Полковник Вальтер Мероде, чуть качаясь в седле, ехал по полю боя. Стрелки Лесли проделали сегодня еще пару дыр в его латах, за что полковник даже был им благодарен — день выдался жаркий, сталь прокалилась на солнце, ветерок сквозь пулевые отверстия хоть как-то охлаждал тело. Его драгуны выпускали пулю за пулей по стенам. Оттуда отвечали, но совсем вяло. Мероде искал взглядом алый офицерский шарф на башне и не находил. «Вот и все, капитан, — улыбнулся он одними губами, — вот, наконец, дошло и до тебя. Не тебе остановить мою даму». Драгуны дали очередной нестройный залп, со стены ответили — но буквально парой вспышек. «Вот и все, капитан, — повторил он про себя, — твои люди тоже все поняли. Не даром охотник ходил каждую ночь за стены. Лесли нашел ход слишком поздно — страх все-таки достал его солдат». Ворота еще стояли, но сквозные, иззубренные дыры в массивных створках говорили сами за себя — скоро. Мероде провел рукой по изрешеченной пулями кирасе, лениво подумал, что в таком виде являться перед невестой нельзя. Деловито рявкнули пушки, слетела с петель одна створка, потом другая. Полковник скинул кирасу, выхватил из ножен длинный кавалерийский полуэсток и, давя своих, послал коня в атаку. Его люди кинулись за ним, бессвязно крича. Гулко прогрохотали копыта по камням, сверкнула навстречу одинокая вспышка. Жалобно заржал убитый конь, полковник вылетел из седла, выпрямился на камнях площади. «Ты еще жив, стрелок, — ухмыльнулся он, вскидывая пистолет, — ненадолго». Грянул ответный выстрел, арку ворот заволокло дымом. Фигура с мушкетом исчезла из виду, сейчас было не до него — Мероде рвался вперед, на площадь, к дверям донжона. Позади него с грохотом взорвалась надвратная башня — столб дыма, пламени и камней взлетел вверх, в синее небо. Взлетел, чтобы рухнуть вниз бесформенной каменной грудой. Полковника сбило с ног, он упал, перекатился, встал — сверкающий клинок в руках. «Не успели» — ухмыльнулся он. Камни не могли ему повредить, но выкапываться из-под их груды было бы неприятно. Стрелки с баррикад дали залп, запели пули вокруг, пара рванула рубашку. Мероде размеренно шел вперед, через площадь к дверям донжона. Его люди лезли за ним через мешанину камней после взрыва. Баррикада дала еще один залп, потом защитники дрогнули, развернулись и побежали. Высокая худая фигура шла и шла, полуэсток в его руках поднимался и опускался, валя зазевавшихся и слишком тупых, чтобы бежать перед воплощенной смертью. За его спиной драгуны преодолели завал и толпой лезли на площадь. Кто-то — Мероде заметил раздающего команды сержанта — еще пытался сомкнуть строй — не успели. Мероде, усмехнувшись, шагнул прямо на лес пик, отбил одно из жал шпагой, проскользнул под другой, расчистил себе путь короткими выпадами. Солдаты побежали. Полковник мельком поглядел вниз — коренастой фигуры сержанта среди убитых не было. «Молодец, догадался. Надо на службу взять, если выживет, — подумал полковник, — пусть подтянет моих, а то совсем распустились». Впрочем, сейчас у него были более важные дела. Монастырь пал. Вальтера Мероде ждала невеста.
Ударом ноги он распахнул дверь и, оправляя камзол, шагнул за порог башни.
Комнаты наверху встретила его тишиной и шелестом бумаги — ветер играл страницами забытой на столе книги. Покои графини были пусты — старая карга, похоже, успела сбежать. Вальтер Мероде рванулся наверх — будет плохо, если она утащила за собой и Софию. Не уйдет, конечно, но искать придется долго. Дверь наверх была полуоткрыта. Мероде — шпага наголо — шагнул внутрь. Глаза на миг ослепли от золотого блеска — комнаты принцессы были украшены как подобает, согласно ее сану. Он огляделся, позвал принцессу по имени.
— Я за нее… — хриплый мужской голос резанул по ушам.
