— Спасибо вам большое, Александр Петрович, — гораздо более сдержанно, чем его супруга, сказал папа мальчика. — Мы вам очень обязаны и в вечном неоплатном долгу.
— Успокойтесь, — улыбнулся я. — Ваш долг вполне оплатный и далеко не вечный. Я скажу в кассе, чтобы вам сделали скидку и разрешили оплатить в рассрочку, если возникнет такая необходимость.
Родители мальчика несколько изменились в лице, поняв, что и на самом деле должны. Ну а что делать? Да, я должен спасать жизни, исправлять появившиеся огрехи в здоровье, но, к сожалению, бесплатно работать невозможно, такова жизнь. Я и так значительно облегчу их жизнь и материальную нагрузку. Зато сын жив, а если бы меня в тот момент в лечебнице не оказалось, он прожил бы от силы ещё минут десять. В моей практике было до этого всего два случая, когда возвращали к жизни пациентов с повреждением магистральных сосудов и им также просто очень повезло, подоспей помощь на несколько минут позже ирезультат был бы фатальным.
Несмотря на все самооправдания, всё равно на душе стало немного неприятно. Никак не привыкну, что за каждую услугу надо счёт выставлять, системы обязательного медицинского страхования здесь нет. Хорошо хоть в лечебницах работает система софинансирования с городской казной, а сам пациент оплачивает лишь часть стоимости услуг.
— Спасибо вам, господин лекарь ещё раз, — более спокойно сказала мама парнишки. — Мы уже можем идти домой?
— Вы вещи ему принесли, во что одеться? — уточнил я.
— Да, конечно, — ответила мама и показала на пакет, стоявший у стены.
— Тогда можете забирать, — сказал я. — Если вдруг возникнут какие-то вопросы, можете найти меня после обеда в лечебнице «Святой Софии» в понедельник, среду или пятницу. Я веду там занятия для знахарей ближайшие две недели. Или здесь, в нашей клинике. Здесь я всегда с утра. Из рекомендаций только одна — мальчику нужно больше железа из-за потери крови, а это в первую очередь печёнка и говядина. Надо увеличить её количество в рационе. У него была очень большая кровопотеря.
— Фу, печёнка, ненавижу! — воскликнул парнишка и сморщил нос.
— А что делать? — нахмурилась мать. — Господин лекарь сказал надо, значит будешь есть.
— Да, и ещё, — решил я добавить. — Ближайшие пару недель пусть дома отсидится, а в школу теперь пойдёт только после нового года.
— Ура-а-а-а! — прокричал мальчишка и запрыгал по кровати так, что маме пришлось его ловить и успокаивать.
Когда они ушли, я обратился к Виктору Сергеевичу.
— И что там за великое дело, из-за которого я не могу сейчас поехать домой и лечь спать?
— Идём с тобой позавтракаем, потом едем в гости к Курляндскому.
— Какой смысл? — удивился я. — Я его книгу ещё не открывал даже, только по учебнику фармакологии на треть продвинулся и всё.
— Ничего страшного, — хмыкнул дядя Витя. — Он сам предложил приехать, значит надо ехать, а уж чего он там от нас хочет я не знаю. Если я правильно понял, у него есть пара предложений и он сказал, что мы от них не сможем отказаться.
— Даже так? — вскинул я правую бровь. — Ну тогда поехали.
— Сначала поедим, — поправил меня Панкратов, подняв указательный палец вверх. — Я знаю по пути приличный трактир, где кормят сытными завтраками и варят отличный кофе.
— Ну хорошо, хорошо, сначала позавтракаем, — рассмеялся я. — Я же нисколько не возражаю.
К осыпающемуся особняку Курляндского мы приехали на десять минут раньше обещанного времени. Об этом я узнал, глянув на часы.
— Ну что, немного подождём? — спросил я.
— Вот ещё, — махнул рукой Виктор Сергеевич. — Скажем, что холодно на улице, а ведь оно так и есть, да ещё и ветер вон какой, до костей пробирет.
Дядя Витя уверенно подошёл к двери и постучал молоточком. На ожидание реакции хозяина на наш стук ушла половина времени, которое оставалось до назначенной встречи. Я уже реально успел продрогнуть как цуцик, зуб на зуб не попадал. Надо было всё-таки надеть шарф, но вроде гулять не собирался, вот и оставил его дома. Права Маргарита, что напяливала на всех шарф практически насильно, не хватало ещё простудиться.
— Чё вы так рано припёрлись? — прозвучало приветствие из-за открывшейся двери.
— А чё ты нас морозишь и в дом не пускаешь? — в том же тоне повторил Виктор Сергеевич. Ему бы в пародисты податься, от оригинала практически не отличишь. В следующий раз попрошу, чтобы он этим голосом меня будил, от такого даже камень проснётся.
— Заходите уже, замёрзли они, я мёрзнуть не хочу.
Мы охотно юркнули внутрь. В холле было ненамного теплее, но хотя бы не было ветра, уже хорошо. Оно и правильно, зачем отапливать весь огромный особняк, если пользуешься лишь небольшой частью. С другой стороны, неотапливаемое помещение быстрее разрушается, так что на его месте я бы дважды подумал, может поддерживать в необитаемой части хоть какое-то тепло?
