Провозглашая так называемую гласность и демократию, а фактически раскачивая и разрушая государство, насаждая анархию, национализм, сепаратизм и экстремизм всех мастей, создавая благоприятные условия для разграбления богатств страны и процветания теневого капитала нарождающейся буржуазии, Горбачев и Яковлев к исходу 1990 года перешли к решающей фазе развала страны, полагая, видимо, что народ за пять лет перестройки уже «созрел» к разделению.
На последней встрече «семерки», которая, продержав двое суток творца «нового мышления» в предбаннике, на завершающем этапе все-таки допустила Горбачева к себе, помимо всех прочих требований победители в «холодной войне» продиктовали лидеру побежденной страны свои условия по проведению в СССР реформ, в том числе и о согласии или несогласии народов СССР жить «суверенно».
В связи с этим 24 декабря 1990 года съезд народных депутатов СССР принял Постановление № 1865—1 «О проведении Референдума СССР по вопросу о Союзе Советских Социалистических Республик».
Оно небольшое, привожу его текст полностью:
«В связи с многочисленными обращениями трудящихся, отражающими их беспокойство о судьбах Союза ССР, и учитывая, что сохранение единого Союзного государства является важнейшим вопросом государственной жизни, затрагивает интересы каждого человека, всего населения Советского Союза, съезд народных депутатов СССР постановляет:
провести Референдум СССР для решения вопроса о сохранении обновленного Союза, как Федерации равноправных суверенных Советских Социалистических Республик с учетом результатов голосования по каждой республике в отдельности;
поручить Верховному Совету СССР определить дату проведения референдума и меры по его обеспечению».
Документ был подписан Председателем Верховного Совета СССР А. Лукьяновым.
Согласно поручению Верховный Совет СССР 16 января 1991 года принимает уже развернутое, из десяти пунктов, постановление «Об организации и мерах по обеспечению проведения Референдума СССР по вопросу о сохранении Союза Советских Социалистических Республик».
И в тексте прямо говорилось: «…исходя из того, что никто, кроме самого народа, не может взять на себя историческую ответственность за судьбу Союза ССР, во исполнение решения Четвертого съезда народных депутатов СССР и в соответствии с законом о Референдуме СССР» Верховный Совет СССР постановил: провести Референдум по всей стране 17 марта 1991 года, в ходе которого состоится тайное голосование по вопросу: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик, как обновленной Федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности». Граждане должны были сказать «Да» или «Нет». Итоги голосования по Союзу ССР будут подведены, исходя из результатов голосования в каждой республике.
В постановлении были изложены рекомендации исполнительным органам: кому, что и к какому сроку надо сделать и кто должен обеспечить данное мероприятие материально и финансово.
В последнем – десятом – пункте было прямо записано: «…решение, принятое путем Референдума СССР, является окончательным, имеет обязательную силу на всей территории СССР и может быть отменено или изменено только путем нового Референдума СССР».
Резонно это напомнить сегодня участникам беловежского сговора Ельцину, Кравчуку, Шушкевичу и их последователям.
Верховный Совет СССР, проявляя беспокойство и заботу по подготовке и проведению референдума, 25 февраля 1991 года, то есть за три недели до голосования, принял еще одно постановление. В нем уточнялись некоторые вопросы, отмечались и устранялись недостатки в подготовке референдума. А в заключение Верховный Совет СССР обращался ко всем гражданам страны с призывом принять активное участие в голосовании. При этом подчеркивалось, что решается вопрос «исторической важности – о судьбе нашего государства, Союза Советских Социалистических Республик».
Очевидно, и это целесообразно напомнить сегодня Ельцину, Кравчуку и Шушкевичу. И сделать это из гуманных соображений. Если такие вопросы будут в памяти каждого из них, то они не впадут в шок, когда эту тройку вместе с Горбачевым привлекут к уголовной ответственности за насильственный разлом Советского Союза. А ведь это, несомненно, произойдет, и отвечать разрушителям придется.
Между тем, рассчитывая, что подавляющее большинство народа выскажется за «суверенитет» республик, а фактически за роспуск Союза, после чего можно будет выходить с инициативой создания другого, нового Союза, куда войдут считаные, может быть три-четыре, республики, Горбачев и его приспешники внимательно следили за подготовкой к проведению референдума. На что надеялся Горбачев? Возможно, думал, что новый Союзный договор обеспечит ему почетное место в истории как создателю нового государства? Но о социально-политических, экономических и оборонных последствиях такого шага он не задумывался. И хотя сам факт появления проекта нового Союзного договора противоречил Конституции СССР, а следовательно, его надо было воспринимать как преступное деяние, Горбачев все-таки упорно готовился к такому шагу, рассчитывая на благоприятные для него итоги голосования на референдуме.
Однако они стали для Горбачева – Яковлева громом с ясного неба: на радость всего советского народа 76 процентов взрослого населения страны проголосовало за сохранение Союза Советских Социалистических Республик! Для Горбачева и его окружения это был удар. Но вскоре, оправившись от шока, эта клика продолжила подготовку нового Союзного договора. Отказаться от поставленной цели – развалить Советский Союз и создать Конфедерацию с вхождением туда всего лишь нескольких республик – Горбачев уже не мог. Поскольку все это отвечало интересам Запада, то и в дальнейшем Горбачев смело шел тем же курсом, рассчитывая на поддержку и одобрение своих «друзей».
