Первая книга «Призрак любви» (Москва, 2003) открывает новый синтетический жанр – роман-научное исследование, написанное в стиле «сказки для взрослых». Здесь всё необычно, загадочно и романтично-трагично.
Однако помимо хорошего художественного текста, волнующего рассказа о любви, которая сильнее смерти, это ещё и серьёзное научное исследование в художественной форме. Подробная «клиническая» картина страстной любви как изменённого стостояния психики воспроизведена буквально с медицинской точностью. Но здесь же поставлена и другая проблема, не менее сложная и интересная – сакральная тайна смерти, жизнь после смерти, возможность перехода (через специальные проходы – «кротовые норы») в иное пространство – «по ту сторону жизни». А это уже область фундаментальных наук.
Вторая книга под названием «На арфах ангелы играли » – триптих (содержит три романа: «На арфах ангелы играли», «Сердце крысы», «Круговерть». Каждый из названных романов также состоит из трёх частей. «Круговерть» включает отдельные «саги», названные именами главных героинь повествования, – Мария, Алеся и Василиса (бабушка, внучка и прабабка). Это книга о времени – в прямом и переносном смысле. Структура времени как категории теоретической физики, его цикличность, замкнутость, триединство (прошлое-настоящее-будущее), а также проблемы генетической памяти и возможность её изучения «в живую» – эти сугубо научные аспекты доминируют в ткани художественного текста. В романе «Сердце крысы», который можно смело назвать «медицинским» (дан строгий протокол прогрессивных научных методик и лабораторных опытов, которые и по сей день не утратили своей актуальности, – и это не просто исследования адаптации сердечной мышцы к стрессу, но и морально-этическая сторона этой проблемы) сущестуют два параллельных сюжета – люди и крысы, в «крысиной» параллели есть ещё и «вложенное» повествование – «Рассказы Пасюка». Их тоже три. В этих рассказах дано подробное исследовнаие жизни дикого мира природы – при соучастии человека, вне его, а также частный мир одной дикой особи. Параллели читатель проведёт сам. Это уже область биологии. И, наконец, роман о научной картине в мире звука и цвета, музыки, о жизни природы: животные и люди, их контакты, опять тайна смерти и возвращения, особое видение мира глазами талантливого требёнка, о возможной непротиворечивости религиозного и традиционно научного мировоззрения – «На арфах ангелы играли» также имеет три части, но их триединое сочленение уже более сложно. «Вложенное» повествование есть и здесь – «Сонина тетрадь», а вот третья часть присутствует не столь явно – она как бы проступает сквозь ткань основного повествования, и происходит это проступание с постепенным нарастанием. Финал романа – это и есть непосредственно третья часть в концентрированном выражении – и здесь уже действуют со всей очевидностью не люди, а силы природы, вступившие в творческий союз с самими музами. Эту книгу можно назвать книгой-метафорой, развернутыми метафорами являются и сами романы. Кольцевая структура книги и каждого романа в отдельности создаёт иллюзию полной замкнутости пространства-времени – этот образ замкнутой системы, вечного круга, по которому идёт жизнь, с ужасающей навязчивостью преследует, в той ли иной степени, всех героев триптиха, а для маленькой Алеси из романа «Круговерть» он становится просто навязчивым кошмаром – ей во что бы то ни стало надо выяснить, когда э т о началось и куда о н о движется. Она хочет понять как устроен мир на космологическом и космогоническом уровне.
Т.о. каждый из романов – это, в некотором роде, ещё и исследование различных положений философии экзистенциализма, подвергнутых испытанию реалиями жизни или порождением фантазии герое. Интересно решён образ будущего, ибо дети в романе – это и есть олицетворённый завтрашний день. Девочка Соника из романа «На арфах ангелы играли» – образ искусства будущего, девочка и мальчик из «Круговерти» (Алеся и Сенька) – наука и техника завтрашнего дня, и, наконец, юный пасючонок Малыш из «Сердца крысы» – медицина как этическая наука, философия и политика будущего. Это будущее складывается «здесь» и «сейчас», хотя «здесь» в «Круговерти» и «Сердце крысы» отнесено на несколько десятков лет назад – это позиция автора и взгляд из 80-х, ибо эти романы написаны именно тогда. В каждом романе есть ещё и своя триада времен, этот план повествовния практически не зашифрован, но и каждый роман в отдельности тоже имеет своё конкретное место во временном поле всей книги. Относительность времени налицо. Если прошлое можно обсуждать, а о будущем спорить, то настоящее для современников практически невидимо, т. е. оно видимо частями, как в притче о слоне и слепцах. Но его, это неуловимое настоящее, можно вычислить, имея две твёрдых реперных точки в виде прошлого и будущего.
