— Теперь нет. Но раньше-то занимал… — Серена чувствовала, что ее щеки заливает румянец. Ей было неловко в его компании, так как она знала, что он не мог простить ей того, что она натворила в юности. Она была бы рада с ним объясниться, но понимала, что слишком поздно искать примирения по прошествии стольких лет. Возможно, у него кто-то есть. — Послушай, — обратилась Серена к нему, сменив тон на более ласковый. — Мне правда пора идти. Я просто проезжала мимо переулка и… и вдруг мне захотелось увидеть то место, откуда… упал отец…
Улыбка на его лице погасла.
— А не лучше ли попытаться забыть то, что случилось с Максом?
— Забыть, что он погиб? — сердито уточнила она. — А ты тоже забыл о своих родителях через две недели после их гибели?
— Ну, ты и стерва! — смущенно проворчал он. — Другого от тебя и не следовало ожидать…
— Сам напросился.
— Ладно. Раз не хочешь воспользоваться моим гостеприимством, я пошел.
Его холодный непрощающий взгляд леденил душу.
— Я же сказала, что не могу остаться. Да и потом, этот дом мне все равно никогда не нравился. Жуткий он какой-то.
— А мы ведь иногда встречались тут неподалеку. Помнишь?
— В том числе и в последний раз…
— Зря ты тогда так повела себя, — упрекнул он. — Ни словом не намекнула, что собираешься вечером удрать из дома.
— Ты попытался бы меня удержать, — бесстрастно ответила она. — А положение у меня было безвыходное. Мари переселялась к нам. Отец выставил мне ультиматум, требуя, чтобы я была с ней приветлива.
— В тете Мари нет ничего зловредного.
— Теперь я и сама это понимаю! — усмехнулась Серена. — А в восемнадцать лет у меня было другое представление. Выхода я не видела, потому и ушла. От меня были одни неприятности.
— Это уж точно. — Холт наконец улыбнулся и дружелюбно добавил: — Хотя, надо признать, я очень обрадовался твоему возвращению, когда встретил тебя в тот вечер в Кейндейле, две недели назад.
От его слов на сердце потеплело, что ее крайне раздосадовало: она меньше всего желала терять из-за него душевный покой. Серена глубоко вздохнула и перехватила взгляд Холта. В глазах обоих на мгновение отразилась былая зачарованность друг другом.
— Может, как-нибудь еще увидимся. — Издалека донесся бой церковных часов. Девушка, насчитав двенадцать ударов, воскликнула: — Черт! Опоздала.
— Пока, Серена. — Холт поднял руку в знак прощания. — Будь осторожна!..
Он резко развернулся на каблуках и зашагал между деревьев к «скверному дому». Она смотрела ему вслед, отказываясь верить в то, что он действительно избрал своим жилищем это ужасный дом.
Бегом вернувшись к своей машине, Серена рывком распахнула дверцу и села за руль. Окна мгновенно запотели от начавшего таять на ее одежде и волосах снега. По шее потекли холодные ручейки.
— Райан! — твердо напомнила себе девушка, заводя мотор. — Пока я должна думать только о Райане. — Сжав в суровой решимости губы, она выехала на середину дороги и помчалась в Райвлин.
— Я поднималась на скалы, — объяснила Серена, когда Райан поинтересовался, почему она задержалась. — Хотела видеть то место, откуда сорвался отец.
— Ну, ты и садистка!
Райан, взглянув на нее через стол (они обедали в столовой гостиницы), отпил из бокала глоток красного вина.
— Нет, ты не то подумал, — возразила она. — Мне просто интересно знать, что произошло в тот день. И я горько сожалею, что не успела помириться с отцом.
— Понятно, — уже менее шутливым тоном протянул он. — Но нельзя же теперь всю жизнь корить себя за это.
— Нет, конечно, — согласилась она и, отодвинув тарелку, взяла со стола бокал с апельсиновым соком. — Но я могу, раз уж выдалась такая возможность, хотя бы попытаться загладить свою вину перед Мари.
— Ты действительно хочешь остаться в Англии? В Кейндейле? Мне казалось, ты ненавидишь свою долину.
— Я… ненавидела… — неуверенно проговорила она и тут же поправилась: — И сейчас ненавижу!..
— Однако уверенности в ее голосе не было.
— Значит, что-то изменилось, — тихо заметил Райан. — Ты изменилась, Сера. — Он положил на стол руки, пытаясь поймать ее взгляд. — Что случилось?
— Ничего! — Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. — Ничего не случилось, ничего не изменилось.
— Тебя что-то гложет. Что?
— Ничего, — как можно беззаботнее повторила она и, широко улыбнувшись ему, залпом осушила бокал с апельсиновым соком. — Ладно. Больше у меня нет времени болтать с тобой. Я обещала Мари вернуться к часу на завод.
— Лучше бы оставила долину Мари, — проворчал он. — Знаешь ведь, что у тебя все равно ни черта не выйдет. Ты даже ехать сюда не хотела. Так почему сразу не признать поражение и…
— Я остаюсь, Райан. — Серена прямо смотрела ему в лицо. — Никто больше не посмеет обвинить меня в том, что я опять струсила и убежала.
Райан помрачнел.
— Две недели назад у тебя в голове сидела только одна мысль: как бы уничтожить это место. Что же заставило тебя изменить свое отношение?
