Я стояла солдатиком у экрана и внимательно слушала грызню между Борисом Евгеньевичем и этими пауками в банке. Периодически они вспоминали обо мне и обращались с уточняющими вопросами, но быстро возвращались к жарким спорам, из которых я точно поняла одно — я здесь надолго. Ни о каком компромиссе и речи не шло. Каждый отстаивал собственную точку зрения, не упуская возможности ещё и подставить друг друга перед руководством.
Святослав, впрочем, почти всё время молчал. Пока не заметил, что я переминаюсь с ноги на ногу и не знаю, сесть мне или так и оставаться у экрана.
— Господа, — произнёс он тихо, но все споры мгновенно смолкли, все взоры обратились к нему. — Господа, я потратил два часа своего времени на какую–то ерунду. Борис Евгеньевич, согласен с вашей позицией — мы не машины продаём, чтобы вбухивать бешеные миллионы в рекламу сопутствующего товара, который и так продастся. Проект подкорректируем и запустим. Все свободны.
Мужчины не спорили, вежливо прощались и поднимались со своих мест. Я отключила, наконец, планшет и тоже направилась в сторону выхода.
— Маргарита Сергеевна, задержитесь. Я хочу лично высказать вам свои соображения, чтобы не играть в «Сломанный телефон», иначе придётся выдерживать ещё десять подобных совещаний.
Святослав закатил глаза, что не осталось незамеченным его подчинёнными. Они повыскакивали в приёмную и уже там продолжили спорить. Дверь ещё раз хлопнула. Раздались шаги и звяканье посуды.
Быстро сложила всё в сумку и выглянула из переговорной в хорошо знакомый кабинет.
— Я взял на себя смелость подать закуски и чай, — произнёс секретарь.
— Благодарю, — пискнула смущённо. Значит, он слышал, как бурчало у меня в желудке. Неловко.
— Святослав Дмитриевич, вас ни для кого нет? — уточнил предупредительный мужчина, поглядывая в сторону переговорки.
— Ещё полчаса буду. По срочным вопросам и лучше по телефону.
— Хорошо. Что–нибудь ещё нужно?
— Рита, ты сегодня вечером свободна? — Святослав, наконец, вышел к нам и посмотрел в мою сторону.
Брови секретаря взлетели удивлённо, но он быстро принял чуть отсутствующий деловой вид.
Интересная реакция. Неужели Мистер БигБосс даже на свидания женщин не приглашает, а назначает их и вовсю командует? И почему я не удивлена?
— Да, свободна.
— Театр любишь?
— Обожаю.
— Отправь девочек купить Рите платье и всё необходимое для театра, — распорядился Свят.
Я же подскочила из кресла и уставилась на него потрясённым и очень, очень недовольным взглядом. Увидев это, секретарь тут же испарился, беззвучно прикрыв за собой дверь.
— Это что такое?! — возмутилась я. — Я тебе что, кукла?
— Личные вопросы — в личное время, Маргарита Сергеевна, — перешёл на деловой тон этот негодяй. — Итак, пока давайте за чаем обсудим ваш проект. Я не могу сказать, что он идеален, но в целом, мне близки ваша позиция и здравый смысл.
Хлопнула ресницами. Серьёзно? Мы будем обсуждать работу? Ладно. Я‑то уже по привычке начала возбуждаться. Как собака Павлова, честное слово.
— Уточните, пожалуйста, что вас не устраивает, Святослав Дмитриевич, — произнесла я, делая глоток чая.
На столе, помимо небольших бутербродов–канапе и печенья с конфетами стояла вазочка с ягодами. Я не удержалась и взяла крупную спелую клубнику, наслаждаясь её видом и ароматом. Как с картинки. Так и соблазняет откусить её, почувствовав сладость мякоти.
Вместо ответа мужчина уставился на мои губы.
Заметив его реакцию решила не набрасываться на ягоду и не уминать в два укуса, хотя есть хотелось до умопомрачения, взяла и откусила маленький кусочек, облизнула губы.
— Так что вы хотели изменить в рекламной стратегии?
Прямой честный взгляд, словно не замечаю, как возбуждённо расширились его зрачки, как хищно затрепетали крылья носа.
— Реклама должна быть более обнажённой, чтобы вызывать больший интерес у мужчин.
Я приоткрыла рот, будто ну очень удивилась новости, что автомобилистов среди мужчин куда больше, чем среди женщин, и совсем не рассчитывала на это.
Прижала руку к груди. Жест, правда, вышел несколько фальшивый, ведь я совсем случайно задела верхнюю пуговицу рубашки. Несколько раз. Пока не расстегнулась.
— Вы мыслите в верном направлении, Маргарита Сергеевна, — похвалил моё рвение заказчик. — Мужчины любят изящную округлость женских форм, поэтому в дизайне вы могли бы использовать… — Я расстегнула ещё одну пуговицу и облизнула клубничку. — Вот это всё, — закончил Святослав, сглотнув слюну.
— Думаю, нам необходимо протестировать новую концепцию на ком–нибудь. Поскольку бюджет Бориса Евгеньевича ограничен, а вы, как акционер, заинтересованы в снижении расходов на рекламу, может, выступите в качестве испытуемого?
Я расстегнула третью пуговицу, которая оголила те самые любимые мужчинами округлости, форму которых подчёркивал шикарный полупрозрачный бюстгальтер.