Итак, помимо всего выше сказанного, каждый из трёх романов, в силу своей метафоричности, олицетворяет одно из времен. Если «Круговерть», в целом, это прошлое (действие начинается во времена раскола и заканчивается в 70-х годах ХХ века, а «На арфах ангелы играли» – настоящее (события, описанные в нём, охватывают конец «бешеного» века и самое начало третьего тысячелетия), то роман «Сердце крысы» по жанру – утопия-антиутопия, то есть роман о светло-мрачном будущем. Однако мрака, в целом, в книге «На арфах ангелы играли» нет. Автор словно подтверждает мистическую гипотезу о том, что мрачное будущее можно отпугнуть, рассеять, осветив его мощным светом истины. «Маска! Я тебя вижу!» – это заклинание несомненно срабатывает в книге, ибо роману о настоящем «На арфах ангелы играли», несмотря на тяжелые события, описанные в нём, предпослано автором основанное исключительно на вере парадоксально-категоричное утверждение: «Пока живёт музыка – будет жить и сказка. А значит, и все мы будем живы. Ибо Россия – самая сказочная из всех стран…»
Слово «сказка» здесь надо понимать в расширенном толковании – то, что сказывется. Иными словами – пока живёт само Слово, жизнь будет продолжаться. И уж конечно, будет жить и сама Родина Слова. На форзаце книги (оформление, кстати, авторское, и оно – тоже часть текста) девочка с караваем хлеба на руках, у неё добрые и чуть грустные глаза, в маленькое оконце пробивается лучик света… Хлеб – древний символ жизни и достатка.
В 2007 году вышел одной книгой роман (в пяти частях) «Машина тоже человек?», который интернет-энциклопедия назвала «продолжением магистрали Билла Гейтса» в области взаимодействия человека и компьютера. Это третья книга в радужной серии.
«Машина…» рассказывает о системе – человек как система, общество как система, государство как система. Основная идея романа заключается в том, что система не индифферентна к своим создателям, т. е. политтехнологам, придумывающим различные прожекты, реализация которых приводит в живой жизни к плачевным, зачастую, последствиям. Прокрустово ложе теории слишком жёстко позиционирует поведение общества. И если идея теоретичекого социализма опиралась на высокие моральные принципы – социальной справедливости, то идея «реального социализма», КАК ОНА СЕЙЧАС ПОНЯТА, апеллирует к «низовой» культуре, пробуждая в человеке все низменные инстинкты – зависть, жадность, подлость…
Роман «Поединок со смертью» (Москва, 2007) – это семь новелл, нанизанных на классическую нить сюжета – возвращение к себе, в широком смысле – дорога домой. В романе дано подробное проникновение в жизнь растительного и животного мира, в жизнь человека на «тонком психическом уровне». Биологический, медицинсткий, этический и психо-физиологический аспекты тесно переплетены с проблемой философской – непротиворечивости веры и науки.
От автора: какой нынче век на дворе?
Ну, не век, конечно, а статус века. Иными словами, что происходит с конструкцией под названием «общество» – здесь и сейчас. Рассмотрим один, но весьма важный показатель: «социальный лифт», т. е. возможность для талантливых, умных, деятельных людей продвигаться наверх по общественной лестнице, ибо это единственный способ обеспечить обществу в целом динамику и стабильность одновременно. В Дореволюционной России этот лифт действовал более-менее прилично, талантливые, деятельные люди, худо-бедно, продвигались наверх, в свет. Часто – личной волей самодержца или какого-то значительного лица. В СССР такой лифт автоматически действовал уже во всех слоях общества, кроме «социально опасных». Развитие шло стабильно вплоть до конца 60-х 20 в, затем лифт «поломался», наступил застой, стагнация и крах СССР. Ибо в застойном общественном болоте хорошо развивается лишь инфекция. А что же сейчас? Такой конструкции, как «социальный лифт», нет и в помине. Нам сверху авторитарно сообщают: какой у нас будет завтра президент, какая партия будет правящей, кто наши кумиры, а кто – козлы отпущения, какие завтра будут цены, и сколько мы должны жить на этом свете, ну и всё такое. Подобная ситуация классифицируется уже не как застой, а как анабиоз общества, обвально переходящий в гламурную кому. (Гламур – посмертная маска на лице общества.) Выводы делайте сами.
Сейчас готовится к изданию полный текст историко-философского труда о русской «Атлантиде» (это сравнительный лингвоанализ сопоставлении с историко-культурологическим процессом). Здесь приведён дайджест этой работы. Книга написана в легко читаемой, увлекательной форме – в жанре «романа с историей», как «Закат Европы» Шпенглера, но не так мрачно.