нашем меняющемся мире и недавно вернулся в штат, который так любил, чтобы открыть школу и центр реабилитации для подростков с извращенным сексуальным поведением. Кроме того, у него были голубые глаза, как у Элвиса, и каштановые волосы до плеч (как у Иисуса и рок-звезды Эдди Веддера). К тому же Рику еще не исполнилось тридцати, и он играл на гитаре, так что ему не составляло труда собственным примером доказать, что христианство – это круто.
Во время проповеди на нем были красивая рубашка и серебристо-голубой галстук, он почитал нам фрагменты своих книг, поговорил в общих чертах о важности христианской веры, берущей начало в семье и там же поддерживаемой. Но на собрание «Силы духа» Рик пришел в джинсах и футболке вместе с гитарой, разбив немало девичьих сердец, о чем можно было догадаться по затаенным вздохам. Мы с Коули сидели по-турецки рядом друг с другом на сером ковре конференц-зала. Мы старались не соприкасаться коленями или плечами, чтобы не воскрешать в памяти наши вчерашние развлечения в кино.
Рик сыграл несколько песен популярных христианских рок-групп, в том числе «Jars of Clay», и все, включая меня, поразились современностью его репертуара. Он заправлял выбившиеся пряди за ухо и смущенно улыбался комплиментам, что заставляло рослую Мэри Треслер и хрупкую, словно птичка, Лидию Диксон игриво хихикать и подмигивать друг другу.
– Пусть это будут дружеские посиделки, вы не против? – спросил преподобный Рик, откладывая гитару. Он повернулся к нам и опять поправил волосы, хотя в этом не было необходимости. – Спрашивайте, о чем хотите. Что на уме у подростков Майлс-сити, штат Монтана?
Никто не проронил ни слова. Лидия Диксон снова хихикнула.
– Быть не может, что вы такие тихони. – Преподобный Рик сделал вид, что он вовсе не приглашенная знаменитость, что ему не вполне удалось.
– Расскажите нам, что именно происходит в вашем новом центре, – решился Клэй Харбо, от которого пахло лакрицей. Он, без сомнения, не меньше моего желал покончить со всей этой петрушкой, правда по другим мотивам: ему не терпелось побыстрее вернуться к компьютеру, а мне – избежать разговора на только что поднятую им тему.
– Хорошо. – Рик застенчиво улыбнулся. – Это важное лето для «Обетования». Через несколько недель мы отпразднуем нашу третью годовщину в Монтане.
– Мои родители только что сделали пожертвование по такому случаю. – Мэри Треслер надулась от важности, пожирая глазами несчастного Рика.
– Мы ценим любой дар. – Преподобный улыбнулся ей в ответ, и не натянуто, как какой-нибудь телепроповедник, а совершенно искренне.
– Но это же для лечения геев, так? – не отставал Клэй. Не помню, чтобы он когда-то раньше столько разговаривал.
Коули не могла не знать, что эта тема обязательно возникнет, ведь я-то была в курсе, чем именно занимался преподобный Рик, что его прославило, но я почувствовала, что при словах лечение геев она напряглась. Видимо, я тоже. Но я держала себя в руках, старалась выглядеть спокойной, как Рик, и не отводить взгляда, встречаясь с ним глазами.
– Честно говоря, мы не очень любим слово лечение, – осторожно возразил Рик (он владел искусством поправлять собеседника, не задевая, – редкий дар). – Мы помогаем подросткам прийти, а иногда и вернуться ко Христу и установить такие отношения с ним, к которым вы все стремитесь. Если это удается, то уже сам Иисус помогает им избегать нездоровых желаний.
– А если кто-то не хочет меняться? – спросила Андреа Херлитц, а затем рассказала об одном документальном фильме, который она видела в церкви в Теннесси. Там говорилось, что единственным истинным лекарством от гомосексуальности может быть только СПИД, который, по ее словам, Господь посылает тем, кого хочет исцелить.
Преподобный Рик слушал ее и кивал в нужных местах, а когда она закончила, набрал полную грудь воздуха, снова заправил волосы за уши и сказал:
– Я тоже видел этот фильм, Андреа, еще раньше, и знаю людей, которые придерживаются сходной веры, но мои собственные отношения с Христом научили меня состраданию к ближним, с какими бы грехами они ни боролись. – Он молча коснулся волос. – Я знаю, о чем говорю, потому что прошел весь путь. Подростком я сам боролся с гомосексуальными наклонностями. И мне повезло встретить друзей и духовных наставников, которые помогли мне, за что я очень им благодарен. На мне лежит благодать. И по сей день рядом со мной люди, которые поддерживают меня. Евангелие от Марка, глава девятая, стих двадцать три: «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему».
Никто не понимал, как на это реагировать, куда спрятать глаза. Я не знала этой части истории, прошлого Рика, и, судя по лицам большинства ребят, не я одна. За исключением Клэя Харбо, который с победным видом пытался спрятать улыбку. По-видимому, его миссия была выполнена: он вывел Рика на чистую воду.
– Еще вопросы? – спросил Рик. – Я не стыжусь и не скрываю. Можете не сомневаться, когда-то так оно и было, но во Христе я нашел искупление и новую цель. Так что не стесняйтесь.
