— Мне кажется, что ядро стало более вместительным, — сказал я, всматриваясь внутренним взором в произошедшие во мне изменения.
— И проводящие энергию сосуды должны немного расшириться, присмотрись внимательнее.
— Да, вроде есть такое, — кивнул я, снимая амулет и протягивая артефактору. — Выключите пока эту штуку. Я потом разберусь в управлении и буду сам включать.
Альберт Венедиктович взял в руки амулет, немного полюбовался, потом коснулся кристаллов и сияние внутри них уменьшилось. Он протянул мне его обратно, а я всё не решался протянуть руку вперёд. Всплыли воспоминания и мои и бывшего хозяина этого тела, который ощутил на себе всю прелесть пагубного воздействия этой коварной штуковины.
— Ты мне не доверяешь что ли? — удивлённо вскинул брови Поджарский.
— Есть на то причины, — буркнул я, протянул руку и забрал амулет.
Только вместо того, чтобы надеть обратно на шею, положил в чёрный футляр и торопливо закрыл крышку. Поджарский вздохнул, покачал головой и вернулся на своё место.
— Можешь забирать свою побрякушку, — сказал он, потеряв интерес к моей персоне. — И можешь идти. Инструкцию не забудь.
— Спасибо вам огромное! — сказал я, поднимаясь со стула.
Поджарский, даже не переводя на меня взгляд, показал пальцем на обращённую ко мне щеку. Я удивлённо выпучил глаза. Пожилой учёный просит поцеловать его в щёку? Это что за бред?
Альберт Венедиктович повернулся и посмотрел мне в глаза. В его глазах плясали тысяча чертей, но не было и тени улыбки. Ещё несколько секунд ему удавалось сохранять серьёзную физиономию, потом он фыркнул и заржал в голосину.
— Хорошо, что ты этого не сделал! — сказал он сквозь смех, переходящий в гомерический хохот. — Я бы тогда умер со смеху! Иди уже, хватит на меня так смотреть!
Я покачал головой, но не стал ничего ему отвечать, а молча положил футляр с амулетом в карман сюртука и направился на выход.
После ужина я снова проигнорировал вечернее чаепитие, к чему домашние уже начали привыкать, и сразу отправился к себе в комнату, чтобы приступить наконец к изучению фармакологии. Котангенс решил составить мне компанию и важной походкой шёл рядом со мной, распушив хвост. Всем своим видом показывал, что взрослые мальчики идут заниматься взрослыми делами. Когда я уселся за стол, он некоторое время разочарованно смотрел на меня, потом развернулся и улёгся на мою кровать, занявшись очень важной вылизывательной процедурой. Вот и умничка, каждый должен заниматься своим важным делом.
В этот раз при изучении материала я решил действовать немного по-другому. Находил тот препарат, который меня интересовал, потом уже искал его замену в книге Курляндского. Так оказалось гораздо практичнее, за час работы я подобрал несколько самых часто применяемых мазей и микстур, которые больше всех нуждались в замене. Все соответствующие заметки внёс в отдельную тетрадь, чтобы потом и дальше работать с предметом системно.
Дальше пошёл по темам. Не сильно удивился, что нигде не нашёл препаратов для внутривенного капельного введения. Это, пожалуй, самый большой недочёт в системе здравоохранения. Если этими средствами снабдить для начала скорую помощь, где нет лекарей, способных мгновенно остановить кровотечение и залечить раны и переломы, уже будет существенный вклад в оказание первичной медицинской помощи в Российской империи.
Но ведь мало того, что надо создать растворы, разработать способы их стерилизации и хранения в таре, из которой можно будет сразу капать, нужны ещё и стерильные капельные системы. Куда с этим плясать, не имею ни малейшего понятия. Надо искать производителя, который может справиться с таким техническим заданием. А сначала надо хорошо расписать и оформить это техническое задание. Если я сам не знаю, в какую сторону с этим вопросом податься, значит надо найти того, кто знает. В ближайшей досягаемости находился отец. С него и начну, кто как не он должен первым узнать о моей идее.
Отец сидел за столом и корпел над каким-то отчётом. Когда я вошёл в кабинет, отодвинул бумаги и заинтересованно посмотрел на меня. Знает же, что я не о погоде на ночь глядя поговорить пришёл. Осталось только придумать, с чего начать, не скажу же я ему, что в моём мире внутривенные вливания — это фундамент стационарного лечения и оказания первичной медицинской помощи на догоспитальном этапе. Надо как-то выкручиваться, словно я сам до этого дошёл.
— Пап, мне нужна твоя помощь, — сказал я, усаживаясь в кресло напротив него.
— Слушаю тебя, сын.
— Хотел начать с вопроса, — несколько замялся я, подбирая правильные слова, чтобы мысль была похожа на мою идею. — При некоторых заболеваниях и травмах было бы уместно вводить препараты или кровезамещающие жидкости внутривенно. Причём иногда это требуется в большом объёме. У меня до сих пор перед глазами стоит, точнее лежит Виктор Сергеевич в огромной луже собственной крови. Когда приехала скорая помощь, они могли бы ввести ему непосредственно в сосудистое русло какое-то количество специальной жидкости, чтобы выровнять артериальное давление. У них ничего подобного нет.
