Харден нашла себя в помощи с сортировкой продуктов на складах и выполнении мелких поручений Чатель, если та дежурила штатным медиком. По мнению девушки, Андри повезло чуть меньше, хотя тот казался более чем довольным своей работой. Он и Ллойс работали в шахте, добывая галит для промышленных нужд. Должность детектива требовала немалых интеллектуальных усилий, однако физический потенциал мужчины выхода не находил. Привыкший за время службы в армии к постоянным силовым нагрузкам, Андри был более чем рад поработать руками, полностью отключив голову. Нотка недовольства статусом подчинённого более юному напарнику если и присутствовала, то быстро стихла: Бруниген-младший не собирался лелеять своё эго, раздавая бессмысленные указания направо и налево. Спокойно объяснял, что и как делать, а чего следует избегать. Так что к концу второго рабочего дня они были ещё не друзьями, но уже не главными претендентами на трёпку нервов друг другу.
Она как раз выходила из очередного дома, намереваясь подождать Чатель снаружи. Последняя заканчивала приём у пожилой дамы, которой стало плохо от резко подскочившего давления. Харден помогла занести данные в карту и под диктовку составила список рекомендаций, пока Чатель занималась измерением давления и постановкой укола. Теперь же девушка объясняла какие продукты можно употреблять в пищу, а от каких следовало воздержаться. В вопросах нутрициологии Харден не разбиралась от слова совсем, поэтому решила не мешать.
Снаружи оказалось не так тихо, как думала Харден. Сперва она не поняла, в чём причина столь обильного скопления людей в середине дня. Решила, что это собрание или мероприятие для узкого круга друзей. Однако потом заметила. Слишком агрессивно вели себя собравшиеся, слишком яро выкрикивали отдельные слова, в которых угадывались упрёки в адрес кого-то. А когда чуть в стороне она заметила машину из Центра со служебным номером, всё встало на свои места.
В первый день присутствия Наблюдателя в секторе они не пересекались. Напряжение среди людей можно было потрогать рукой, но никаких проблем, связанных с текущей ситуацией, не возникало. Харден надеялась, что и не возникнет: получать лишних "минусов" в оценке не стоило, потерпеть присутствие чужака необходимо всего три дня. По заверениям Чатель, никто из её знакомых или друзей не выказывал недовольства относительно присутствия чужаков на этой территории. Что ж, по нарастающему гулу голосов и увеличению людей в толпе, не все разделяли мнение девушки.
Осторожно петляя между собравшимися, Харден приблизилась к самому центру, наблюдая знакомые лица. Она смутно помнила их первую с Андри поездку в сектор. Тогда важнее было не рассматривать местность, а притереться характерами для большей продуктивности в работе. Однако недоброжелательно настроенных людей она всё же помнила. Тогда это не показалось важным. Максимум, что вызвал диалог, — раздражение вперемешку с крупицей страха: будь Андри чуть более вспыльчивым или их оппоненты более несдержанными — и разговор мог легко повернуть не в то русло.
Сейчас же, не являясь непосредственным участником конфликта, наблюдая со стороны, она понимала: шансов на хороший исход в случае открытой конфронтации у них практически не было. Со стороны недовольных открыто выступали четверо. Явно из числа шахтёров, судя по форме и телосложению. Спорить с такими людьми рискнёт далеко не каждый, особенно находясь в заведомо проигрышном положении. Как раз в таком и оказались непосредственные источники конфликта.
Более высокого мужчину Харден отнесла к категории «молчаливых угрюмышей». Военный: за плечом на ремне автомат последней модели. В разговор не вмешивался, но красноречивыми взглядами на слишком резкие выкрики из толпы кидался с завидной регулярностью. В какой-то степени он был похож на Андри с его выразительно приподнятыми бровями, с той лишь разницей, что детектив никогда не отличался способностью вовремя замолчать. Этот же индивид рта не открывал вообще.
А вот второй человек был ей знаком. Ещё со времён учёбы в Академии. Нотивин Вадрис, один из лучших выпускников Академии и самый молодой сотрудник организационно-аналитического департамента. Когда Харден только поступила на первый курс, Нотивин уже выпускался с отличием. Его ставили в пример как одного из лучших студентов в истории существования Академии. И всё бы ничего, если бы среди остальных учащихся не ходили слухи об истинной натуре тогда ещё студента.
Отец Нотивина, Оакра Вадрис, занимал не последнюю должность в руководстве Академии. Никто не акцентировал на этом внимание, но студенты чаще остальных видели наглядное влияние полезных связей на успеваемость сокурсника. Оценки выше средних при минимальной посещаемости, никаких нареканий за опоздания — это был ярчайший пример привилегированности одного человека над остальными. Жаловаться куда-то не пытались: себе дороже, но каждый, кто хоть раз становился свидетелем подобного «особого» отношения, навсегда запомнил один из многих незначительных изъянов в существующей системе.
Недовольство масс тем временем набирало обороты. Каждое слово Наблюдателя сопровождалось нарастающим гулом голосов, пока тот не оказался совсем перебит шумом толпы людей. Харден не собиралась вмешиваться. Её это не касалось, её работа — помощь Чатель, выполнение её указаний. Так гласил устав.
