В этот раз мне удалось сделать слой чистой соединительной ткани больше двух миллиметров. Теперь точно не будет никаких кровотечений, этот слой уплотнится со временем. Во время следующей процедуры я его ещё увеличу, чтобы хватало запаса прочности на будущее. Заглянув в ядро, я увидел, что энергии осталось больше половины, поэтому позволил себе убрать ещё некоторое количество собственно ткани образования. Из-за того, что она уплотнилась после прошлой процедуры, уходила менее охотно, пришлось потратить больше энергии. Теперь от прежнего объёма немаленькой дули оставалось меньше четверти. Пациентка хорошо перенесла прошлые процедуры, но всё же не будем экспериментировать с пределами допустимого, придёт ещё раз.
— Блин, Саня, у меня к тебе столько вопросов, — начал было Юдин, но я снова дал ему знак придержать вопросы пока при себе.
— Будите, — обратился я к Корсакову. — На сегодня с неё хватит.
— На глазах растёте, Александр Петрович, — довольно улыбаясь сказал Борис Владимирович. — И свой предел чувствуете и о пациенте заботитесь.
— Рано или поздно надо делать выводы из собственных ошибок.
— Это да, — кивнул Корсаков. — Свои ошибки обладают более мощным обучающим действием, чем чужие. Когда понимаешь, что это не чьи-то проблемы, а твои, думается по-другому.
— Не могу не согласиться, — хмыкнул я.
Женщина открыла глаза и несколько мгновений пыталась прийти в себя, хлопая глазами и озираясь.
— Что, уже всё? — удивлённо спросила она.
— На сегодня да, — улыбнулся я ей, чтобы морально поддержать. — Давайте руку, я помогу вам встать.
— Руку? Мне? — удивлённо спросила она и рассмеялась. — Да после визитов к вам я готова порхать как бабочка!
В доказательство своих слов она шустро села и спрыгнула со стола, вызвав у меня опасения за её суставы. Но зря я переживал, она и правда готова была порхать, лишь в следующую секунду после спрыгивания со стола мне пришлось её чуть придержать, она немного качнулась, но тут же поймала равновесие.
— Ой спасибо, господин лекарь! Что-то на секунду от радости вскружилась голова, — хихикнула она как-то задорно, по-детски. — Но теперь уже всё нормально. Вы уже всё сделали? У меня такое ощущение, что уже всё в порядке, в животе ничего не мешается.
— Большая часть лечения уже позади, но пока ещё не всё, — ответил я. — Процедуру надо будет повторить. А потом я уже проверю, нет ли метастазов.
— Кого? Метастазов? — уставилась она на меня расширив глаза. Детский задор резко сменился озабоченностью. — А что это такое?
— Злокачественные образования, а у вас именно такое, могут распространять свои клетки по организму и опухоль начинает расти в другом месте.
— О, Господи, — напряглась она. От её хорошего настроения не осталось и следа. Мне даже показалось, что вот-вот появится та самая зловредная дама, какой она пришла на первый приём.
— Да не переживайте вы так! — я одарил её самой жизнерадостной улыбкой, способной растопить ледяную шапку Антарктиды. — Всё идёт так, как надо. Большая часть опухоли удалена, функция кишечника восстановлена, остались лишь последние штрихи, а потом будете показываться раз в три месяца для контрольного осмотра, чтобы ничего не прозевать. Именно так я могу гарантировать, что вы проживёте долго и счастливо. Так что не унывайте, нос по ветру и улыбку шире, жизнь продолжается!
— Господин лекарь, золотой вы мой человек! — она снова улыбалась, а в глазах стояли слёзы от умиления.
Кажется, она хотела меня обнять, но вовремя сдержалась. Потом из потайного кармашка достала платочек и осторожно промокнула им глаза, чтобы не испортить макияж. Так с улыбкой на лице и слезами счастья она и направилась на выход.
— Жду вас во вторник! — успел я сказать, пока она не вышла из кабинета.
Она кивнула, взмахнула платочком и вышла из кабинета.
— Ну, Саня! — Юдин восторженно посмотрел на меня и ритмично захлопал в ладоши. — У тебя прям не приём, а театрализованное представление.
— А практически так и есть, — хохотнул я. — Видел бы ты, как она вела себя, когда пришла в первый раз. Думал, что её проще убить, чтобы она не мучила ни себя, ни окружающих. А теперь совсем другой человек.
— Может тебе в мастера душ переквалифицироваться?
— Стоп-стоп! — подал голос молчавший до сих пор Корсаков. — Вакансия занята, и я отсюда никуда уходить не собираюсь! Меня и здесь неплохо кормят!
— Да никто и не собирается, — отмахнулся я. — Это не моё. Вот укрощение строптивых — это да, без этого никак.
— Железные у вас нервы, Александр Петрович, — вставила Света.
— Опять ты за своё! — отмахнулся я. — Не железные они, просто давать себе слабину в большинстве случаев непозволительная роскошь. Вот и приходится вести себя, как базальтовая скала, чтобы выпустить пар потом, когда никто не видит.
— Хотел бы я посмотреть, как вы выпускаете пар, Александр Петрович, — улыбнулся Корсаков. — А я давно предлагал Петру Емельяновичу оборудовать при клинике небольшую баньку. Теперь это будет проще, знаем откуда пар взять.