— Только ради дела.
— Разумеется! — уверила я.
— Хочу сразу предупредить — я весьма привередлив и требователен.
— Это идеальный вариант для нашего эксперимента.
Я поднялась и, покачивая бёдрами, прошла к рабочему столу, удаляясь от развалившегося на диване мужчины. Плавно развернулась и расстегнула юбку, позволяя ей соскользнуть на пол.
— Сперва необходимо понять степень необходимой откровенности рекламы и какие изгибы женского тела мы будем использовать. Насколько округлыми должны быть линии… — Погладила свои бёдра, поднялась к животу и очертила линию талии, приподняв края рубашки.
— Развернитесь, Маргарита Сергеевна, я не смог оценить все линии, скрытые тканью, — потребовал заказчик.
— Конечно, Святослав Дмитриевич.
Провела руками по ягодицам, поправляя кружево, чтобы оно симметрично подчёркивало нужные для рекламы формы, послушно обернулась, подвигала тазом из стороны в сторону, немного наклонилась вперёд.
— Замрите. Мне кажется, мы нащупали идеальный вариант.
Скрип дивана. Шаги в мою сторону.
Я замираю. Почти не дышу.
Вся кожа покрылась мурашками в ожидании его прикосновения. Словно стремясь ему навстречу.
Он совсем близко. Так, что я чувствую аромат тяжёлого, горько–пряного парфюма. Он будоражит обоняние, сводит с ума. И я делаю глубокий вдох, позволяя проникнуть ему в глубину лёгких, насытить, напитать, очаровать рецепторы.
— Маргарита Сергеевна, не сочтите за дерзость, но я должен рассмотреть в деталях каждую округлость.
Его голос звучит несколько хрипло, возбуждённо, и эта хрипотца вибрацией возбуждения отдаётся в груди.
— Конечно, Святослав Дмитриевич. Мы ведь и находимся здесь для того, чтобы решить сразу все вопросы, а не откладывать их в долгий ящик.
Я жду его прикосновений к ягодицам. Представляю, как он осторожно и неспешно снимет тонкое кружево, оголив изгибы, за которые так любит держаться. Но чуть шершавые ладони уверенно ложатся на бёдра.
— Ещё немного наклонитесь, Маргарита Сергеевна, будьте так любезны.
— Вот так? — спрашиваю, удобно устраивая локти на тёплой деревянной поверхности стола.
— Да, думаю достаточно. Когда вы проводили маркетинговое исследование, насколько глубоко затронули вопросы…
— А… — бестолково протянула, поводя бёдрами. Слово «глубоко» напрочь выбило меня из рабочего контекста. Я представила, как глубоко он проникает в мою главную сейчас проблему. Жаждущую его внимания как никогда. И проникает, проникает…
— Маргарита Сергеевна, вы меня слышите?
Слышу раздражение в его голосе, но точно знаю — он играет, давно переключившись с вопроса продвижения всякой мелочёвки для автомобилей на мои очень, очень важные и требующие немедленного решения вопросы.
— Признаюсь откровенно, Святослав Дмитриевич, очень плохо. Я несколько перенервничала во время совещания и теперь практически оглушена.
— Думаю, я могу помочь вам снять напряжение. Если вы, конечно, не посчитаете моё предложение излишне дерзким.
Его рука переместилась на мою талию, погладила поясницу, спустилась на ягодицу и ощутимо её сжала. Короткие ногти вонзились в кожу, не царапая, но придавливая.
Приятно.
Возбуждающе.
— Буду признательна, Святослав Дмитриевич, — выдохнула я, заметив, как запотела лакированная поверхность стола. Длинные, красивые мужские пальцы забрались под кружево, нырнули вглубь тела. — А–а–а!
— Если вас удовлетворит такой способ, то я, разумеется, исключительно для того, чтобы мы с вами смогли сэкономить время и заняться рабочими вопросами, продолжу.
Перед глазами летали искры, пальцы наращивали темп, заставляя меня двигаться в такт, голова отказывалась соображать, но из роли выходить я не собиралась.
— Не уверена, что это сработает, — с придыханием ответила мужчине, стараясь сильно не стонать. — Я предпочитаю более жесткие методы.
— Люблю женщин, которые знают, чего хотят.
В то же мгновение почувствовала пронзительную, отвратительно–острую опустошённость. Что за дурацкое желание издеваться над возбуждённой женщиной и не выдавать ей оргазм за оргазмом? Я ведь знаю: он может. Умеет, любит, практикует.
Почему всегда нужно остановиться в шаге от взрыва и заставить меня требовать, просить, разве что не умолять?
Негодяй!
Развернулась волчком, здорово приложившись бедром о край стола. До синяка. Посмотрела в ехидные серые глаза с огромным чёрными зрачками. Уверена, у меня такие же. Мы как два наркомана, проникшие на личный склад наркобарона с самым высококачественным, элитным товаром.
И если бы я была хотя бы наполовину такой же дерзкой, как Машка, потребовала бы себе высококачественный элитный оргазм немедленно.
Но Святослав раздевался.
Неспешно. Пуговица за пуговицей обнажал всё новые территории, что я хотела захватить в своё полное безраздельное владение. И делать с ними всё, что захочу.
Облизнула губы. Посмотрела на волевое, сильное лицо. Хитрый блеск глаз. Он уверен, сейчас я попрошу его поторопиться. Может, буду умолять.