— Мне почему-то кажется, что Белорецкий должен им это сообщить до нашего приезда, чтобы для них это уже не было неожиданностью, — предположила мама. — Или ты его об этом попроси, когда он скажет, что нам уже можно вернуться.
— Да, — кивнул отец. — Наверно так и сделаем. Не очень-то хотелось бы увидеть, как Маргарита упадёт в обморок, когда увидит нас живыми и невредимыми.
— Он какие-то предположительные сроки называл? — не удержался я. Так получилось, что у меня в Ярославле теперь есть свои интересы, но если скажут, что можно ехать домой, то не буду сомневаться ни минуты.
— Пока нет, — покачал головой отец. — Я так понял, что разнос нашего имущества устроили совсем недавно, значит угроза ещё не миновала и переловили далеко не всех.
— Ясно, — кивнул я. — Значит я успею закончить тут со своими семинарами.
— У тебя же сегодня уже был первый, да? — спросила мама. Вместо скорби и печали на её лице нарисовался интерес, очень хорошо, прямо камень с души.
— Да, мам, следующий в среду.
— Как всё прошло? — поинтересовался отец. — В штыки не приняли?
— Нисколечко, — улыбнулся я. — Наоборот, по окончании словил дружные аплодисменты.
— Ого! — заулыбался отец. Похоже гордится мной. Ага, я у тебя такой, гордись. — Значит ты неплох в ораторском искусстве.
— И подготовился как следует, — сказал я, вовремя удержавшись, чтобы не ляпнуть про наличие опыта из прошлой жизни. — Спасибо Виктору Сергеевичу за его отличные плакаты. А где он, кстати?
— Закрылся у себя в комнате и никого не пускает, — снова стала серьёзной мама. — Если честно, я начинаю за него переживать, всё ли с ним хорошо.
— Пойду попробую с ним поговорить, — сказал я и встал из-за стола.
— Тогда заодно на обед его позови, — сказала мама мне вслед. — А то с этой новостью никто есть не стал, а я тогда разогрею и подам на стол, прислугу мы сегодня отпустили, чтобы не смотрели на наши кислые лица.
Я жестом подтвердил, что понял посыл и подошёл к двери дяди Вити, осторожно постучал.
— Виктор Сергеевич, это я, откройте пожалуйста, — сказал я достаточно громко, чтобы он меня услышал. А в ответ тишина. — Виктор Сергеевич, у меня есть хорошие новости, всё не так уж плохо!
Послышались неторопливые шаркающие шаги. Это уже большой прогресс, родителям он так и не открыл. Щёлкнул замок и дверь немного приоткрылась. Таким я его ещё никогда не видел, он словно постарел ещё лет на двадцать и выглядел как древний старик, дни которого сочтены.
— Проходи, — тихо сказал он и медленно поплёлся в сторону дивана, усиленно опираясь на трость.
Я взял стул и поставил напротив него, чтобы смотреть в глаза.
— Дядь Вить, вы чего так расстроились? Все живы ведь, а остальное как-нибудь наверстаем.
— Легко тебе говорить, Саш, — угрюмо произнёс дядя Витя и вяло махнул рукой. — Для меня с каждым годом новый подъём даётся всё труднее, а тут вообще начинать всё с нуля. Сначала мою квартиру разнесли, я даже до сих пор не нашёл времени, чтобы навести там порядок, теперь и ваш дом, и клинику. Я же буквально каждую минуту считаю, чтобы побыстрее вернуться в родные пенаты, а теперь даже возвращаться некуда.
— Так, дядь Вить, это вы уже сильно перегнули.
Я ему вкратце пересказал наш разговор с родителями. По ходу рассказа его лицо постепенно начало терять мрачность и появлялся смысл жизни, но довольное лицо появилось только тогда, когда я рассказал про семинар и про отличные плакаты, которые мне в этом так помогли. Ещё такой же семинар в среду и в пятницу и можно сказать, что основную суть я до всех лекарей в клинике донёс. Ясное дело, что один урок — это только начало, но их мир уже никогда не будет прежним.
— Есть идея, дядь Вить! — радостно воскликнул я, ткнув указательным пальцем в потолок.
— И чего? — спросил с недоумением дядя Витя, проследив взглядом в указанном мной направлении и ничего интересного там не увидев.
— Когда вернёмся домой, я отыщу ту самую вашу книгу и составлю рукопись с краткой выдержкой в формате инструкции. Потом мы закажем малым тиражом на типографии и отправим учебное пособие Гладышеву, чтобы он раздал своим сотрудникам.
— Отличная идея, Сань, — ухмыльнулся Виктор Сергеевич. — Только это пока попахивает анафемой. Я же говорил тебе о гонении на этот метод и в последнее время всё не сильно изменилось. Это ещё тут, в Ярославле никто не додумается тебя сжечь на костре, а в Питере или Москве тебя точно вздёрнут.
— Значит начнём просветительскую деятельность с периферии, — улыбнулся я, — где народ более лояльный и вовсе не против совершенствоваться. Вот как поднимем всех провинциалов на новый уровень, пусть эти столичные снобы откусят! Ещё покажем им Кузькину мать!
— Кого? — вскинул брови дядя Витя.
— Да так, — махнул я рукой и хихикнул, — в одной книге прочитал.