— Да ну вас, — расхохотался я. — А я уж подумал, что вы серьёзно про баню говорите.
— А вы хотите в баню? — вскинул брови Борис Владимирович?
— Сейчас скажете мол иди ты в баню? — попытался я угадать его следующее действие.
— Не совсем, но почти, — хмыкнул он. — Если у вас с Ильёй нет планов на выходные, то можно поехать в мой загородный дом, баня у меня есть. Самая что ни на есть настоящая.
— Хм, а почему я раньше не знал? — спросил я.
— Так я говорил об этом как-то, а вы проигнорировали. Я так понял, что вам это не интересно, больше не упоминал.
— Илюх, ты поедешь? — обернулся я к другу.
— Я? — скривил он удивлённую моську и ткнул себя пальцем в грудь. — Да в принципе можно. У мамы вроде не было на эти выходные планов на новые своднические махинации.
— Значит погнали, — ткнул я его легонько кулаком в грудь.
— Только моей маме лучше сказать, что мы отправились в командировку куда-нибудь в дальнее село на краю губернии бороться с эпидемией дизентерии. Так будет более правдоподобно и надёжно.
— Ага, — хмыкнул я. — Ищем сбежавших пациентов по горячим следам.
Глава 21
— Вы бы пока все не расходились, — сказала Света, когда после краткого обсуждения планов на выходные Юдин и Корсаков собрались на выход. — Там пришёл пациент с опухолью в лёгком.
— Откуда ты знаешь? — удивился я.
— Пока вы тут обсуждали веники для бани, я выглянула в коридор, он сидит прямо возле двери, скорее всего следующий.
— Ну так зови, чего тянуть, — сказал я, экстренно восстанавливая запас энергии в ядре.
— Не, Сань, так не пойдёт, — покачал головой Юдин. — Сядь помедитируй по-человечески, а то тебя не хватит.
— Да я уж понял, — ответил я, усаживаясь в кресло. — Думал успею потихоньку восстановиться до его прихода, а он уже здесь.
На несколько минут я выпал из жизни, погрузившись в глубокую восстановительную медитацию. Краем уха только слышал, как Корсаков сказал Свете позвать пациента и уложить на манипуляционный стол. Я в принципе его понимаю, ему бы побыстрее здесь закончить, небось свои дела есть ещё. Подготовив пациента, все затихли в ожидании. Когда уровень энергии в ядре стал приближаться к максимуму, я открыл глаза, встал и подошёл к пациенту.
— Ну, как ваши дела? — спросил я мужчину. — Как дыхание, кашель?
— Спасибо, господин лекарь, дышать стало чуть легче, слабость немного отступила, по лестнице на этаж подниматься стало легче, уже не задыхаюсь. Но здоровым человеком, к сожалению, я себя назвать пока не могу.
— Ну так, батенька, вы пока не здоровы, но потихоньку к этому приближаетесь, — успокоил я его. — Чтобы полностью удалить новообразование и метастазы уйдёт несколько недель. Так что наберитесь терпения, с каждым разом будет всё лучше, я делаю для этого всё возможное и невозможное. Ваша же задача для ускорения выздоровления — правильное регулярное питание и прогулки на свежем воздухе ежедневно.
— Это я делаю, господин лекарь, понимаю, что кровать не вылечит, да мне и самому не нравится сидеть на месте. По жизни-то я охотник, привык по лесу десятки километров наматывать в поисках добычи. А как здоровье начало барахлить, с охотой пришлось завязать.
— И давно пришлось завязать? — поинтересовался я.
— Да уж года три где-то, — после недолгих раздумий ответил он.
— А к лекарям тогда не обращались? Ведь скорее всего тогда и начала расти опухоль.
— Обращался, лечили бронхит и пневмонию. Сначала стало легче, я даже подумывал снова в лес с ружьишком податься, но потом всё по новой, я и перестал окончательно.
— А потом к лекарям больше не обращались?
— Так, а зачем? — пожал он плечами. — Мне тогда ещё сказали, что это возрастное, вот я и успокоился. А потом услышал от соседа, что сын Склифосовского творит чудеса, вот и решил попробовать прийти к вам.
— Правильно сделали, — кивнул я. — Всё будет хорошо. Борис Владимирович, приступайте.
Сначала я просканировал верхнюю долю правого легкого, где находилась болезнь, потом полностью оба лёгких. Особое внимание уделил средостению, где нашёл ещё в прошлый раз несколько плотных узлов. Не нравятся они мне, сегодня попробую их убрать, чтобы злокачественные клетки не пошли дальше. В брюшной полости всё чисто, значит метастазы только в средостении. Я методично один за другим уничтожал деревянной плотности узлы, не забывая следить за состоянием ядра. Рука Юдина неотрывно следовала за моей, словно тень. Правильно делает, пусть подсматривает и перенимает.
За одну процедуру мне удалось ликвидировать все региональные метастазы, восстановить просветы долевых и сегментарных бронхов, открыв в сдавленные опухолью альвеолы доступ воздуха. Дальше давить на основную массу опухоли сил почти не осталось, убрал лишь небольшую часть. Энергии в ядре осталась одна треть, можно бы ещё немного, но мы теперь никуда не опаздываем, буду делать поэтапно.