Курляндский встал и протянул мне руку для рукопожатия, а точнее для фиксации спора.
— Шоколад закупи заранее. Когда отправят на каторгу, скажешь, где спрятал, я по-любому буду присутствовать на суде. Если хоть где-то начнут делать капельницы, с меня тысяча флаконов бесплатно.
— Договорились! — сказал я и крепко пожал ему руку. — Дядь Вить, разбей.
— Чего? — удивился Виктор Сергеевич. Я правда не понял, чему больше, тому, что я при чужом человеке назвал его дядей, или тому, что что-то надо разбить.
— Чего? — эхом повторил Курляндский, глядя то на меня, то на Виктора Сергеевича. — Это твой племянник что-ли? А чего молчал?
— Да нет, не племянник, — рассмеялся дядя Витя, чтобы разрядить обстановку. — Он просто вырос у меня на глазах, поэтому так и сложилось.
— Ясно, — сказал Готхард, отпустил мою руку и сел на своё место. — Тогда приятного аппетита.
Лиза как раз прикатила тележку, на которой находились тарелки с достаточно изысканными блюдами. А старый хрыч знает толк в еде. Интересно, все эти изыски готовила Лиза или у него есть какой-то офигенный повар? Да не важно, главное очень вкусно.
Пока мы наслаждались содержимым своих тарелок и закусок с общих блюд, всё та же Лиза выкатила из другой двери, которая я ещё не видел, чтобы открывалась, две тележки с коробками. И вот тут я понял вопрос Курляндского про то, как я всё это потащу. Возникает ещё вопрос, куда всё это девать?
— Чего ты уставился, как баран на новые ворота? — хмыкнул Курляндский, когда увидел моё замешательство. — Получите, распишитесь. Где и что лежит разберёшься, на коробках написано, инструкции внутри.
— Понял, — кивнул я, не сводя взгляд с двух нагруженных тележек. И когда он успевает делать всё в таких объёмах? Наверняка есть помощники. Или опять Лиза? — Сколько я должен за это всё?
— Некогда было, — отмахнулся Курляндский, — потом посчитаю, не думаю, что ты сильно разоришься.
Закончив приятный, практически дружеский ужин, мы собрались на выход. Я вызвал такси, упомянув, что мне нужен грузчик, так как много вещей. Тележки мы с Виктором Сергеевичем дотолкали до выхода, откуда грузчик, почесав тыковку, начал таскать всё это в багажник, играя в тетрис, чтобы все уровни сложились. Хорошо хоть я догадался попросить машину побольше, а то пришлось бы ещё с коробками на коленках ехать.
Глава 19
Любезно предоставленное Курляндским добро я решил пока сложить у себя в кабинете в клинике, не домой же тащить. Часть анестетиков и мази мы с Виктором Сергеевичем решили распределить между лекарями нашей же клиники, им тоже будет в помощь. Бланки для отчётности и препараты Виктор Сергеевич взялся раздать сам, а где-то может и я поучаствую.
— Большое дело ты затеял, Саш, — сказал он, когда мы уже сидели в кабинете и разбирали содержимое коробок. — И, знаешь, мне очень приятно осознавать себя в какой-то мере причастным к этому. Так что если какие дела и движения можешь мне доверить, смело говори, я сделаю.
— Дядь Вить, вопрос доверия вообще между нами не должен никогда возникать, — улыбнулся я. — Вам я доверяю даже больше, чем себе.
— Ну ты загнул, — хохотнул дядя Витя. — Но вообще приятно. Тогда имей ввиду.
— Договорились. Будем потихоньку сбивать свою команду. Юдин тоже в деле, а ещё я хотел вас познакомить с Рябошапкиным из лечебницы «Святой Софии», хороший человек, умный, ответственный. Заберу его в ближайшее время у Демьянова и пусть только попробует что-нибудь возразить, снова награжу его тиком.
— Ивана Терентьевича я знаю немного, — сказал дядя Витя. — Но познакомиться поближе не помешает.
— Там ещё есть один молодой и очень талантливый знахарь, Сальников. У него, как и у Рябошапкина тоже есть ядро. Не совсем полноценное, но есть. Понаблюдаю ещё за ним, возможно в перспективе и его переманю в нашу компанию.
— А этого не знаю, но думаю ты сам разберёшься, — улыбнулся дядя Витя и продолжил комплектовать коробки, из которых собирался раздавать препараты лекарям. — А ещё поясни мне немного, каую компанию ты имеешь ввиду? А то я что-то похоже пропустил.
— Как это в какую? — удивился я. — Я же не собираюсь останавливаться на внедрении метода в одной только лечебнице Санкт-Петербурга, это только начало, тестовый вариант. Обухов же разрешил мне этим заняться в «Святой Софии», чтобы составить отчёт, доказывающий в действенности метода. В случае удачной защиты, мы окажемся только в самом начале пути. А дальше — больше. В идеале или найти подходящее здание, или построить, а в нём уже налаживать учебный процесс в совмещении с лечебным.
— Ох, Саня, — тяжко вздохнул Виктор Сергеевич и покачал головой.
— Что-то не так? — спросил я и завис с банками мази в руках.
— Всё так, — пробормотал дядя Витя и потряс головой, словно хотел что-то с себя стряхнуть. — Не говори ничего больше, дай прийти в себя.
