— Да уж, весёлая перспектива, — пробубнил я себе под нос, поднимаясь с дивана.
— Ну, что есть, — развёл руками дядя Витя. — Пользуйся моментом, штудируй литературу. А то у тебя всё на бегу только получается.
А что мне ещё остаётся делать? Пошёл к себе в комнату и засел за учебники. Отец тем временем связался с курирующим нас агентом с вопросом о дальнейшей тактике. Пока было велено сидеть дома и не выходить даже в магазин. Ну с курьерской доставкой в Ярославле проблем нет, так что это не самое страшное. Вечером мне написал Гладышев, чтобы в понедельник я пришёл к нему в кабинет к пол восьмому утра, чтобы обсудить инцидент. А он молодец, выдержанный. Я бы на его месте не утерпел и заставил подчинённого явится немедленно и рассказать всё, как на духу. Я ему ответил, что приду. Если вдруг нам придётся срочно уехать, тогда так ему и скажу, чтобы он не надумал подавать меня в розыск.
Глава 16
Мы просидели дома все выходные. Каждый занимался своими делами в своей комнате, встречались только за столом или случайно в коридоре. По идее все должны были расслабиться и как следует отдохнуть, но блаженства от безделья никто не испытал. Не отпускало постоянное щущение, что ты находишься на пороховой бочке и не известно, рванёт она или нет. Наше руководство всё ещё молчало, после очередного звонка они сказали с ними пока не связываться, а ожидать, когда они позвонят сами.
Когда у наконец меня зазвонил телефон, я аж подпрыгнул, как на пружинах, сердце учащённо забилось. Не торопясь подошёл к столу, где лежал телефон, на экране высветился номер офицера полиции, с которым я общался в управлении. Я от разочарования сплюнул и взял трубку.
— Добрый день, Александр Фёдорович, — приветствовал он. — Вам удобно говорить?
— Добрый, слушаю, — ответил я, спокойного голоса не получилось, потому что сердце стучало где-то в горле, и я никак не мог это побороть, как и сбившееся дыхание.
— Выяснена личность того, кто на вас напал в пятницу, наши коллеги из Санкт-Петербурга организовали его транспортировку специальным самолётом на историческую родину. В целях безопасности на него был надет ошейник, блокирующий магические способности, так что вероятность, что он кому-то навредит во время транспортировки своими молниями, исключена. По вашей просьбе мы не давали ему возможность с кем-либо связаться, за что он нам угрожал тяжёлыми последствиями. Ну, мне эти угрозы что шли, что ехали, у нас такое каждый день. Так что вы можете выдохнуть и спокойно продолжать свою трудовую деятельность, он вам угрозы больше не представляет.
— Сомневаюсь, — буркнул я, прокручивая в голове услышанное.
— Почему? — поинтересовался мой собеседник.
— Тот, кто его прислал, на этом не успокоится.
— Вы знаете, кто его прислал?
— Это своё предположение я с вашего разрешения оставлю при себе. Если у кого и есть достоверная информация, так это у ваших коллег из северной столицы, с которыми вы общались. Если есть какие-то вопросы по этому поводу, то только к ним.
— Мне так очень тяжело с вами работать, Александр Фёдорович, — недовольно произнёс полицейский. — Я понимаю, что вы ограничены по поводу информирования, но я должен знать хоть что-то, иначе я просто буду для вас так же бесполезен, как афишная тумба в оркестровой яме.
— Приношу свои извинения, но это не моя воля и не мой секрет. Точнее, не только мой, — сказал я, жалея, что так и не удосужился узнать, как зовут моего собеседника. Столько имён и фамилий крутится в последнее время, что у меня уже голова пухнет. — Я обязательно буду вас оповещать, если возникнут какие-то подозрения, что появилась новая проблема. Пока нам не дали команду сменить дислокацию, что может произойти в любой момент, я буду жить дальше, как обычно. В случае экстренного отбытия, дам вам знать.
— И на том спасибо, — ответил он, в голосе чувствовалось скрытое недовольство, но он прекрасно понимал, что я прав. — В случае необходимости звоните мне в любое время суток. Моё предложение выделить вам наряд для охраны остаётся в силе, только скажите, если понадобится. А ещё одну меру я осуществлю без вашего согласия, но предупредить должен. С завтрашнего дня неподалёку от входа в клинику будут дежурить мои люди в гражданском на собственном автомобиле. Я каждый день буду скидывать вам номер телефона старшего напарника, чтобы вы при необходимости могли позвонить и вызвать.
— Понял, принял, спасибо большое, — сказал я и положил трубку.
Понятное дело, что он прав, что действует по инструкции, что он не хочет повторения инцидента, который в следующий раз может закончиться не так хорошо, как в прошлый, а потом отвечать за это, пытаясь объяснить, что потерпевший отказался от наблюдения. Значит в понедельник перед входом в клинику будут дежурить. Надо не забыть прийти пораньше, кстати, предстоит интересный разговор с главным лекарем.