— Я должна вернуть долг, — ответила Серена, поднимаясь из-за стола. — И к тому же мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы относительно гибели моего отца.
— Господи, это же был несчастный случай, — рассердился Райан. — Мари объяснила, как все случилось. Он поднялся на скалы в такой же холодный день, как сегодня. Земля была скользкая. Он поскользнулся и сорвался вниз.
— Отец был не дурак, — возразила Серена. — Он не стал бы, рискуя жизнью, гулять по краю обрыва. — Она раздраженно вскинула руки. — Ну почему, почему все пытаются уверить меня, что это был несчастный случай?
— Все? — сдвинул брови Райан.
— Мари и… и…
— И кто еще, Сера?
Серена с глубоким вздохом вновь тяжело опустилась в кресло и несколько секунд сидела молча.
— Ты его не знаешь, — наконец ответила она. — Я никогда о нем не упоминала. Его зовут Холт Блэквуд. Думаю, пришло время рассказать тебе о нем.
— Ты все еще любишь его? — спросил Райан, когда она закончила свой рассказ.
— Не думаю, чтобы в восемнадцать лет я могла любить, — сказала она. — В восемнадцать у меня в голове была сплошная путаница. Просто мимолетное увлечение приняла за любовь.
— Я не о том спрашиваю…
Райан, откинувшись на спинку, сидел в кресле с подавленным видом.
— Я не люблю Холта, — твердо заявила Серена.
— Что он собой представляет?
— Я же сказала, он открыл свое дело. Занимается грузовыми перевозками. И живет в том ужасном доме на скалах.
— Я имел в виду внешне.
— Неотесанный мужлан, — отрывисто бросила она.
— Мужлан?
— Возможно, я грубо выразилась, — смягчилась девушка, — но он теперь совсем другой. Раньше он был гораздо симпатичнее и приятнее. Хорошо одевался, мог похвастать приличными манерами. Знакомил меня с жизнью морского побережья — рассказывал о птицах, о ракушках, которые приносил прибой. Его интересовали разные окаменелости, которые мы находили на скалах, компьютеры и вообще все. А теперь он законченный циник, носит безобразные джинсы и рубашки, да еще и волосы отрастил…
— Из твоих слов, любовь моя, следует, что за время твоего отсутствия он из юноши превратился в мужчину.
Серена, хмурясь, размышляла над его заключением.
— Возможно, — согласилась она наконец. — Но, пожалуй, прежний Холт мне нравился больше.
— Когда ты меня познакомишь с ним?
— Ты хочешь с ним познакомиться? Зачем тебе это?
— Да так, — пожал плечами Райан. — Судя по всему, одно время он много значил для тебя.
— Мы были просто друзьями.
— Не спорю.
— О, черт! — Она вскочила с кресла и, глядя на него сверху вниз, ласково пожурила: — Ты прямо как мой отец.
— Нужно же, чтоб кто-нибудь тебя опекал.
Серена коротко рассмеялась.
— Мне никто не нужен, Райан. Так что не забивай себе голову всякими глупыми мыслями о том, будто Холт вновь вошел в мою жизнь.
Райан демонстративно взглянул на часы, висевшие на стене у двери.
— Ты точно опоздаешь на свой завод, Сера.
— Черт! Почти два. Почему ты не напомнил мне? Я, наверно, уже больше часа проболтала.
— Так и есть, — подтвердил он. — Странно, да? Столько времени взахлеб рассказывать о мужчине, до которого тебе нет никакого дела!
Глава 8
Маленький домик, восседавший на склоне холма в самом сердце Кейндейла, готовился вскоре принять обитателей.
Райан всю неделю красил и отделывал комнаты, и к выходным уже можно было настилать в доме джутовые ковры.
— Помоги, пожалуйста, повесить занавески на кухне, — крикнула Серена, подойдя к лестнице.
Райан, высунув голову из ванной, прокричал в ответ:
— А шкафчик для ванной пусть на полу, что ли, стоит?
— Повесишь, когда с занавесками разберемся.
— Мне казалось, мы договорились, что каждый будет выполнять свою работу и не мешать другому, — сердито сказал Райан, появляясь на лестнице.
— Но я не могу дотянуться до карниза, а единственная стремянка у тебя, — отозвалась Серена.
Райан наконец спустился вниз и с лязгом поставил на кухне стремянку.
— Ну? — Он стоял посреди комнаты в воинственной позе, сложив на груди руки. — Вот твоя стремянка. Чего же ты ждешь?
Девушка схватила лестницу, подтащила ее к окну и залезла наверх.
— Подай мне занавеску, — скомандовала она, упираясь коленкой в верхнюю ступеньку.
— Проклятье! — Райан подошел к стопке занавесей, аккуратно сложенных на полу, и спросил:
— Какую?
— Верхнюю.
Он подал ей занавеску.
— Будь в тебе хоть капля благородства, ты не стал бы бездеятельно наблюдать, как я мучаюсь. Сам бы за меня все повесил, — упрекнула девушка.
— По-моему, мы собирались после обеда сходить в магазин за кастрюлями и горшками. И электрический чайник желательно приобрести. Ведь пока мы даже чаю не можем согреть.
— Мы прекрасно обходимся баночными шипучками, — отозвалась Серена. — А в магазин мы пойдем, но только после того, как я повешу эти занавески, а ты — шкафчик в ванной.