А Южный Йемен долгое время прозябал на правах колонии. Но когда после Второй мировой войны на планете поднялась волна антиколониальной борьбы за национальную независимость и Северный Йемен добился свободы – все это подтолкнуло патриотические силы Юга к борьбе за независимость. В конце 1960-х годов Южный Йемен становится самостоятельным государством, в 1970 году провозглашается Народная Демократическая Республика Йемен (НДРЙ), которая берет курс на построение социализма.
Так на земле Йемен образовались два государства с разной ориентацией, разной идеологией. Естественно, возникли и новые проблемы. В первую очередь они были связаны с главным вопросом – устранением все усиливающегося антагонизма и созданием условий объединения этих двух, по существу братских, народов, но теперь уже с разным курсом развития.
Глава (с 1978 года) Северного Йемена Салех, фактически узурпировав всю власть, проводил гибкую внешнюю политику – так сказать, политику равной удаленности от двух мировых систем – капиталистической и социалистической. При этом он преследовал цель как можно больше выкачать с одного и с другого полюса. И это ему удалось. Советский Союз втянулся в оказание Северному Йемену помощи, в том числе вооружением и боевой техникой. А когда появился независимый Южный Йемен, то мы и ему стали оказывать такую же (и даже большую) помощь.
Но наши предложения и пожелания о содействии процессу объединения двух Йеменов в одно государство оставались только пожеланиями, ибо практические шаги совершенно не учитывали реальной силы существовавших в народе непреодолимых в то время родоплеменных и феодальных пережитков, а также мощного влияния исламского духовенства. В общем, наши попытки что-то сделать в области сближения и объединения двух Йеменов выглядели крайне неуклюже. И особо нелепой была поддержка ретивых государственных деятелей Южного Йемена в их действиях по искоренению «пережитков прошлого» или проведению мер по борьбе с религией, и это в стране, сто процентов населения которой были в лучшем случае просто верующими (а вообще-то в своем большинстве это фундаменталисты). Нужно ли было организовывать борьбу с религией? Наоборот, религию, как интимную духовную область жизни человека (а для верующего она самая важная и дорогая), надо было использовать на благо всех людей, в том числе и в решении проблемы объединения.
Эти обстоятельства, а также вооружение обоих Йеменов способствовали не их сближению, а противостоянию и конфронтации. Нельзя сбрасывать со счетов и кипучую деятельность ЦРУ в Северном Йемене, поскольку США считали своей главной задачей подтолкнуть Север к войне с Югом, как это было и в Корее, и во Вьетнаме. Зачем? А затем, чтобы в ходе и в итоге этого столкновения поставить Север в полную свою зависимость. Таким образом, в 1972 и в 1979 годах произошли две тяжелые вспышки гражданской войны, которые унесли тысячи жизней, вызвали большие материальные затраты и в очередной раз отбросили обе страны в своем развитии на десятки лет назад, хотя и без того они пребывали в тяжелом состоянии и на низком уровне. Колоссальный ущерб обоим государствам наносила и внутри-клановая борьба в ЙАР и НДРЙ. Например, когда в 1978 году в Южном Йемене к власти пришли: главой государства – Исмаил, министром обороны – Антар, премьер-министром – Хасани, уже тогда крайне накалились внутри-клановые отношения. Стремясь отвлечь внимание общественности и переключить его на якобы крупные стратегические задачи, эти руководители, согласовав свои действия с партизанским движением Юга ЙАР, организуют уже в следующем году вторжение Вооруженных сил НДРЙ на территорию Северного Йемена. Им удалось продвинуться на 50–60 километров и захватить несколько крупных городов. Лишь экстренные меры Лиги арабских государств погасили эту схватку. В Кувейте проходит встреча Исмаила и Салеха, где они подписывают документы о перемирии и мирном объединении двух стран. Но внутренняя борьба тем не менее не спадает. Идет откровенная схватка за власть. В итоге президент НДРЙ Исмаил был смещен со своего поста премьер-министром Мохаммедом Хасани. Разумеется, не без помощи министра обороны Али Антара – человека с крайне обостренными амбициями, который был не прочь сам стать президентом. Самовлюбленный, но с весьма ограниченными интеллектуальными способностями, небольшого роста, надменный крепыш вел самостоятельную линию. Когда во время официального визита правительственной делегации НДРЙ в Москву я встретился с ним впервые, то понял, что с ним можно ходить только на охоту на слонов. С учетом потенциальных склонностей Антара к обострению обстановки, к чему, кстати, его подталкивал и клан, нами предпринимались через наш советнический аппарат всяческие меры по упреждению его возможных поползновений на власть и вообще различных непредвиденных действий. И однако борьба за власть того или иного клана НДРЙ велась постоянно. Не располагая конкретными данными о причастности к этому Северного Йемена (чего нельзя исключать), а также ЦРУ США, я не намерен затрагивать эту тему. Но факт остается фактом – внутренние потрясения здесь случались почти ежегодно. Во время одного из таких событий в 1980-х годах я должен был отправиться в Южный Йемен спасать положение. Дело дошло уже не просто до потасовки со стрельбой – произошел раскол и в руководстве НДРЙ, и в вооруженных силах. Враждующие стороны применяли против друг друга все имеющиеся силы и средства. Одним словом, шла война. Многие посольства, в том числе и посольство СССР, стали эвакуировать свои семьи.
