агал еще небольшим кораблем – посыльным катером (сокращенно – ПОК), который имел уже по своему самостоятельному штату семь человек (командир-мичман, боцман-старшина 2-й статьи, радист, два моториста и два матроса) и мог в двух каютах перевозить 19 человек (с местами для лежания) плюс брал в трюм 25 тонн груза. Так что фактически мы постоянно имели возможность сноситься с Мурманском и Североморском, тем более что с октября и по май включительно перевал был закрыт – заваливало снегом. Это тоже должно было благотворно сказываться на жизни полка.
Не прошло и пяти минут, как появился Сергей Иванович Белов. Встреча оказалась теплой, доброй. Он извинился, что не встретил: по его расчету, я должен был подъехать часа через два-три.
С Сергеем Ивановичем Беловым мы устроились в кабинете, и он начал рассказывать о житье-бытье. Почему-то начал с себя: якобы написал рапорт, чтобы его перевели на любую должность в Московскую область, так как родители его в престарелом возрасте, чувствуют себя плохо, и им нужна его сыновья помощь. Руководство решило его просьбу удовлетворить, и он, сдав полк, едет в распоряжение командующего Московского военного округа. Потом перешли к полку. Оказывается, полк действительно насчитывал по штату более трех тысяч человек. Все подразделения были полностью укомплектованы. – Штатная категория командира полка, – продолжал Сергей Иванович, – записана: «Генерал-майор, полковник». – Так тебе надо было получить генерала, а потом уж ехать. – На этом полку и в этой дыре могут и полковника отобрать. Я эту тему не стал поддерживать и дал понять, что готов слушать дальше в отношении полка. Сергей Иванович подробно описал обстановку с офицерами. Всем здесь надоело, и каждый под любым предлогом хотел бы уехать. Всех одолевает скука, поэтому кое-кто попивает, даже сделали змеевики и гонят самогон, хотя на службу приходят исправно. Когда я спросил: «Почему же такая рутина вас засосала, почему нет интересной боевой учебы?» – Сергей Иванович сказал, что сама программа подготовки полка не позволяет оживить боевую подготовку. Уточнять я, конечно, не стал, но ведь известно, командир полка вправе вносить любые дополнения. Конечно, пулеметно-артиллерийский полк проводил свою подготовку в соответствии с оперативным предназначением – оборонять полуострова Рыбачий и Средний, не допустить высадки морских десантов противника на побережье и воздушных – на всей территории. В связи с этим каждый пулеметно-артиллерийский батальон занимал оборону на десантно-опасных направлениях – вдоль берега на широком фронте, имея небольшой резерв. А танковый батальон с полковой школой и артиллерийским дивизионом, составляя полковой резерв, должны были обеспечить уничтожение воздушных десантов или оказать помощь на том направлении и тому батальону, который в этом нуждается. Исходя из всего сказанного, уже ясно, что тактическая и специальная подготовка полка должна, конечно, вестись с накалом. Так, чтобы подразделения не просто вышли на свои позиции, заняли заранее построенные, мощные, из бетона и металла доты, а также добротные, тоже в бетоне или одетые деревом окопы, и все – сиди, жди. Нет. Давая различные вводные и обозначая противника (за счет других своих подразделений), надо совершать маневр – сбивать и уничтожать противника, проводить контратаку на другом направлении, возвращаться на свои позиции, вновь маневрировать в противоположную сторону, где «противнику» удалось захватить плацдарм и т. д. Эта оборона может выглядеть интереснее любого наступления. Но, видно, ничего подобного здесь не проводилось. Вот и кисли офицеры, а вместе с ними и солдаты.
Сергей Иванович жаловался на начальство, мол, оно «ссылает» в полк всех разгильдяев армии. А это, в свою очередь, разлагает остальной личный состав.
– Вот ты встретишься с такой картиной – попадаются солдаты, которые ходят в морской форме, в авиационной, кавалерийской и даже КГБ. И командиры подразделений ничего не могут сделать.
Чем больше я его слушал, тем меньше у меня оставалось сомнений в отношении способностей и возможностей командования полка. Не может быть такого, чтобы все офицеры были забулдыгами и не знали, что делать от скуки. Кроме того, гарнизоны такого характера должны все вместе (офицеры, их семьи, солдаты) позаботиться, в первую очередь, сами о том, чтобы их жизнь била ключом, гейзером, а не затягивалась болотной жижей.
Чувствуя, что основное уже понял, я предложил обсудить порядок приема и сдачи и на том закончить. Сергей Иванович намеревался растянуть это на неделю, в том числе провести командно-штабные учения полка, которые по плану должны состояться через три дня. Кроме того, он любезно хотел проехать со мной по всем батальонам и представить меня личному составу.
– Я думал, что с тобой кто-то приедет от командования или штаба армии и представит, а получилось, что ты сам.