Яков Лесли, откинув полог, шагнул ему навстречу. Его потертый колет, стоптанные сапоги и волчья ухмылка на лице выглядели настолько дико среди окружающего великолепия, что Мероде на миг растерялся. Только на миг — рука привычно вскинула оружие навстречу врагу, длинный тонкий полуэсток кавалериста и широкая пехотная шпага зазвенели друг о друга — этот звон вернул Мероде к реальности.
— Не ожидал, — улыбнулся он одними губами, — растешь, лейтенантик.
Противники на миг застыли.
— Служанка в лесу, — спросил вдруг Яков, — зачем?
Полковнику вдруг захотелось рассмеяться в лицо своему бывшему подчиненному — нашел время разговаривать. Да и незачем ему знать про это. О смерти, о Вальтере Мероде, предложившего ей выкуп за право уйти с этой войны. Незачем.
— О себе подумай. — Лесли всегда было легко раздразнить. Вот и сейчас — бешеный выпад солдатской шпаги, короткий встречный удар — клинки зазвенели, плечо Якова окрасилось красным. Тот отступил назад, кинжалом в левой руке отбил рапиру в сторону, сделал выпад — отбит. Сталь звенела, капитан, стиснув зубы, пытался наступать — длинное жало полуэстока раз за разом отбрасывало его в сторону. Порез на руке сочился кровью, губы упрямо сжались, холодные серые глаза внимательно следили за противником — Яков упрямо шел вперед, тесня полковника назад, к двери.
«Пора с этим кончать», - подумал Мероде, прыгнув в сторону, пытаясь достать капитана в не прикрытый колетом бок. Яков, не сходя с места, ответил широким рубящим ударом — попал врагу в плечо, но тот лишь покачнулся.
«Когда же до тебя дойдет, что это бесполезно» — успел подумать Мероде, увидев, как Яков начинает новый удар. Клинок капитана поймал рапиру на выпаде — поймал, закружил, отбросил в сторону. Лесли шагнул вперед, шпага, сделав полукруг, обрушилась… на гарду клинка противника. Тонкий кавалерийский клинок жалобно звякнул, переломившись у основания. Мероде по-кошачьи отпрыгнул назад, хватаясь за кинжал на поясе. «Хватай его, ребята», - закричал Яков, комната, как по волшебству, наполнилась людьми — не меньше десятка. Удар прикладом обрушился на руку, выбивая кинжал. Мероде упал, в глазах потемнело, злые удары посыпались сверху. Его дама все таки пришла. Пришла требовать долг к, не сумевшему обмануть ее, полковнику Вальтеру Мероде.
— Долго еще? — от темнеющей за деревьями громады замка доносилась стрельба и пьяные крики. Капитан Лесли сидел, развалясь, на поваленном стволе, смотрел то на покрытое ясными звездами небо, то на траву у себя под ногами. Думать не хотелось. Вообще. Шевелить головой тоже. Напряжение последних недель схлынуло, разбив ленью каждый мускул.
— Долго еще? — спросила его стоявшая рядом мать-настоятельница. Весь вчерашний день, пока шла стрельба, монашек и солдат выводили из замка в лес, подземным ходом — Мероде забыл поставить к нему охрану. Яков вывел последнее капральство час назад, без потерь, но с бездыханным телом полковника Мероде.
— Часов шесть, наверное, — ответил он наконец. Судя по песням и крикам со стен, шведские драгуны нашли заботливо открытый для них винный погреб. И гуляли вовсю.
— Уже затихать начало. Когда перепьются — заберем монастырь обратно. Во что они там стреляют только?
— В воздух, наверное, — влез в разговор мастер-сержант, — наши все вышли. Вот олухи, прости господи, не заметили, как у них из под носа командира увели.
— Или заметили и бога поблагодарили.
— А вы хитроумны, капитан, — графиня Амалия подошла, как всегда, неслышно, — придумать такой план.
— Это не я, это генерал Пиколломини, — по его приказу из окрестностей Праги наши вывезли как-то все что можно есть, оставив только пиво да водку. А потом забрали там в плен пару шведских бригад.