— Ты нужные то книги читать не успеваешь, — хихикнул он, — когда только находишь время на всякую дребедень?
— Обед на столе, пойдёмте! — позвала нас мама, я даже не услышал, как она открыла дверь.
— Идем, Алевтина Семёновна, — улыбаясь дядя Витя сразу сбросил избыточный возраст и стал прежним. — Идём, моя золотая!
Глава 18
Неделя пролетела, как пакет из супермаркета над Урюпинском. Я успешно провёл три семинара, во время приёма ко мне по очереди приходили уже прослушавшие вводную информацию с просьбой показать на деле и научить. В итоге учебный процесс происходил в течение всего рабочего дня. С работы я не задерживался, приходил домой и падал замертво лицом в подушку на пару часов. А на следующий день всё по-новой.
В четверг вечером отцу позвонил Белорецкий с отчётом о проделанной работе. Князь Баженов арестован и с почетным конвоем сопровождён в Бутырскую тюрьму, где будет содержаться до завершения следственных действий и вынесения окончательного приговора. На данном этапе производится отлов его подельников и подчинённых, поэтому угроза ещё не миновала, нам нужно оставаться на месте до разрешения этого вопроса. Самой большой проблемой остаётся поиск сильного псионика, который участвовал уже в нескольких нападениях, подобных разгрому нашего имущества. Приехали лучшие специалисты из Москвы, которые рыщут по Питеру днём и ночью. Есть версия, что он носитель такого же золотого амулета, какой мне вручил Проскурин по поручению Баженова, тогда это реально эксклюзивный по силе маг, которого по ауре и всплескам энергии москвичи должны уже были найти. Хуже всего будет, если он снял амулет и лежит где-то при смерти под контролем мастера души и сильного лекаря, чтобы не сдох. Тогда его обнаружить не получится. А на его месте так сделал бы сейчас любой, лучше пластом полежать, чем отправляться на каторгу.
С этого момента мы уже были в чемоданном настроении и ждали команду стартовать домой. Сильно портило это настроение то, что дома то по факту у нас можно сказать нет, там ещё предстоит ремонт. Но сначала ведь решили восстановить клинику, а только потом приводить в порядок жилище. Всё равно родной город и близкие люди, которых долго не видели — это повод хотеть вернуться.
В пятницу к третьему семинару я уже чувствовал себя, как выжатый лимон. Информацию всё равно выдавал на уровне, так как уже всю структуру речи сам запомнил наизусть. И после каждого семинара получал благодарственные аплодисменты. После семинара Гладышев, который присутствовал на каждом, попросил меня задержаться, пока все уйдут.
— Александр Фёдорович, ещё раз огромное спасибо за всё, что вы для нас делаете, — сказал он с таким чувством, что я на минуту даже забыл про усталость. — Мне уже плевать, что там нам сказали на коллегии, главное, что я уже вижу повышение эффективности работы персонала. Показатели конечно не успели вырасти настолько, чтобы было что предъявить, но даже сам настрой в коллективе изменился. Те, кто раньше постоянно ныл, что слишком много работы, теперь ходят улыбаются. Мы выделили из бюджета хороший гонорар за то, что уже проделано и я очень надеюсь на дальнейшее развитие сотрудничества в этом плане. Очень знаете ли хочу, чтобы наша клиника считалась лучшей в городе. Я уже распланировал семинары на следующей неделе, как вы и предполагали раньше. Если я правильно понял, вы хотели дополнить данную информацию и ответить на вопросы, так?
— Да, именно так, — кивнул я и грустно улыбнулся. — Только во всей этой истории появился один нюанс.
— Какой? — Вячеслав Петрович немного напрягся и выжидательно смотрел на меня.
— Есть вероятность, что в ближайшее время я могу уехать.
— Александр Фёдорович, вы меня без ножа режете, — выдохнул Гладышев и обессиленно откинулся на спинку кресла. — Как же так? Вы же только недавно переехали в Ярославль.
— Я пока не могу огласить все подробности, но обязательно введу вас в курс дела, как только это станет возможным, — уверил я его. — А пока работаем по утверждённой схеме, в понедельник всё, как договаривались.
— Я вас услышал, Александр Фёдорович, — кивнул Гладышев, пытаясь прийти в себя после такой новости. — Значит в понедельник здесь в три.
— Да, хорошо, — ответил я и пошёл собирать свои плакаты обратно в тубус. Вячеслав Петрович ещё раз тяжело вздохнул, поднялся с кресла и направился к выходу.
Домой я ехал устав, как никогда и чуть не заснул в такси. За выходные надо подготовиться ко второму и возможно (точнее я надеюсь) заключительному этапу вброса полезной информации лекарям клиники. Желательно сделать так, чтобы они относительно уверенно начали это применять на практике. Надо будет ещё подготовить кое-какие дополнения к набору плакатов. Поручу это дяде Вите, он этим занимался с удовольствием. К тому же, пока будет рисовать, отвлечётся от всяких там дурных мыслей, так что двойная польза.
Приехал домой, поставил тубус в угол в прихожей, повесил пальто и шляпу и прямо как был в сюртуке рухнул на кровать. Уже начал погружаться в сон, как вдруг услышал голос мамы.
— Саш, ты спишь?
— Почти, — пробормотал я, не открывая глаз.