– Да мне не привыкать! Везде в батальонах я представляюсь сам. Предлагаю, как сейчас модно, встречный план: сегодня через час начнем заслушивать всех заместителей и начальников служб полка – они представляют рапорта с описанием состояния дел и их оценкой; завтра к десяти ноль-ноль собираем всех офицеров от командира роты и выше (начальники штабов батальонов останутся на месте), я представлюсь, заслушаем командиров батальонов – они тоже представят рапорта. Затем вы выступите – попрощаетесь. Завтра перед обедом я построю местный гарнизон и представлюсь ему. Если вы желаете что-то ему сказать – тоже будет хорошо. В заключение мы с вами подписываем телеграмму на имя командующего армией о приеме и сдаче полка. Думаю, что завтра после обеда, если это вас устраивает, можно было бы выехать в Мурманск. Или, в крайнем случае, послезавтра утром. Что касается учений, то мы их отложим на недельку, я подготовлюсь и проведу.
– У меня возражений нет. Единственная «поправка» – я хотел бы уехать послезавтра утром, и не на машинах, а на катере.
Мы договорились обо всех деталях, в том числе и о порядке работы сегодня.
Через некоторое время пришел начальник политотдела:
– Валентин Иванович, может, я вам представлю письменную информацию о состоянии полка? – Почему информацию и почему о состоянии полка? Вы же начальник политотдела тире заместитель командира полка по политической части. Вы должны сделать краткий содоклад о политико-моральном состоянии полка, дать оценку и сориентировать меня, что политотдел намерен предпринимать в перспективе. Послушаем вместе с Сергеем Ивановичем. Возможно, у нас будут вопросы – втроем и разберем. Затем оставите мне письменный доклад. Начальник политотдела согласился, хотя без энтузиазма, но попросил присутствовать при докладе всех остальных. Я, естественно, его поддержал и дал команду, чтобы присутствовали при докладах также первый заместитель командира и начальник штаба полка. Все прошло организованно. Доклады мной оценивались (без оглашения) по-разному. Такими же были и первые впечатления о докладчиках. Для себя сделал вывод, что наиболее сильными оказались начальник инженерной службы, начальник разведки и начальник тыла полка, которые давали конкретные обстоятельные ответы на все вопросы и, что особо понравилось, видели перспективу, вносили предложения. Домой вернулся поздновато, но никто спать не ложился – ждали меня на ужин. На столе гора жареной рыбы. Спрашиваю – откуда? Оказывается, принес командир хозвзвода. В полку есть команда, которая постоянно занимается промысловым ловом рыбы, и весь гарнизон «Озерко» каждый день в летнее время обеспечен треской без ограничений. Мы торжественно поужинали. Попили чай с ягодами (соседка принесла) и начали делиться впечатлениями. У ребят уже объявилось много дружков. Старший сын, Валерий, конечно, уже провел разведку, где школа, познакомился с некоторыми учениками, окончившими, как и он, первый класс. А младший, которому шел третий год, приобрел себе приятеля – соседа, такого же, как он. Естественно, жена тоже не дремала и обзавелась не только приятельницами, но многими ценными знаниями, особенно в вопросе, как хорошо подготовиться к зиме. Судя по общему настроению, никто не грустил. Единственно, что тревожило жену, так это тонкие стены дома. – Ты открой окно и посмотри, какая тонкая стена. В этом доме зимой в Сочи и в Сухуми замерзнешь. Действительно, стены были в ладонь толщиной. Очевидно, устроители этого поселка рассчитывали в перспективе обложить щитовые дома кирпичом, но все так и заглохло. Что-то надо было предпринимать уже сейчас, до зимы. Мне и моей семье зима особо не угрожала, потому что я перееду в дом, где жил Белов. А он был каменный, как и все казармы, столовая, клуб, три или четыре жилых дома, школа и баня. А вот сборно-щитовые дома надо было утеплять.
На следующий день, проведя все намеченные мероприятия, мы в обед подписали телеграмму, письменный доклад о приеме и сдаче полка и послали его фельдъегерской почтой.
– Думаю, что сейчас надо позвонить командующему и доложить ему о сдаче-приемке полка, тем более что ты завтра утром намерен отправиться катером в Мурманск, – предложил я Белову.
Сергей Иванович согласился. Звоню по ЗАС (закрытая связь Министерства обороны). Соединили немедленно. Доложил генерал-лейтенанту Лосику о том, что полк принят и письменные донесения с актом направлены в штаб армии. Командующий армией задал множество вопросов из различных областей жизни, быта и деятельности полка. Судя по реакции на ответы, был удовлетворен. Затем он взялся за Сергея Ивановича. Причем говорил только командующий, а Белов отвечал: «Так точно!» или «Никак нет!» Когда этот своеобразный интересный доклад Сергея Ивановича закончился, командующий опять переключился на меня:
– Вы, товарищ Варенников, постарайтесь максимально укрепить полк. Вы уже опытный командир, а полк стоит на очень важном направлении. Поэтому он напрямую и подчиняется армии. Надо, чтобы это хорошо усвоили все офицеры.
В этом духе он продолжал еще минут десять. Я все это время помалкивал, наверное, поэтому в трубке посыпались тревожные возгласы:
– Алло, алло! Вы меня слышите?