— Что с Мероде? — спросила она вдруг. Яков задумчиво посмотрел вниз, на свои сапоги. Отвечать совершенно не хотелось.
— Он умер, — сказал Яков просто. Тогда, в золотой комнате на крыше упавшего полковника слегка попинали ногами за все хорошее. А уже потом заметили что он не дышит. Вальтер Мероде имел заклинания от стали, от свинца пуль от камней и даже от дерева — от всего, что мог придумать. Мягкая кожа солдатских сапог ему в голову не пришла.
— Жаль, — сказала она что то совсем странное, — в любом случае, хорошая работа, капитан.
— Император платит, — пожал плечами Яков и, довольно невежливо, отвернулся.
А через шесть часов рота вернула старый замок обратно. Смертельно пьяных драгун разоружили, снесли в погреб да заперли. Мастер-Сержант бегал между пленными, искал коллегу с той стороны — попинать немного за развал дисциплины, но выяснил, что тот предпочел сбежать еще месяц назад — полковник в последние дни был скор на расстрелы.
Глаз капитана зацепился за лежащее на площади тело. Тот самый, нескладный с вытянутым лицом солдатик. Лежит убитый, колет с чужого плеча пробит в десятке мест, приклад мушкета разбит в щепки. Эфес шпаги намертво зажат в мертвой руке, клинок переломал. «Почему не ушел, — ударила в голову виноватая мысль, — ведь я приказывал. Почему…». Чья-то темная фигура наклонилась над лежащим, ударил по ушам резкий, надрывный плач — капитан повернулся и пошел, почему-то чувствуя себя виноватым. «Интересно, кто-нибудь нас также оплачет…», - эту мысль он сразу затоптал — дела не ждали.
А Лоренцо нашли под камнями еще живого — что-то у него не заладилось с огневым шнуром, и он кинулся подрывать башню с факелом. Получил пару пуль, к счастью вскользь, да и камнями при взрыве побило. Но успел вовремя — как раз, чтобы отсечь шведских драгун от их бесноватого командира. Магда, нашедшая тело первой, подумала было что итальянец мертв и начала обыскивать карманы, как вдруг заметила, что он еще дышит. «Бог любит идиотов» — улыбнулся капитан. Мастер-сержант, как всегда, витиевато, высказал, кто конкретно на небе неровно дышит к влюбчивому итальянцу. Заметил спешащую к ним мать-настоятельницу, сделал невинное лицо и начал длинно оправдываться. Та только махнула рукой и неожиданно спросила у капитана:
— Ну что капитан, вы по-прежнему думаете, что ничем не послужили вере?
«Какой именно?» — хотел было спросить Яков в ответ, но промолчал и пошел следить, как итальянца несут в госпиталь.
Лето тысяча шестьсот… — монастырский календарь не пережил сражения со шведами было богато на битвы, сражения, осады, глупость и героизм. На западе пестрая, многоязычная кавалерия Фон Верта обошла с фланга вражеские позиции и огнем и мечом прокатилась по Эльзасу, разом сломав французам всю хитроумную систему снабжения. Маршал Тюренн, не особо расстроившись, отступил за Рейн, запросил в Париже еще денег и в очередной раз переписал армейский устав, доведя его почти до совершенства. Армия Галласа на севере все-таки вырвалась из шведского кольца у Магдебурга — ирландский полк О`Рейли шел впереди, вынося из окружения честь имперской армии, знамена, особу господина главнокомандующего и самогонный аппарат. Впрочем, очевидцы утверждали, что бравые ирландцы спасали именно аппарат, а остальные просто воспользовались оказией. Генерал Галлас прибыл в Вену и сходу доложил, что в поражении виноваты его офицеры, и полковник О`Рейли в особенности. Графиня Амалия — их Светлость уехала из монастыря в Вену сразу же после гибели Мероде — невзначай зашла к императору поговорить. От визита их Светлости Император сильно побледнел с лица, господин главнокомандующий лишился титула и вылетел в отставку, а полковнику О`Рейли все-таки дали орден. Бравый ирландец был счастлив — его орлам наконец удалось сделать настоящий виски. Ну или почти настоящий.