нсированы всего на 39 процентов от того, что им положено на год. Причем бюджетом было предусмотрено только 60 процентов всей потребности Вооруженных Сил. К тому же наш военный бюджет в 15 раз меньше бюджета США.
Солдаты голодают, носят шинели, которые остались в запасе со времен войны. Офицеры месяцами не получают денежное содержание и вынуждены ходить к частникам прирабатывать грузчиками, сторожами. А кто не может унижаться – стреляются. Некоторые воруют. Только в Московском военном округе за 10 месяцев 1998 года было осуждено за кражу 178 офицеров. Если в Вооруженных Силах Советского Союза где-то за что-то осудили одного офицера, так это было неслыханным чрезвычайным происшествием. А здесь в одном округе осуждены почти две сотни офицеров. Это ли не признаки разложения армии?! Вот как раз против всего этого и выступил Лев Яковлевич Рохлин. Поэтому многим и стал неудобен. Но он был абсолютно прав. И когда Рохлин создал народное движение «За спасение армии, военно-промышленного комплекса и военной науки», это всколыхнуло Россию. Тогда Л. Рохлина и убили. Убили подло, предательски. Но дело его и созданное им движение живут. И мы надеемся, что Виктор Иванович Илюхин, которому народ вручил это движение, поведет его верным путем. Конечно, пока все мы находились в Афганистане, ни один из нас, в том числе и Рохлин, не мог предвидеть такого развития событий. В период с 1985 по 1989 год в Афганистане было проведено несколько особо важных операций. На мой взгляд, они стали ключевыми, так как оказали решающее значение на принципиальное изменение военно-политической обстановки в ряде провинций и в стране в целом. Если с 1980 по 1984 год я в Афганистане бывал от случая к случаю, то с начала 1985 года стал здесь уже своим человеком. И было официально объявлено, что я являюсь руководителем представительства Министерства обороны СССР – начальником Оперативной группы МО. Другими словами, принял «наследство» от Маршала Советского Союза С.Л. Соколова и генерала армии С.Ф. Ахромеева. Сергей Леонидович руководил здесь Оперативной группой до осени 1984 года, а Сергей Федорович – несколько меньше – до 1983 года. Его функции на один год были возложены на генерал-полковника В.А. Меремского. Конечно, за этот период (1980–1984) сделано было многое. Создана солидная инфраструктура для стотысячной армии. Войска обжили свои военные городки, аэродромы и другие объекты. Наша армия имела хорошие арсеналы, склады, базы (в том числе хорошую госпитальную базу, в первую очередь для полевой хирургии и борьбы с инфекционными заболеваниями, особенно с гепатитом и малярией). Имелась надежная система управления. Штабы и вообще все органы управления были обустроены. Разведка всех видов пустила глубокие корни. Но самым главным были два фактора. Первый – 40-я армия приобрела значительный боевой опыт, и на этой базе была создана система подготовки и ведения боевых действий, боевого дежурства и поддержания постоянной боевой готовности. Второй фактор – это Вооруженные силы Афганистана. К 1985 году они уже полностью определились не только по численности и структуре, но и по методам их подготовки и применения.
Кстати, в Вооруженные силы ДРА, в отличие от других стран, в частности Советского Союза, США и т. д., входили: армия (включая и ВВС), МВД со своими войсками «Цорандой» и МГБ со своими органами.
Таким образом, главные параметры жизни и боевой деятельности нашей 40-й армии и Вооруженных сил Афганистана были определены и утвердились, были налажены системы обеспечения. Естественно, все требовало совершенствования. Это объективное требование касалось и быта войск, и системы материального, и особенно медицинского обеспечения.
Но главным было совершенствование методов подготовки и ведения боевых действий, в чем себя особенно проявили генералы: И. Родионов, В. Дубынин, Б. Громов, Г. Кондратьев, А. Сергеев, Г. Пищев, В. Кот (последний был командующим ВВС 40-й армии). Многое в этой области сделали такие командиры дивизий, как Каспирович, Учкин, Исаев (позже попал в автомобильную катастрофу – как странно, в Афганистане выжил, а на Родине в мирное время – погиб), Миронов, Барынкин, Слюсарь, Андреев. А при вводе наших войск в Афганистан большой вклад внесли Рябченко, Кузьмин, Степанов.
Как уже говорилось, и Тараки, и Амин, и новое правительство Кармаля наделали немало ошибок в области земельной и водной реформ, в отношении к религии и ее служителям, в решении проблемы положения женщины в обществе, что в целом негативно сказалось на отношении народа к правительству.
Казалось бы, надо пересмотреть свою политику, поправить ошибки, извиниться перед народом. Но вместо этого стали усиливаться резкие и неуклюжие военно-политические действия, в чем повинен не только руководящий состав Афганистана, но и советские дипломаты, советское военное командование и представительство КГБ в Афганистане.
