привалился к стене, сканируя третий и четвертый этажи жилого блока напротив.
– Ага. – Он пожал плечами, но бронежилет не позволил движению стать естественным. – Говорят, его пасли по всем ночлежкам анклава. И сегодня вечером, точно перед ливнем, засекли в «Приюте». Потому и спешка…
– Святые Пантеоны… – Траоре закусил губу, радуясь, что забрало шлема скрывает его растерянность. – Так ведь если это правда, нужно было посылать сюда целый батальон.
– Наверное, ты прав, бро. – Фазиль вернул портативный сканер на пояс. – Но директор Мэнсон никогда не любил шумиху. В общем, как было сказано ранее – войдем, обнаружим, схватим и вытащим…
– Внимание! – распорядился сержант. – Распределяемся по уровням. Моя пара идет под землей. Ханзен – средние этажи. Траоре, двигайте наверх.
Двойки тут же рассредоточились.
Доминик и Фазиль, по-прежнему держась литым двухголовым существом, свернули на лестницу, по внешней стене блока поднимаясь к переходным мосткам над улицей. Миновали помещение, в котором когда-то располагался спортивный зал. Прошли сквозь пустую анфиладу, в прошлом состоящую из молельных разных конфессий.
Навстречу попался мужчина.
Вывернул из пролома, проделанного в стене и выводящего на балкон, оказавшись с безами нос к носу. «Увалень», о чем красноречиво сообщала кожаная сбруя с двумя «дыроделами» и широким ножом.
Доминик тут же рванулся вперед, не позволяя бандиту опомниться. Ударил ребром ладони в кадык, скользнул противнику за спину, зажал ладонью рот и пальцами вцепился в горло. Джабир четко, как на тренировке, ухватил «увальня» за руки спереди, не позволяя сбросить захват напарника, дотянуться до ножа или рации.
Страж «Приюта» бился, мыча и задыхаясь, почти минуту. Затем обмяк, потяжелел. Сорвав с пояса прорезиненную затяжку, Доминик перехватил кисти «увальня» у него за спиной. Фазиль шлепнул на губы бандита липкую накладку, мгновенно присохшую к усам. Бесшумно уложив тело на решетки балкона, напарники сунулись в дверь. И тут же столкнулись с приятелем оглушенного…
Удар самодельного, брутального мачете пришелся Фазилю в шлем. Скользнул по обтекаемому сферокону, лязгнул по левому наплечнику. А затем бандит отпрыгнул и дико закричал, продолжая выписывать клинком замысловатые восьмерки.
Крик прокатился по коридорам блока.
Проник в комнаты, выплеснулся наружу, отразился от бетонных стен.
Ругаясь, Джабир бросился в атаку, сокращая дистанцию и метя прикладом в голову. Промахнулся, получил еще один удар в прикрытое пластиной бедро. Доминик, через чип активировав подствольник, тут же всадил в грудь «увальня» заряд шокера.
Крупный, похожий на пулю XIX века эллипс по сути был крохотной батарейкой Ллейтона. Только вот привычные аккумуляторы, соприкасаясь с препятствием, хранимую энергию не выплескивали. Сотня киловольт, перетекшие в вооруженного мачете бандита, разом оборвали и вопль, и блеск оружия. Выронив корявый, выточенный из листового титана клинок, мужик рухнул навзничь.
– Слабохарактерный ты, бро! – Фазиль подскочил к обездвиженному противнику, вминая носок армейского сабатона в хрустнувшие ребра. – Надо было пулей, этих не жалко…
А затем Доминик заметил, что тревогу умудрились поднять не только они…
На карте вспыхнуло сразу в двух местах – третье отделение тоже вступило в боевой контакт. Замигали маркеры, в ушах зарокотал акцент Ледоруба. Стало слышно, как на юго-востоке комплекса заработали винтовки.
Улей всколыхнулся, словно ждал повода, только притворяясь спящим.
Загудел, застонал, вышвырнул из комнат перепуганных людишек. Самые умные вжимались в продавленные матрасы, прикрывая головы. Поглупее рвались наружу, сталкиваясь в проходах и расшибая лбы. «Увальни» Рольфа врубили гнусавую сирену, в которой уже не было нужды – на экране тепловизора Доминик видел десятки вооруженных, бегущих к заранее определенным при налете постам…
Стадия скрытного проникновения завершилась, и со всех сторон тут же загрохотало – не успевшие разобраться в происходящем, разъяренные наглостью безов, взбудораженные вторжением «увальни» принялись стрелять, не обращая внимания на предупреждения «радионянь».
– Началось, просекаешь? – хохотнул Фазиль, ловя в прицел то одного, то другого местного, выбегавшего из квартир. – А ну, доходяги, на пол! Быстро на пол, выродки, а то перестреляю! Куда?! Лежать, я сказал…