Искрой, которая зажгла эту войну в Адене и прилегающих районах, явилась ссора между членами Политбюро правящей партии Народного фронта освобождения Йемена, которые перестреляли друг друга прямо на заседании. Оставшиеся в живых подняли с оружием своих сторонников.
Буквально через час о событии стало известно в Москве – в Генеральном штабе, в Министерстве иностранных дел и в КГБ. Три органа получили сначала устные сообщения по закрытой связи, а вслед за ними – шифротелеграммы.
В Главном оперативном управлении Генерального штаба этот участок вело направление полковника Прокопчика. Имея свою военную засекреченную связь с Главным советским военным советником и его аппаратом в Южном Йемене, мы обстановку по стране в целом и отдельно – по Адену наносили на специальные карты. По столице и прилегающим районам у нас была карта-план с указанием всех улиц города и важнейших учреждений и объектов. А динамика событий была такой, что многое менялось в течение одного-двух часов.
Наши советские государственные органы делали все, чтобы пресечь негативное развитие событий. Но, естественно, в первую очередь поддерживая законные государственные органы. Зная до деталей обстановку, расклад сил и их возможности, мы давали необходимые советы.
Особенно трагично развивались события вокруг правительственных зданий и при удержании столичного аэродрома. И чем дальше, тем положение становилось хуже. Например, эвакуацию ряда сотрудников посольства и их семей пришлось проводить уже не самолетами, а из порта катерами. Вначале их доставляли к пароходу, который, опасаясь обстрела, стоял на рейде, затем пассажиры доставлялись морем в Джибути (это около 500 километров на юго-запад от Адена) и далее нашей военно-транспортной авиацией перебрасывались в Москву.
Наш Генеральный штаб проявлял особое беспокойство в отношении возможных агрессивных действий Северного Йемена. Мы не исключали, что Салех мог воспользоваться благоприятным для себя моментом и захватить Аден, а что касается остальной территории Южного Йемена, то она, само собою, будет приобщена. В связи с этим и учитывая, что на юге Северного Йемена передвигались войска, мы с помощью нашего МИДа старались влиять через посла на Салеха, удерживая его от опрометчивых шагов. Одновременно сделали все, чтобы к государственной границе с ЙАР были подтянуты три соединения НДРЙ, которые могли бы парировать удар северян. Этим шагом мы преследовали также цель – исключить втягивание в боевые действия в Адене и вокруг него новых сил, в особенности подпавших под влияние экстремистов. Руководство первоначально решило срочно направить меня с небольшой группой прямо в Аден. В связи с этим начальник Генерального штаба маршал Н.В. Огарков сказал мне, что первым делом придется начинать работу с мятежной стороной, так как аэродром был в ее руках. Затем через разведчиков предстояло сконтактировать с правительственной стороной и склонить обе стороны вначале к немедленному прекращению огня, а затем договориться о тройственной встрече – две враждующие стороны плюс советский посол с представительствами Министерства обороны и КГБ СССР. Задача была ясна. Группа для вылета создана. Самолет на Чкаловском аэродроме уже был готов. Оставалось сообщить в Южный Йемен о моем прибытии (а начальник 3-го Главного управления КГБ генерал-полковник Душин уже сделал по своей линии такое сообщение). Но вдруг выяснилось, что взлетно-посадочная полоса на аденском аэродроме повреждена. Тогда решили, что я полечу в Джибути, где должно быть какое-нибудь наше судно, которое могло бы не только доставить меня к Адену, но и вызвать из Аденского порта катер для доставки меня с парохода на берег. Однако и здесь возникло препятствие – метяжники захватили порт, вдоль берега установили несколько танков и орудий на прямую наводку и без предупреждения обстреливали любое судно, которое проходило от берега ближе десяти километров. Тогда я предложил лететь в Сану, а там попросить Салеха, чтобы он дал нам автомобили и мы бы отправились на них в Аден, предварительно оговорив все вопросы с НДРЙ. Этот вариант Николаю Васильевичу Огаркову понравился, и он готов был уже докладывать о нем министру обороны. Как вдруг стали поступать сведения о том, что появились признаки перемирия: прекращена стрельба, идет обмен посланцами, стороны намерены встретиться. Это коренным образом меняло обстановку. И действительно, враждующие стороны с помощью наших представительств быстро договорились о прекращении боевых действий и о последующих шагах. Это было то, что надо. Поездка нашей группы была временно отложена. Тем не менее, в последующем, как и следовало ожидать, потрясения эту несчастную страну не оставили. В 1986 году в НДРЙ происходит очередной государственный переворот: вместо свергнутого с поста президента Мохаммеда Ха-сани к власти приходит Хейдар Бакр аль-Аттас. Советскому Союзу не оставалось ничего другого, как признать де-юре свершившийся факт. Но как ни печально, без репрессий не обошлось: сторонников Хасани кое-где убирали силой. Клановая принадлежность, конечно, ставилась во главу. А в целом эта бойня стоила народу десять тысяч жизней. И удивляться тут нечего. Ведь даже у нас в Советском Союзе родопл