Речь идет о насильственном насаждении в уездах, волостях и провинциях органов власти, безоговорочно подчиненных Кабулу. С этой целью проводились операции по «очистке» от душманов целых районов. Затем туда завозилось «Оргядро» (организационное ядро, кстати, термин взят у наших военных), в состав которого входили все начальники администрации этого субъекта, начиная от руководителя. Как правило, все они являлись членами НДПА. Для обеспечения устойчивости безопасности этого органа в его распоряжении были подразделения «Цорандой» МВД, органы МГБ, иногда части правительственных войск. Для стабилизации обстановки на некоторое время оставались даже части 40-й армии.
Как это воспринималось населением? Отрицательно.
Во-первых, все народы Афганистана, каждое племя, род привыкли к свободе и независимости. Они сами выбирают руководителя на джире (сборе) из числа наиболее авторитетных, мудрых, прославленных в бою. Выбирают вождя (главу), которому подчиняются беспрекословно. Но они никогда не покорятся тому, кого им навязывают. Тем более если они его видят впервые (а именно так часто и бывало). Во-вторых, операция, которая проводилась по «очистке» района от душманов, не должна была затрагивать интересы местного населения. А она как раз-то и затрагивала. Не территории, где проводилась операция, нередко в роли душманов выступали местные жители. Дело в том, что все афганцы привыкли охранять свои земли – кишлак, род, племя. Для этих целей у них имеется боевое оружие. И никто без их разрешения не имеет права приходить на их землю, тем более с оружием. Таким образом, в районе, где проводилась операция по «очистке» ее от бандформирований, часто таких банд фактически не было, а мужское население, коль к ним идут с пушками и танками, становились на защиту своей земли. В-третьих. К примеру, посаженное Кабулом в «очищенном» провинциальном центре «Ядро» начинает функционировать. Но само оно, без опоры на население, ничего не могло сделать. Поэтому поневоле вынуждено было создавать различные исполнительные структуры, привлекая в них местных жителей. Питая к этому правительству патологическую ненависть, эти работники, естественно, саботировали, занимались проволочкой, а кое-где проявляли открытое неповиновение властям. Но самое главное – начинался «отстрел» представителей этого «Ядра». Отстреливались и силы охраны. Отсюда сама жизнь здесь оказывалась на штыках. Такое положение не устраивало никого – ни «Ядро», ни его охрану, ни тем более народ. А возможно ли было все это разрешить мирным путем? Несомненно. Для этого правительству следовало войти в контакт с авторитетами соответствующей провинции (уезда или волости), оговорить все вопросы о власти, составить договор, который бы отражал интересы населения этой провинции (уезда, волости), а также интересы центральной власти, избрать или подтвердить избрание главы (в провинции – губернатора), определить состав правительства, оговорить, какие и в каком количестве будут присутствовать на территории субъекта вооруженные формирования и т. д. Если бы этими проблемами занялись сразу (кстати, уже в 1987 году именно этим и занимались), то проблем больших не было бы. Сейчас вспоминая в деталях то время, я просто удивляюсь близорукости Б. Кармаля – ведь сам афганец прекрасно должен знать народ, его традиции, общественные и моральные устои, неписаные законы, взгляды на различные общественные явления и, как политик государственного масштаба, должен и обязан был проводить политику с учетом этих особенностей. А делалось все наоборот.
Ведь ошибки Тараки и Амина были видны. Казалось бы, учти все это. Но нет! Он не только продолжает эти же ошибки, но и увеличивает их насаждением «Оргядер».
Да и наши советчики и советники тоже хороши. Ведь все всё видели. Но чувствовалась какая-то скованность, все шло по однажды накатанной дорожке. Хотя нужен был взгляд трезвого, смелого реалиста, имеющего свое мнение.
Конечно, в связи с этим в мой адрес могут быть высказаны критические замечания: хорошо, мол, сейчас, сидя в московской квартире, распекать тех, кто в суровых условиях Афгана старался, как мог, сделать все возможное. Верно, согласен. И я никого не могу обвинить в злом умысле. Но то, что можно простить солдату, лейтенанту, капитану и даже полковнику, – совершенно непростительно генералу. Генерал – это уже государственный деятель (печально, что не каждый из них это понимает), и он обязан уметь анализировать, масштабно предвидеть то, что ожидает от нас народ при выполнении нами своего долга.
Или то, что докладывает рядовой чиновник, и то, что докладывает государственный деятель на уровне посла и посланника ЦК КПСС. Вот что, например, пишут советский посол Табеев и политический советник при ЦК НДПА Ломоносов в Москву руководству страны:
«…В последнее время Б. Кармаль в своей практической работе стал более решительно проводить линию на дальнейшее укрепление единства партии, устранение имеющихся недостатков в деятельности партийных и государственных органов.
Дважды на заседании Политбюро ЦК НДПА, в особенности при обсуждении вопроса о ходе выполнения комплексного плана по борьбе с контрреволюцией, Б. Кармаль обращал внимание руководства ДРА на необходимость жесткого, непримиримого отношения к тем, кто не выполняет директив партии и правительства по развертыванию организаторской и политической работы в массах, по укреплению и расширению государственной власти в уездах и волостях.