— Не получилось, — пробормотал он со скорбным лицом. Поник, плечи опустились, стал выглядеть ещё старше. — У меня ничего не получилось.
— А вот и неправда, — сказал я, заглянув в рану. — Посмотрите внимательно, она перестала кровоточить и стала намного меньше в глубину. Да она практически зажила, осталось совсем немного.
— Да? — знахарь снова заглянул в рану. — В самом деле, почти зажила. А я увидел, что она всё ещё есть и расстроился. Давайте я попробую доделать.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался я. Ещё не хватало, чтобы он дошёл до истощения. Не молодой к тому же. — Кругов под глазами нет? Голова не кружится?
— Всё нормально, Александр Петрович, — улыбнулся он. — Спасибо за заботу, я должен справиться.
— Хорошо, пробуйте, я за вами присмотрю.
Рябошапкин снова приложил ладонь к ране и закрыл глаза. Пару минут стоял неподвижно, потом открыл глаза и убрал ладонь. Вместо раны красовался небольшой совсем свежий рубец.
— Ну вот, а вы говорите, что у вас ничего не получается, — поддержал я его. — Очень даже неплохо получается. А то, что рана маленькая, так надо же с чего-то начинать. Давайте я пока несколько пациентов приму, а вы отдохните и помедитируйте.
— С вашего позволения, я чай пока заварю, а Соня, — сказал он больше для её ушей, так как девушка сама уже бросилась включать чайник, — поможет вам. А потом вместе чаю попьём. Моя благоверная таких вкусных пирожных приготовила, закачаешься!
— Не могу отказаться от столь заманчивого предложения, — кивнул я. — Соня, зови следующего.
Следующего Иван Терентьевич точно не осилил бы с помощью чистой магии. Такой порез стеклом на левой кисти однозначно пришлось бы зашивать. Я проверил целостность сухожилий сгибателей указательного и среднего пальцев, в проекции которых на ладони была достаточно глубокая кровоточащая рана. Сгибатели целые, значит приступаем к заживлению раны.
Глава 19
Прием закончился, а Прасковья так ещё и не позвонила. Тогда я взял телефон и набрал сам.
— Здравствуйте, Александр Петрович, — как-то невесело приветствовала она. — Если вы по поводу заказа, то пока ничем обрадовать не могу. Утром сломался один из станков, и мы валим план. Один из печатающихся у нас журналов задержится на сутки. Скорее всего ваш заказ мы теперь сможем сделать только на выходных если не позже.
— Очень печально, — сказал я. Уже надеялся сегодня забрать готовые методички и отдать на печать вторую партию. — Тогда позвоните, когда заказ будет готов, жду с нетерпением. К понедельнику мне край надо.
— Поняла вас, Александр Петрович, вы уж извините за задержку, внезапный фактор, вы же понимаете?
— Конечно понимаю, не переживайте. Выходные меня вполне устраивают, а вот позже задерживать крайне нежелательно.
Положив трубку, я немного загрустил. Ждал с нетерпением момента получения первой печатной продукции в своей жизни, а тут форсмажор. С другой стороны, одно дело откладывается, значит появилось время на другое.
— Иван Терентьевич, вы сейчас куда-нибудь торопитесь? — решил я забросить удочку, чтобы воплотить в реальность другую задачу.
— Кто, я? — он так удивился, словно я спросил сколько у него, как он запекает ежей в духовке. — Я совершенно никуда не тороплюсь.
— Вот и отлично, я тоже никуда теперь не тороплюсь. А если мы оба никуда не торопимся, предлагаю обсудить ваши схемы лечения разных заболеваний поэтапно с разбором некоторых моментов и поиском новых решений.
— А до начала рабочей смены успеем? — спросил знахарь. От этой фразы нельзя было не прийти в восторг. Человек ради дела готов на всё, что угодно, даже сидеть до утра.
— Надеюсь, что мы закончим раньше, — ответил я и не удержавшись рассмеялся. — Но вы безусловно правы, если подойти к делу основательно, то можно и не успеть.
Мы придвинули стулья к манипуляционному столу, разложили сделанные за эти дни Иваном Терентьевичем конспекты, вооружились карандашами и листами чистой бумаги. Разбор вели на примере конкретных случаев, которые прошли за это время. А я бы не сказал, что знахарь не имеет высшего образования. Ведь это лекари учатся в институтах и университетах, а знахари и целители в специальных училищах.
Сортировка желающих стать медиком производится ещё в школах и гимназиях. Есть магическое ядро — будешь лекарем, поступай в институт. Не поступил — сиди учись, поступишь позже. Даже самые отъявленные двоечники и прогульщики предпочитали остаться на второй год и подтягивали хвосты, чтобы поступить в высшее учебное заведение, статус и доход лекаря на порядки выше, чем у знахаря. Лишь единицы отъявленных разгильдяев поступали в медицинские училища на знахарей, чаще всего это были разорившиеся дворяне, род которых угасал, но ядро ещё было. Некоторые в итоге совсем отказывались от профессии.