Я был немного ошарашен его реакцией. Ну по крайней мере она не отрицательная, он просто офигел. Дядя Витя чисто механически продолжал разбирать лекарства, а я пока отодвинул пару коробок и туда складывал наборы для раздачи в лечебнице. Пары не хватило, взял третью. Я так увлёкся, что быстро забыл о странном завершении разговора.
Анестетик был представлен в трёх формах — спрей для обезболивания ожоговых поверхностей и раневой поверхности перед санацией, так пациентам перевязки будут даваться гораздо легче. Мазь — для нанесения на те же ожоги с целью более длительного обезболивания. Можно использовать и при кожно-воспалительных заболеваниях или солнечных ожогах. Третья форма — та, которую я ждал больше всего, инъекционная. Теперь можно будет делать первичную или вторичную хирургическую обработку ран без боли, под местной анестезией.
Закончив с сортировкой, мы отнесли коробки, предназначенные для раздачи в клинике в ординаторскую на первом этаже. Не забыл я положить всё что нужно и в шкаф в своей манипуляционной. Коробки с препаратами для лечебницы мы оставили в кабинете, а завтра отвезём по адресу. Начатый мной разговор мы больше не возобновляли.
Домой к ужину я успел, но попросил только десерт, съеденное в гостях у Курляндского ещё не успело провалиться.
— У меня для тебя приятная новость, — сказал отец, когда ужин приближался к концу. — Я нашёл, кто тебе изготовит пробную партию систем для капельниц.
— Ого, вы уже и до этого дошли? — удивилась мама. Видимо в это дело я забыл её посвятить. — А не боитесь?
— Да я уже всё знаю про Курляндского, — сказал я, неохотно ковыряя вилкой десерт. Уже просто не лезло, а я ещё хотел сегодня принять участие в семейном чаепитии. — В курсе, что это его сгубило. Поэтому сначала схожу с этим вопросом к Обухову.
— Так может тогда сначала к Обухову, а потом к Кораблёву? — спросил отец.
— К Кораблёву? — удивилась мама. — Это он обещал тебе сделать капельницы?
— А что-то не так? — решил уточнить я.
— Да я не совсем представляю, как на его заводах можно это сделать, — пожала плечами мама.
— Ну у него же не только литейные цеха, — хмыкнул отец. — Есть и мануфактуры, которые мелочёвкой занимаются. Там скорее всего и будет делать. Я твой чертёж ему передал, Саш. Но он хочет поговорить с тобой лично прежде, чем начнёт что-то делать.
— Понятно, я в принципе так и предполагал, — кивнул я. — Тогда сначала к Обухову, потом к Кораблёву.
— А что это за шум там на улице? — спросила вдруг Катя.
— Пришли ставить системы слежения, — ответил отец, выглянув в окно. — Так что в ближайшие два часа будут шуметь.
— Ох, опя-а-ать! — протянула Катя.
— Так надо, дочур, — сказала мама. — Для нашей же безопасности.
— Долго ещё будет эта опасность? — недовольно протянула Катя.
— Пока неизвестно, — мама пожала плечами. — Надеюсь, что нет.
— Саш, зайдёшь ко мне в кабинет потом? — спросил отец.
— Да, конечно, — ответил я и решительным движением закинул в себя остаток десерта. Дело сделано.
После традиционного семейного чаепития в каминном зале, я вышел вслед за отцом, но не сразу пошёл к нему в кабинет, а зашёл к себе и взял столь трепетно выданную сегодня Белорецким шкатулку. Не забыл на всякий случай прихватить и брошюру с инструкцией.
— Как ты узнал, что я именно об этом хотел поговорить? — спросил отец, увидев меня в дверях со шкатулкой в руках.
— Не трудно было догадаться, — улыбнулся я и положил шкатулку на стол перед ним. — Хотел предложить тебе настроить амулет под тебя.
— Что это значит? — решил уточнить отец.
— Настроим распознавание. Если амулет попробует взять кто-то другой, ему сильно не поздоровится.
— Насколько сильно?
— Зависит от пожелания, — хмыкнул я. — От легкого удара током до тяжёлого поражения молнией и летального исхода.
— Думаю, что серединка будет самое то, — сказал отец, глядя, как зачарованный, на игру света в драгоценных камнях. — Так возможно? Чтобы приложило, как следует, но не убило.
— Я на своём так и сделал, — улыбнулся я. — А этот теперь будет твой.
— Уверен? — спросил он, вскинув брови, но по лицу было понятно, что он рад такому повороту.
— Абсолютно, — ответил я и открыл инструкцию. — Я помню, что надо делать, но лучше перестраховаться.
— И то верно, — согласился отец и замолчал, чтобы меня не отвлекать.
Я прочитал нужный фрагмент, чтобы освежить в памяти, ошибка недопустима, потом коснулся в определённой последовательности мелких камней по периферии.
— А теперь положи палец на центральный камень и держи пока я не скажу убирать, — сказал я и проконтролировал, чтобы появилась голубая вспышка. Отец немного напрягся, но палец не убрал. — Всё, теперь можешь убирать.
— И всё? — удивился отец.
— И всё, — кивнул я.
— Подай-ка мне медальон, — с невинным видом сказал он.
— Ага, щас-с-с, — рассмеялся я. — Ищи дураков теперь.
— Надо остальным домашним сказать, чтобы его не трогали ни при каких обстоятельствах, — сказал отец. — А то нехорошо получится.