Поздно вечером в воскресенье наконец позвонил Белорецкий и сказал оставаться в городе. Блокада внутри квартиры отменяется, живём обычной жизнью, я хожу на работу, остальные передвигаются по своему усмотрению. Но, обо всех передвижениях надо информировать его сотрудников и управление полиции Ярославля. Так себе свобода я вам скажу. Получается делать можно всё, но мы постоянно будем под наблюдением и с сопровождением. Значит стоит кому-то из нас выйти на улицу, как у полиции начинается рабочая смена. Я для себя вынес вердикт, что лучше пусть все отсиживаются дома. Или выбираются все вместе куда-нибудь ненадолго, чтобы не напрягать лишний раз тех, кто в ответе за нашу безопасность.
К зданию клиники я подходил даже раньше, чем собирался. В одной руке зонт, так как с ночи начал уверенно моросить дождь, под мышкой тубус с набором плакатов на ватмане. Как бы невзначай осмотрелся по сторонам перед тем как войти и заметил в стороне припаркованный автомобиль, в котором двое крепких мужчин пили кофе с пончиками. Ну да, совсем незаметно и в глаза не бросается. Ухмыльнувшись своим мыслям, я вошёл в вестибюль и направился к кабинету главного. Скорее всего придётся немного подождать, но ничего страшного, никуда не опаздываю.
Секретаря на работе ещё не было, а дверь в кабинет Гладышева была чуть приоткрыта. Я постучал и заглянул внутрь. Вячеслав Петрович сидел за столом и ковырял какие-то бумаги. Подняв голову, он заметил меня и жестом указал проходить.
— Доброе утро, Александр Фёдорович, — сказал он, не вставая с места. Подниматься и протягивать руку не собирался. Обижается? Может быть, но это уже его проблемы. — Хотелось бы конечно услышать всё из первых уст, но я вас в тот день решил не беспокоить и навёл справки в управлении. Я прекрасно понимаю, что они не имеют права рассказать мне всё, поэтому хотелось бы услышать вашу версию произошедшего.
— А я хотел бы узнать, как так получилось, — перешёл я сразу в наступление, не удостоив его ответом, — что вы направили на испытательную стажировку новоприбывшего к сотруднику, который сам к вам пришёл устраиваться на работу неполную неделю назад?
Гладышев оторопел от такого неожиданного перехода. Привык видать, что все подчинённые слушаются его беспрекословно и не позволяют себе такого, а тут нате.
— Александр Фёдорович, — начал он говорить осторожно, но с чувствительным напряжением в голосе. — Неужто вы подозреваете, что я являюсь соучастником этого нападения?
— Ни в коем разе. У вас на меня были другие планы и убивать меня было бы совсем не с руки, поэтому эти подозрения я исключил в первую очередь. И всё-таки мне интересно знать, почему именно ко мне?
Вячеслав Петрович начал заливаться краской. Моё строптивое поведение шло в разрез с его представлениями об общении подчинённых с начальством. Лишь осознание, что он невольно приложил руку к произошедшему, не давало сорваться и выгнать меня взашей из кабинета. Все эти размышления читались на его лице, как бегущая строка на табло на вокзале.
— Белогородцев уже был осведомлён, что в нашей клинике есть доктор, который обладает особой технологией применения магии в лечении, — начал он излагать, пересилив себя, своё раздражение и, по-видимому свою гордость. Такое даётся нелегко, я оценил по достоинству. — Когда я сказал, что несмотря на его стаж работы в пять лет он должен пройти испытание навыков, он почти слёзно просил, чтобы я направил его именно к вам, объясняя это тем, что он сможет и себя показать и прикоснуться к новому, которое сможет применять на практике в ближайшее время. Он и на семинары записался. Теперь уже понятно, что ни к чему. У меня даже ни малейшего подозрения не было, что он затевает что-то плохое, выглядел достаточно искренним и открытым. Вот же актёр, да?
— Угу, — хмыкнул я. — Мне его спектакль в моём кабинете очень понравился, только я за цветами сбегать не успел.
Гладышев на мою последнюю тираду промолчал, лишь вперил в меня такой взгляд, от которого должны были начать дымиться волосы.
— Вас всё ещё интересуют подробности инцидента? — как ни чём не бывало спросил я.
— Будьте любезны, Александр Фёдорович, — выдавил он, продолжая сверлить меня взглядом. Да сверли на здоровье, нашёл чем напугать, главное, что у тебя сверло не победитовое.
Я рассказал ему, как этот стажёр вылечил за пять минут два перелома со смещением, про атаку молниями, удар кинжалом и финал. Во взгляде главного лекаря на меня что-то изменилось. Мне показалось, что появилось уважение.
— И по поводу наших с вами планов по обучению, — сказал я напоследок, похлопав по тубусу с плакатами, — у нас всё в силе?
— Да, Александр Фёдорович, — главный уже говорил более спокойно. Когда дошло до дела, он собрался и отодвинул в сторону обиды, которые довлели над ним буквально пару минут назад. — Семинар для первой группы запланирован сегодня на три. Регистратура предупреждена, направление к вам пациентов будет контролироваться старшим администратором лично, чтобы вы смогли освободиться за полчаса до начала и смогли подготовиться.
— Ну, такая фора не обязательна, — улыбнулся я. — Я уже подготовился.