По всеобщему мнению, все прошло хорошо. Особо важно было то, что боевое знамя, когда его вносили и выносили, пронесли перед строем полка. Я видел, что это солдат тронуло и взволновало. И хотя торжественного прохождения не было (негде было развернуться), но и без него цель была достигнута: я представился полку и намерен вместе со всем личным составом идти вперед.
После построения пошел знакомиться со всеми подразделениями и объектами. Впечатление было самое тяжелое, за исключением полковой школы. Все запущено, ветхое, окна, двери и полы сгнили, санузлы в ужаснейшем состоянии. В общем, верно сказал Пащенко: «Тяжелейшая ноша!» Но раскисать не в моих правилах. Надо искать пути, как выкарабкаться из этой ямы.
Обедал вместе с личным составом полка. Еда понравилась. Но в столовой – как в гробу. Стены и потолок не просто грязные и темные, а черные. После обеда подписал приказ по полку о повышении боевой готовности полка в связи с переходом на новую технику и уехал на стрельбище. Это – в 12 километрах от Мурманска, южнее города. Недалеко от поселка Нагорновский. На самом стрельбище, кроме двух скромных небольших деревянных вышек (одна – на стрелковом стрельбище, а вторая – на директрисе для стрельбы САУ – самоходно-артиллерийских установок) и огромного ветхого сарая, где складывались мишени, ничего не было.
Значительно лучшее впечатление произвел запасный район сосредоточения. Для всего личного состава отрыты траншеи. На каждый взвод – большой блиндаж с местом для установки печки. Подготовлены места (блиндажи) для ротных и батальонных командиров. Хорошо оборудованы блиндажи для штаба полка. Имеется проводная связь (на столбах) как к самому району, так и внутри его. Оборудован тыл полка и батальонные хозяйственные пункты. Настроение после знакомства с районом сосредоточения поднялось. В этом основном районе сосредоточения были только окопы и траншеи. Но в то время и не разрешалось – в целях сохранения расположения основных районов в тайне – оборудовать там капитальные сооружения типа блиндажей.
Возвращался в полк в приподнятом настроении. Ощущение начавшегося подъема еще больше укрепилось, когда на офицерском совещании все командиры батальонов и отдельных рот доложили: тренировки с выводом личного состава в пункты сбора и подачей туда автомобилей проведены, все нормально. Я поблагодарил офицеров за проделанную работу и предупредил, что вместе со штабом проведу общий подъем полка или отдельных подразделений. И к этому быть надо готовыми буквально сегодня с вечера и ночью. Офицеров отправил по подразделениям, а я с заместителями командира полка здесь же, в офицерском классе штаба полка, продолжил разговор. Для начала поинтересовался: – Товарищи, какие у вас впечатления после тренировки? Дубин: – Конечно, можно было бы провести более эффективно, если бы командирам подразделений дали возможность лучше подготовиться. Это – во-первых. Во-вторых, желательно такие занятия проводить в день только с одним батальоном или только со спецподразделениями полка. Тогда и штабу легче контролировать. В-третьих, в связи с тем, что у нас пока один выход из парка, то при выезде машин произошло форменное столпотворение. На наведение порядка тоже потребовалось время. Но в целом определенная польза, несомненно, есть. Сбитнев: – Тренировка принесла большую пользу. Ведь первый раз на автомобилях! Уже сам дух у людей другой. Еще бы! Они – на технике. А все те недостатки, что проявились, вполне естественны. К следующему занятию можно подготовиться лучше. Заместитель командира полка по техчасти Клементьев: – Разделяя высказанное мнение, я одновременно вношу предложение – уже сегодня, буквально сейчас, сделать два дополнительных выхода из парка. Операция проста – надо лишь снять в этих местах забор. Один выход – для 1-го и 2-го стрелковых батальонов, техника которых ближе к тыловому забору парка, и там же их пункты сбора; второй – для батареи САУ: она выходит из парка и сразу останавливается. Это ее пункт сбора. Остальные, то есть 3-й стрелковый батальон и специальные подразделения, выходят по старой схеме через центральный выход. Все поддержали это предложение. Я вызвал инженера полка и поручил ему силами саперной роты «смастерить» эти два дополнительных выхода, проделав проемы в заборе и подступы к ним с обеих сторон, то есть дорогу. Начальник штаба получил задание организовать в парке и на территории военного городка четкое регулирование движения, а заместителю по технической части – провести занятия с водителями автомобилей 1-го и 2-го стрелковых батальонов под общим руководством представителей командования этих батальонов и батареи САУ. И хоть Дубин немного ворчал: «Ну зачем горячку пороть? Сделаем все, не торопясь!» – но план мы выполнили полностью. Пока провели дополнительные тренировки да возились долго с этими двумя новыми выходами, пролетело время. Разошлись поздно, когда ехали домой, предупредил водителя, что, возможно, сегодня ночью его вызову, так что машину надо поставить прямо у дежурного по парку. Ну а если кто-то объявит тревогу, то тут уж жми на все педали.