Мы прошли по знакомому уже маршруту и пришли в шикарную столовую. А вот здесь было очень тепло. Через несколько минут уже захотелось снять пальто и шляпу. Как и в прошлый раз, нам был предложен чай с баранками, а перед хозяином дома стоял богатый завтрак. Интересно, где он берёт деньги, если говорит, что за последние десять лет у него не было заказов? Или может я что-то путаю? Ну он точно сказал, что за десять лет сюда никто не приходил. Ну да, это ещё ничего не значит. Заказы можно получать по почте или по телефону, а отправлять с курьерской службой.
— Готхард Вильгельмович, — первым нарушил я затянувшуюся паузу. — Вы хотели видеть нас именно сегодня, несмотря на то, что я не успел ещё ознакомиться с вашими трудами. Хотелось бы услышать по какому поводу?
— А какого чёрта ты не успел ознакомиться? — взвизгнул он, выронив изо рта кусок мяса и разбрызгивая соус. — Полтора суток прошло уже, какой фигнёй ты занимался?
— Работал я, представляете? — я старался говорить максимально сдержанно, хотя очень хотелось плеснуть в него горячим чаем, чтобы его визг имел хоть какие-то основания. — Может быть вы не в курсе, но лекари работают, они людей лечат.
— Работал он, — недовольно рыкнул он и вернулся к еде. — Не могла она подождать эта твоя работа.
Я решил лучше промолчать и сойти за умного, пусть ещё немного побесится и выложит наконец, что от меня хотел.
— Вот, посмотри, — буркнул после длительной паузы Курляндский и бросил в мою сторону лист плотной бумаги, испещрённый схемами и надписями, сделанными без единой помарки и идеальным каллиграфическим почерком. Такое надо в рамку под стекло и на стену, а не через стол кидать. — Над чертой то, что надо заменить, а под чертой — на что заменить. Думаю, ты разберёшься. Если это устраивает, могу дать несколько банок готовой мази для испытания. Причём совершенно бесплатно, можешь даже не вставать на колени, когда будешь благодарить.
Вот не скотина, а? Вроде и благодетельствует, но с таким запахом, что в горле дыхание перехватывает. Вместо того, чтобы огрызаться на столь невежливое обращение, я принялся изучать содержимое листа. Если я правильно понял, в верхней части был состав, описание действия и побочных эффектов распространенной в лечебницах ранозаживляющей мази, очень схожей с нашей мазью Вишневского. Не забыл Готхард упомянуть и про запах «на любителя» и про токсическое действие берёзового дёгтя, особенно при применении на больших ранах или большой площади. Под чертой был состав и подробное описание мази, смахивающей на наши более-менее адекватные Левомеколь и Офломелид. Учитывая наличие местного анестетика, пусть и растительного происхождения, всё-таки ближе к Офломелиду. О том, что в мази присутствует антибиотик, я понял по упоминанию рода плесневых грибов, использованных при изготовлении.
— Я готов взять у вас образцы для клинических испытаний, Готхард Вильгельмович, — сказал я, отложив лист в сторону. — Состав новой мази гораздо лучше соответствует необходимым свойствам, чем-то, что сейчас везде используют.
— Ещё бы, — пробурчал с набитым ртом фармацевт. Потом прожевал и продолжил. — Просто кругом одни идиоты, которые ни хрена не понимают в фармации. А ты не такой уж и тупой, как мне сначала показалось.
Охренительный комплимент! То есть я получается тупой, но не настолько тупой, как все остальные. Прямо чувствую, как появляется нимб, и я поднимаюсь на белых крыльях над серой массой тупоголовых.
— Давайте я хотя бы оплачу расходы на изготовление мази, — предложил я.
— Значит я ошибался, — пробурчал, не прекращая жевать Курляндский. — Ты такой же тупой, как все.
Я уже был на грани и очень хотел опрокинуть на хозяина дома самовар с кипятком или шарахнуть электрическим разрядом, активировав свой медальон, но в этот момент почувствовал на своей руке крепкую хватку Виктора Сергеевича, который всё это почувствовал. В отличие от хозяина дома, который продолжал с аппетитом уплетать содержимое уже третьей тарелки. Господи, и куда в эту тощую скотину столько отходов жизнедеятельости помещается?
Немного дыхательной гимнастики, неторопливое жевание баранки и ароматный травяной чай помогли мне вновь обрести душевное равновесие. Дядя Витя прав, жёсткий ответ Курляндскому на его оскорбления нам ничего не даст, только закроет канал, который легко может помочь совершить переворот в лечении пациентов среднего и малого достатка в городских лечебницах Санкт-Петербурга. Да что там Санкт-Петербурга, всей Российской империи! Ведь наверняка везде один и тот же стандарт, разве что с небольшими локальными вариациями, обусловленными наличием и стоимостью отдельных компонентов в отдалённых от столицы регионах.
— Сколько банок мази вы готовы предоставить? — спросил я, уже полностью успокоившись и замедлив пульс до нормальных показателей.
— Вот совсем другое дело, — хмыкнул Готхард, вытирая рот вышитой витиеватым узором шёлковой салфеткой. Я бы такую бережно перекладывал с места на место, а он ей томатный соус небрежно промакивал с губ. — Значит ты всё-таки не самый тупой, вопрос по делу. Десять фунтовых банок возьмёшь и раздашь знахарям в лечебнице, где ты там пытаешься этих бездарей образумить. Пусть используют при использовании ран и з