Сколько всего я бы хотела узнать у него. Я не осмеливалась посмотреть в сторону Коули, но, уверена, ее тоже многое интересовало. Я не решалась поднять руку, другие тоже, пока Лидия не спросила:
– Так у вас теперь есть девушка?
Все засмеялись, включая Рика. Он ответил, что прямо сейчас нет, но не оттого, что он не прилагал усилий, и мы все залились хохотом. Потом разговор перешел на другие формы сексуальных извращений, половую распущенность тинейджеров в целом, затем пришел черед ужасающего процента подростковых беременностей по всей стране, а затем, как и следовало ожидать, абортов, и мы как будто бы полностью ушли от первоначальной темы.
После собрания Рик положил стопку брошюр о программе школы и реабилитационного центра для христианской молодежи «Обетование Господне» рядом с тарелкой кексов с арахисовым маслом. Коули кое с кем из членов клуба стояла рядом со столом. Я заметила, что она взяла одну из брошюр и, сделав вид, что небрежно ее просматривает, сунула в сумочку. Я тоже хотела взять, хотя зачем она мне нужна, я не знала сама. Наверное, просто почитать, посмотреть на фотографии тех, кто там находился, лучше узнать это место, – но я не могла. Коули не нужно было таиться, потому что никто никогда не заподозрил бы ее в непраздном интересе к подобному заведению. Никто не сказал бы, что ей там самое место. Никому такая мысль даже не пришла бы в голову. Только не Коули Тейлор, половинке пары Коули и Бретт.
Важное событие № 4: действительно важное. Через несколько дней после встречи с преподобным Риком у Коули появилась квартира в Майлс-сити. Собственная отдельная квартира. Наверное, звучит несколько гламурно, но для ребят, чьи семьи жили на ранчо в десятках миль от Кастерской школы, такое было не в диковинку. У нас было человек тридцать таких учеников: кто-то из них селился вместе в маленьком бунгало неподалеку от школы, кто-то снимал верхний этаж у местной старушки или, как Коули, получал в свое распоряжение двухкомнатную квартиру на шестом этаже дома в центре города, всего в нескольких кварталах от Мэйн-стрит.
Коули и раньше упоминала о такой возможности, но, когда однажды ночью Тай сбил оленя, возвращаясь на ранчо, а через несколько дней съехал с дороги в кювет, в чем нужно было винить не изрезанные колеями дороги, а его пьянство, миссис Тейлор постановила, что квартира в городе им необходима. Коули будет жить там с воскресенья по четверг в течение учебного года, Тай сможет прилечь на диване, если перепьет, не говоря уж о том, что сама миссис Тейлор сможет вздремнуть там часик-другой после двенадцатичасовой смены в больнице, перед тем как возвращаться на ранчо. Но главным образом квартира предназначалась Коули.
О том, что ее мать приняла окончательное решение, она сообщила мне, заехав за мной на работу. Я сидела на стуле возле озера, на воду ложились тени от тополей, какая-то приезжая семья играла в «Марко Поло» в неогороженной части озера.
После памятного собрания «Силы духа», на котором Коули взяла брошюру, мы вели себя на удивление спокойно. Как всегда, мы предпочли обойти все молчанием. Мы так и ходили в кино, не изменяя привычному распорядку, но Бретт должен был вернуться уже через неделю, а еще через одну начинались школьные занятия, так что вскоре все поменялось бы само собой.
Но тем вечером Коули, вся в пыли и известке, стояла в грязной рабочей одежде рядом со мной, опираясь рукой на нагретые солнцем облупившиеся перила на вышке спасателей, и рассказывала мне, какой замечательной будет эта провонявшая отбеливателем и грязными носками квартирка. Ее голос звенел, как всегда, когда она была взволнована. Она говорила, что хотела бы, чтобы я помогла ей украсить квартиру, что они с мамой уже съездили в «Кеймарт» и та купила ей красный металлический чайник, мягкий желтый коврик для ванной и много, много свечей с ванилью и с корицей. Она рассказала, что ванна там стоит на ножках, а стены облицованы черно-белой плиткой, так что можно въезжать хоть завтра.
Глава 11
Линдси однажды попыталась рассказать мне о так называемой первородной связи, которую лесбиянки имеют с вампиризмом. Каким-то образом это имело отношение к готическому рассказу «Кармилла» Джозефа Шеридана Ле Фаню[17] и сексуально-психологическому бессилию мужчин перед темными искусительными чарами лесбиянок. Благодаря этой теории я узнала про ту самую сцену в фильме «Голод» прежде, чем наконец-то увидела ее. В конце концов я взяла кассету в видеопрокате. Во время этой сцены Катрин Денёв в роли Мириам (нестареющая египетская вампирша) и Сьюзан Сарандон в роли Сары (врач-геронтолог) кувыркаются на шелковых простынях в большой кровати Мириам. Мириам кусает Сару и обращает ее в вампира, а вокруг них развеваются белые занавески, скрывающие их переплетенные тела в самый неподходящий момент. Из-за них приходилось перематывать кассету вновь и вновь.