И тем не менее, перебороть желание вмешаться не хватило сил.
Делая шаг вперёд, без привычной поддержки в лице Андри или другого более опытного товарища, она чувствовала, как подрагивают кончики пальцев. Обратившиеся к ней взгляды поспособствовали проявлению красных пятен на скулах, но девушка постаралась проигнорировать это. Сейчас, как никогда, было важно разобраться в ситуации. Шестое чувство подсказывало: это необходимо, пусть видимых причин для вмешательства не было. А свою интуицию она привыкла слушать.
— Простите, что здесь происходит?
По пристальному взгляду Нотивина поняла: он узнал её. Академия по площади не самое крупное здание города — все студенты так или иначе знали друг друга в лицо. Понял и то, что она из Центра. И решил обернуть ситуацию в свою сторону. Видимо, решил, что девушка решила встать на его защиту.
— Вот, полюбуйся, — делая шаг навстречу, приободрился Нотивин, — это здание, — кивок в сторону ближайшего к дороге дома, — находится в аварийном состоянии. Лет десять назад в нём можно было провести капитальный ремонт и восстановить до приемлемого уровня, но не сейчас. По правилам оценки, я обязан вписать этот объект в список непригодных для жизни и прочего использования, но вот они, — выразительный жест в сторону окруживших их людей, — почему-то мешают моей работе.
— Ты уже занёс половину зданий сектора в этот свой список, — скрестил руки на груди один из рабочих. — Ещё немного, и нам совсем жить негде будет. Ты вообще в курсе, что от твоей оценки зависит наше будущее?
— Для вас же стараюсь, — фыркнул Наблюдатель, листая туда-сюда незаконченный отчёт на планшете. — Чем ниже уровень жизнеспособности сектора, тем выше вероятность, что вас переселят в другой, более благополучный. Что вам не нравится? Сказали бы «спасибо».
Его слова звучали благоразумно, и всё равно по тому, как резко изменились лица людей, Харден поняла: чего-то она всё-таки не знала. Какая-то маленькая, но очень важная деталь ускользала, не давая сложить картину воедино. Зато для местных жителей она была целее некуда. Недовольные голоса, крики, напряжение в воздухе от разгорающегося конфликта — всё это исчезло в одно мгновение. Их как подменили.
Опустошённые, люди с горечью на лице смотрели на ничего не понимающего Нотивина, начиная медленно расходиться. Наблюдатель сперва в непонимании наблюдал за расходившимися людьми, постепенно сменяя скепсис на довольное спокойствие. Перевёл победный взгляд на Харден, потрясая планшетом:
— Вот видишь? А всего-то надо было подобрать правильные слова. Ты же вроде на курс моложе?
— Два, — машинально поправила Харден, стараясь осознать произошедшее.
Ей срочно нужно поговорить с Рекдри. Необходимо найти ответы на все свои вопросы. Почему люди так сильно не хотят расселения? Что их так напугало при упоминании более благополучного района? Почему только этих слов хватило, чтобы потушить запал стольких протестующих? У неё не было чёткого понимания, зачем знать, была лишь необходимость.
— Тем более, — продолжал Нотивин, кивая сопровождающему в знак окончания работы. Пора уезжать. — В общем, запомни это правило, Новичок. Следуй указаниям и не сомневайся в системе — только так можно справиться с такими… как эти.
— Людьми, — тихо, но твёрдо возразила Харден.
— Что?
— С такими людьми. Ваше «эти» звучит несколько некорректно. И впредь не старайтесь поставить себя выше окружающих. Не поможет, скорее произведёт обратный эффект. Надеюсь, Вы меня поняли.
Закончив говорить, она развернулась и под поражёнными взглядами ещё не успевших скрыться в домах людей вернулась к Чатель. Бруниген-младшая также стала свидетельницей последних слов девушки, отчего на её лице читалось искреннее восхищение. Которое совершенно не понимала Харден.
— Ты чего?
— Я никогда подобного не видела, — доверительно прошептала Чатель. От восторженного взгляда Харден смутилась. В отличие от подруги, она чувствовала остатки страха после откровенного выступления перед Наблюдателем. Перед человеком, который по статусу был выше. Но вместе с тем, ощущение превосходства, азарт возбуждения от открытого противостояния чужим убеждениям не оставлял её. — Ты ему в лицо это сказала.
— Да я ничего такого…, — ещё больше смутилась Харден, но была тут же перебита.
— Нет, ты не поняла! Я никогда не видела, чтобы люди из Центра ставили нас в один ряд с собой. Да, на словах нам пропагандируют ценности равенства, единства, но в реальности всё не так. А ты вступилась за нас. Смотри: тот парень до сих пор не понимает, что ему только что сказали.
Харден проследила взглядом за указанием Чатель. Действительно, Нотивин как стоял на одном месте, так и продолжал переводить взгляд с экрана планшета на людей вокруг. Пару раз он задерживался на Харден, но ничего, кроме нахмуренных бровей и плотно сжатых губ, девушка не получила. Не получила от него.