Все последующие действия Горбачева только создавали видимость того, что он якобы беспокоится о сохранении Союза. Взять, к примеру, заседание Совета Федерации, проведенное под его руководством уже после референдума. Помимо других вопросов обсуждалось положение в Прибалтике, и в частности в Литве. Учитывая остроту сложившейся ситуации, Горбачев пригласил на это заседание двух народных депутатов – А. Денисова (ученый из Ленинграда) и автора этих строк. На заседании присутствовали президенты, председатели Верховных Советов и председатели правительств всех республик, за исключением России и Литвы. Ельцин игнорировал Горбачева, поэтому Россию представляли Хасбулатов и Силаев, а от Литвы был только представитель В. Ландсбергиса, который уже тогда считал, что Литва находится вне Советского Союза. В заседании участвовали и некоторые союзные министры, в частности Д.Т. Язов, Б.К. Пуго и другие.
К моему удивлению, выступающие совершенно не касались темы повестки дня, а говорили обо всем, что, на их взгляд, было важнее. В частности, президент Молдавии Снегур все свое выступление посвятил приказу двух министров – обороны и внутренних дел СССР, который предусматривал совместное патрулирование военными и милицией в тех населенных пунктах, где этого требовала обстановка (задерживать гражданских лиц имела право только милиция, а военные помогали). Снегур яростно критиковал министров: этот же приказ только обострил обстановку.
В середине обсуждения Горбачев дал слово народному депутату А. Денисову. Тот изложил в общих чертах обстановку в Прибалтике – а она была тревожной – и сказал, что нужны хоть какие-нибудь решения.
Я полагал, что если не сразу за ним, то через один-два человека будет предоставлено слово и мне. Но выступать продолжали другие, причем они никак не отреагировали на сказанное Денисовым. Я один раз поднял руку – Горбачев увидел и кивнул, мол, имеет в виду. Через двух выступающих я еще раз поднял руку – он опять кивнул мне. Поскольку я был в военной форме, он не мог меня «потерять». Но когда выступило еще два или три человека, и все продолжали говорить вовсе не о Прибалтике, а кто во что горазд, и по ходу совещания чувствовалось, что дело идет к концу и мне вообще не дадут выступить, я после слов Горбачева: «Ну что, товарищи…» – решительно встал, поднял руку и громко произнес: «Прошу дать мне слово!» Горбачев этого явно не ожидал. Но он был вынужден обратиться к присутствующим: «Вот еще товарищ Варенников хочет выступить, как вы считаете?..» Конечно, ему хотелось, чтобы все сказали: надо заканчивать. Однако раздались голоса: «Надо дать!»
Не ожидая приглашения Горбачева, я пошел к небольшой трибунке, что стояла рядом со столом, за которым сидел президент. Представился присутствующим: «Народный депутат Варенников. Приглашен на заседание в связи с обсуждением обстановки в Литве. Мне приходилось решать там ряд задач, поэтому ситуацию знаю детально».
Однако начал не с Литвы и Прибалтики, а с того, что Совет, поставив перед собой архиважный вопрос, фактически его не обсуждал, и мне, народному депутату, странно слушать, когда в столь тревожной обстановке говорят совершенно на другие темы. Да и здесь нет достаточно твердых позиций.
«Вот выступал товарищ Снегур, – сказал я, – выступал и критиковал министров обороны и внутренних дел за их совместный приказ о проведении патрулирования с целью поддержания порядка. Эти министры здесь сидят, – я показал в их сторону рукой. – Да их надо благодарить и кланяться в ноги за то, что они вам помогают, а не критиковать. Это ваше дело поддерживать в республике порядок и стабильность. А что касается бронетранспортеров, так их не обязательно применять, если это не вызывается обстановкой. Взять, к примеру, Армению: есть районы, где имеют место грабежи военных складов, – здесь и нужны БТРы, но есть и спокойные районы, где достаточно пеших патрулей. Верно я говорю, Левон?» – столь вольно я позволил себе обратиться к президенту Тер-Петросяну, потому что знал его отлично. Левон кивнул головой, но промолчал.
Затем я перешел к теме заседания. Подробно обрисовав обстановку в Литве, вплоть до выявления дезертиров из ВС, сведенных в отряды боевиков, и открытой работы американских «специалистов», введенных Ландсбергисом в свой штат, я сказал: «Обстановка в республике ухудшается из года в год, из месяца в месяц. Она и будет ухудшаться, если мы четко и ясно не поставим перед собой цель – заставить выполнять Конституцию СССР и Конституцию Советской Литвы. Для этого нужны и соответствующие меры. Главная из них – введение чрезвычайного положения в соответствии с Федеральным законом или хотя бы введение президентского правления. Другими мерами обстановку не поправишь. Если же мы задались целью «тушить» отдельные вспышки, что мы делаем сегодня, то надо будет иметь в виду, что под этим мнимым благополучием будет накапливаться такая сила, взрыв которой разнесет Советскую власть не только в Литве, но и во всей Прибалтике. Наконец, есть третий вариант – под лозунгами лжедемократии вообще не обращать внимания на то, что там происходит. Дать центробежным силам полную свободу и ни во что не вмешиваться. Тогда надо быть готовым, что эти силы разнесут и Советский Союз».