Мои предположения оправдались. В три часа ночи начальник штаба армии с оперативной группой и начальник штаба дивизии нагрянули в полк и объявили тревогу. Через 15 минут я был уже в полку. Представился начальнику штаба армии. Тот молча поздоровался за руку. Я выслушал дежурного по полку – все ли оповещены. Получил положительный ответ. Рядом и несколько в стороне от входа в штаб был поставлен – по ранее отданному мной приказу – большой стол, за которым сидел заместитель начальника штаба с картой и журналом регистрации докладов. Здесь же был установлен выносной телефонный аппарат и радиостанция командира полка, по которой командиры подразделений должны были докладывать с пунктов сбора о готовности к движению в район сосредоточения. Стол был освещен приглушенным светом лампы от аккумуляторной батареи.
В кромешной темноте, поскольку начальник штаба армии приказал электричество выключить, полк шевелился, как разворошенный муравейник. Лишь отдельные ручные фонарики, в помещениях – керосиновые лампы и в парке – подфарники машин позволяли как-то ориентироваться.
Начальник штаба полка Дубин, бегая по своему кабинету, кричал на коменданта: «Где плашки?» Тот ничего не мог ответить, и они оба суетились, разыскивая эти восковые светильники, чтобы зажечь их и создать рабочую обстановку в кабинетах. Я сказал дежурному по полку, который был рядом со мной:
– Пригласите ко мне начальника штаба полка и вызовите начальника связи.
Подошел Дубин и с огорчением развел руками:
– Не можем найти плашки…
– Да пускай этим занимается комендант, а вы с заместителем начальника штаба садитесь за этот стол и принимайте доклады. Командир 2-го батальона и командир батареи САУ уже доложили, что они в полном составе находятся в пункте сбора и готовы к движению в район сосредоточения.
Действительно, эти доклады по радио только что прозвучали, и генерал это слышал. Дубин успокоился, уселся за стол и стал принимать остальные доклады. Заместитель начальника штаба записывал их в журнал и проставлял время.
Подошел начальник связи. Я обращаюсь к генералу:
– Разрешите уточнить – полку выходить в запасный или в основной район сосредоточения?
В это время подошел полковник Крутских.
– В казармах сейчас проверяют: кто остался и что осталось, – доложил он генералу, – а я был в парке. Не знаю, как только они никого не задавили?
– Вообще, у них все суетятся, мотаются туда-сюда, не представляя четко своей задачи, – вторит ему генерал.
Я, конечно, не вытерпел:
– Все идет по разработанному в полку плану. Еще не прошло и тридцати минут с объявления тревоги, а подавляющее большинство подразделений доложили, что они со всем личным составом и транспортом уже находятся в пунктах сбора. А то, что отдельные суетятся, так это было всегда. Человек, может, что-то забыл или бежит с каким-то докладом. Не это главное. Главное – в принципе – справится полк или не справится с поставленной задачей.
– Нам виднее, что главное, – сухо отрезал генерал. – Мне вот непонятно: через въездные ворота не прошло и половины полка, а вам докладывают, что все уже в пунктах сбора. Здесь, вроде как выручая нас, вмешался Крутских:
– Они в парке сделали проломы в заборе и через эти проломы вывели много подразделений.
– Это не проломы, а два оборудованных вчера дополнительных выхода из парка. Все делается по плану, – поправляю его я и, обращаясь к генералу, говорю: – Прошу все-таки уточнить, в какой район сосредоточения выходить полку. Время идет. Это же учитывается.
– Что вы со своим районом носитесь? – взъерепенился генерал. – Надо будет – поставлю задачу.
– Но я хотел вперед послать оперативную группу и роту связи, чтобы к приходу полка они все организовали, в том числе связь с пунктом постоянной дислокации по телефону. – Откуда там может быть телефонная связь? – Она уже существует. Я вчера все это сам видел.
Генерал и Крутских переглянулись.
– Посылайте телефонный взвод роты связи, и все. Оперативную группу посылать не надо, – распорядился генерал.
Я сказал, чтобы Дубин отдал необходимые распоряжения. Поинтересовался, кто еще не доложил о прибытии на заданное место сбора. Оказалось, доложили все, некоторые даже по нескольку раз, и просили уточнить дальнейшую задачу.
Дубин поставил задачу начальнику связи. Однако в это время генерал разрешил включить в военном городке электроосвещение и приказал дать отбой, технику поставить в парк, личный состав вернуть в казармы, проверить и утром сделать подъем на два часа позже, а далее – все по распорядку дня. К этому моменту подошли все заместители командира полка. Генерал подумал и добавил:
– Я не намерен делать отдельно специальный разбор. Вы сами видели, как много было недостатков. Особенно эта бестолковая беготня. И правильно отметил полковник Крутских, что только чистая случайность не привела к ЧП.
Я молчал, а внутри все кипело: почему же не сделать разбор? Почему не назвать конкретные цифры и факты?