— Этого нигде нет, не поверишь, — хмыкнул отец. — Раньше когда-то была такая практика, но в связи с быстрым развитием искусства лекарей многие вещи просто забылись.
— То есть это было раньше? — удивился я. — Неужели сейчас это никому не нужно? Вот не поверю.
— Может где-то и нужно, но производство давно прекращено из-за нерентабельности.
— Я сейчас просто в шоке, — сказал я и в моих словах была чистая правда. — Неужели все вещи должны быть основаны только на рентабельности? Это же бесчеловечно!
— Мир не идеален, Саш, — грустно улыбнулся отец. — У любой красивой обложки есть грязная изнанка, вызывающая страх и отвращение. Это суть бытия.
— Ну всё настроить на нужный лад невозможно, — сказал я и развёл руками. — А вот вопросом возрождения внутривенных вливаний я и хочу как раз заняться.
— Изготовление растворов вполне сможет потянуть любая из фармацевтических мануфактур, — задумчиво произнёс отец, потирая подбородок. — А вот системы для вливаний будет сделать намного сложнее. В современных книгах и учебниках даже упоминаний нет, как оно работало. Вроде и не сложно, но надо учитывать кучу нюансов.
— Разработку этого задания я могу взять на себя, ты мне только подскажи, если это возможно, к кому я могу обратиться по поводу растворов и изготовления капельных систем.
— Дай мне день-два, я постараюсь решить твой вопрос.
— Ты уж извини, что напрягаю, мог бы и сам покататься и поспрашивать, просто если у тебя есть знакомые, то это сильно упростит задачу.
— Кого ты напрягаешь, Саш? — спросил отец и укоризненно посмотрел на меня. — Ты же большое дело задумал. Я иногда даже не верю, что ты мой сын, словно какой-то святой спустился с небес и вселился в тебя.
— Ну ладно тебе, не преувеличивай! — смутился я и то же время немного напрягся. В чем-то он ведь прав, я не совсем его сын, только генетически. — Просто чем дальше я углубляюсь в медицину для бедных, тем больше нахожу сюрпризов, о которых раньше даже понятия не имел.
— Ну скорая помощь не только для бедных, — возразил отец. — Расширить их функционал и эффективность не мечтал только тот лекарь, которому его работа не интересна. Но так уж сложилось, хотя никакой логики я в этом не вижу. Да, в большинстве случаев в этом нет никакой необходимости, лекари справятся, но иногда бывает, что без вливаний не обойтись.
— Ну это да, — кивнул я. — Взять тот же случай с Виктором Сергеевичем, когда он истёк кровью, а приехала скорая и не в силах хоть немного увеличить объём циркулирующей крови. Если бы меня рядом не оказалось, его уже не было бы в живых. Хотя, он умер бы до приезда скорой помощи. Он выжил только за счёт того, что я остановил кровотечение, а когда сердце остановилось, запустил его снова.
— Не знал таких подробностей, — сказал отец, внимательно глядя мне в глаза. Наверно хотел понять, не придумываю ли я лишнего. — Так это получается, что ты подарил Виктору Сергеевичу новую жизнь. Он практически заново родился. Он теперь обязан тебе до конца жизни.
— О чём ты говоришь, пап? — удивился я такому умозаключению. Оно вроде как вполне логично, но на мой взгляд перебор. — Это получается, что если я спас за десять лет сто жизней, то у меня сотня готовых на всё ради меня людей? Да ну, ерунда какая-то. У нас работа такая, спасать человеческие жизни и это наш профессиональный долг. Они нам за это не должны до конца своих дней.
— Ты говоришь сейчас про пациентов, — улыбнулся отец. — Тут ты абсолютно прав. Но ты же не случайно оказался дома у Виктора Сергеевича. Ты переживал за него и следил за ним, чтобы с ним ничего не случилось. Когда понял, что что-то произошло, побежал к нему и сделал всё, что мог и даже немного больше.
— Всё равно я не считаю, что он мне пожизненно должен, — покачал я головой. Тема для меня была немного неприятной, и отец заметил это. — Я спас его, чтобы спасти, а не для обретения вечного должника.
— Ну ладно, ладно, не кипятись, — сказал отец, примирительно подняв руки. — Твоё мнение по этому поводу мне очень нравится. Честно. Я тебе всё это сейчас говорил не для того, чтобы ты востребовал с него долг, это всё просто философия. Но, попомни мои слова, Виктор Сергеевич думает по-другому. Он не будет это как-то явно показывать, но и не забудет никогда.
— Это его личное дело и его мнение, — пожал я плечами. — Я ему припоминать никогда не буду.
— Ладно, давай переключимся с этой темы, — сказал отец. — Куда-то не туда занесло. По поводу систем для внутривенных вливаний я попробую узнать, кто вообще способен это воспроизвести. Желательно сначала иметь на руках техническое задание, которое ты обещал сделать.
— Сделаю в ближайшее время, — кивнул я. — Возможно сегодня успею.
— Тогда жду от тебя чертежи или хотя бы рисунки, — ответил отец, подвигая к себе обратно бумаги и давая понять, что мне пора. — У меня есть на примете пара кандидатов, кто мог бы за это взяться, но гарантий пока дать не могу.