Так вот во время обсуждения с Иваном Терентьевичем очередной нозологической формы и вариантов решения этой проблемы, я не чувствовал, что мы говорим не на равных. Мне не приходилось объяснять ему основополагающие вещи на пальцах, он всё ловил на лету и понимал с полуслова. Такое впечатление, что он в своё время закончил университет чуть ли не с красным дипломом. Возможно он учился сам по себе всё это время. Большая часть учебников есть в свободном доступе в городской библиотеке. Да и в училищах библиотеки скорее всего тоже рассчитаны на более высокий уровень знаний, чем там дают.
Я и не заметил, как пролетел целый час. Так как мы по-прежнему никуда не торопились и были увлечены процессом, я заказал доставку ужина из грузинского ресторана, который мы нашли неподалёку с Виктором Сергеевичем. Научный интерес и энтузиазм — это хорошо, но на голодный желудок, а он уже начал себя проявлять, эти факторы начинают меркнуть. Голод не тётка, короче.
Стоило мне только положить трубку, как телефон зазвонил прямо в руке.
— Прасковья? — удивился я. Уже и не надеялся сегодня дождаться её звонка.
— Да-да, Александр Петрович, смотрите тут какое дело, — голос девушки в этот раз был более жизнеутверждающим, что радовало. — Станок починили, на это ушло гораздо больше времени, чем мы рассчитывали, а теперь его надо на чём-то обкатать. Те, кто его делали костьми клялись, что качество печати даже лучше станет. Вот я и хотела вам предложить рискнуть сейчас распечатать на нём ваш небольшой тираж. Для первого прогона достаточно и вам хорошо. Если вдруг что-то вас не устроит, мы с вас лишних денег не возьмём, просто тогда будем печатать в воскресенье утром, а сейчас будем экспериментировать с чем-то другим.
— Меня вполне устраивает ваше предложение первого прогона с моими методичками и плакатами! — смело заявил я. Если бы она была уверена, что первая партия пойдёт конкретно наперекосяк, то не стала бы и предлагать.
— Хорошо, тогда мы сейчас запускаем станок, — было слышно по голосу, что она улыбается. Почему бы и нет? Сделал дело и гора с плеч, никому ничего не должен. Кроме тех, кому сорвали время заказа из-за поломки станка. — Когда всё будет готово, я вам позвоню.
— Наверно уже завтра? — уточнил я, чтобы хоть как-то ориентироваться.
— Отчего же, уже сегодня, — хихикнула она. — Я сегодня всё равно допоздна буду из-за этого аврала, так что придёте и заберёте.
— Договорились, жду с нетерпением, — по моему голосу тоже легко было определить, что я доволен. — И, надеюсь, что под вашим контролем всё будет хорошо.
Ну, если они только решают вопрос с запуском, потом печать, нарезка, раскладка, брошюрирование. Ещё есть немного времени, чтобы разобрать несколько клинических случаев и поужинать. Наш заказ обещали доставить через полчаса. Вот тогда на сытый желудок я поеду пить чай с пирожными в обществе прекрасной блондинки.
Всё пошло чётко по расписанию, каким я составил его у себя в голове. Приехал наш ужин, которому пришлось подождать несколько минут, пока мы разбирали не типичное заболевание пациентки. Ужин за это отомстил нам дразнящими запахами, заставляющими выделяться слюну и жалобно поскуливать желудок. Это послужило причиной ускорить завершение процесса и подведение итогов.
Когда расставили тарелки всё на том же манипуляционном столе, который стал теперь для нас универсальным рабочим местом, снова позвонила Прасковья и сказала, что через полчаса можно будет забрать заказ. На скорую руку закинул в себя чаннахи и хачапури по-Аджарски, извинился за спешку перед Рябошапкиным и вызвал такси.
Когда спустился по тёмным ступенькам ко входной двери типографии, что уже было приключением, я задумался, а как я попаду внутрь? Кроме стандартного набора из портфеля, тубуса и корзинки с пирожными у меня в руке были ещё два больших стакана кофе со взбитыми сливками. В моём мире это называют капучино, но здесь так не принято. Так чем мне открыть эту дверь, даже учитывая, что я теперь знаю, как это сделать легко? Тубус за плечо, портфель в зубы, в левую руку корзинку, а на раскрытую ладонь поверх ручки корзины картонную подставку с двумя большими стаканами. Именно в таком виде меня и застала Прасковья, когда я протянул руку вперёд, чтобы потянуть за замаскированную ручку двери. Уж зачем она решила пойти на выход, не надев пальто, я не знаю, но произошло это очень вовремя.
— О, Господи! — воскликнула она и расхохоталась. — Давайте я вам помогу!
— Ага, пававувфа, — выдал я, ручка портфеля в зубах сильно ограничила спектр издаваемых звуков.
Девушка аккуратно извлекла из моего рта ручку портфеля, из-за чего мне было особенно неловко, ручка-то за это короткое время намокла. Я смог теперь взять кофе в другую руку и без риска навернуться или облиться горячим напитком войти в тамбур. Знакомым маршрутом мы дошли до её кабинета, где уже лежали на столе мои методички и плакаты, вкусно воняющие свежей краской. Обожаю этот запах, запах новой книги. Когда берёшь в магазине новинку с полки, открываешь в произвольном месте и втыкаешь туда нос. Это какой-то особенный кайф. И разум чистый, и удовольствие, и настроение сразу хорошее. Вот именно так и пахли мои методички.