Разумным - понимаете?
В зале Зоны усталый от пережитого Неверов сел возле Диего и взял его за "руку"…
– Итак, перед нами выбор, - сказал Доброгнев, наблюдая, как, мерцая сигнализацией, к Базе подходит корабль с Земли.
– У нас нет выбора, - угрюмо возразил Нагорин. - Жизнь людей важнее любых проблем, даже если людей всего двое и они согласны рискнуть.
– Но энифиане говорили что-то об адаптации. - Доброгнев покосился на Гунна у пульта связи. - Я не меньше твоего хочу вернуть парней из Зоны, вернуть им человеческий облик. А ну как энифиане правы и, убрав коммуникаторов с Энифа, мы тем самым их убьем?
– Скорее всего энифиане блефуют. Они уже доказали, что не знают в своем словаре таких слов, как "честность", "совесть" и "гуманность".
– Согласен. Но ты учти и то, что Диего и Лен единственные посредники между человечеством и цивилизацией Энифа, единственные, кто может дать нам знание, которое мы не можем приобрести в любом другом уголке космоса!
– Может быть. Но что ты скажешь дочери Диего или отцу Неверова? Или его девушке?
– Скажу, - с горечью проговорил Доброгнев после долгого молчания. - Я скажу им правду. Да разве дело во мне?
– И в тебе, - твердо сказал Нагорин. - Во всех нас. Я не верю, что рационалистический подход к подобного рода проблемам делает людей людьми.
– Я не о том. - Доброгнев поморщился. - Каждый из нас уже сделал выбор, но разум протестует, так сказать - логика чистой выгоды. И не для себя - для нас же всех. Когда-то рисковали жизнями во имя гораздо менее значимых цел ей.
– Удобный тезис. И главное - правдивый…
– Может, стоит предоставить слово самим дежурным? - осторожно проговорил Гунн. - Хотя они, конечно, в таком состоянии…
– Да? - иронически поднял бровь Нагорин. - Здесь и гадать не стоит.
Диего останется потому, что он работник УАСС и обязан идти до конца. А Неверов мальчишка, у него все имеет романтический ореол, он тоже останется… не столько, конечно, из-за романтики, сколько под влиянием характера Диего. Но вы-то, вы, зная, что посылаете их на заведомую гибель, что будете чувствовать вы?! Утешать себя мыслями о всеобщем благе?
– Я никуда их не посылаю, - пробормотал Гунн хмуро.
Доброгнев молчал. Он прекрасно понимал Нагорина, выдвигающего не только доводы разума, но и доводы сердца. Да, человек ради спасения друга способен на любое самопожертвование, но именно в этом его преимущество перед каким угодно существом "холодного разума". Разве он сам, Ждан Доброгнев, не согласен спасти Диего и Неверова любой ценой, даже ценой собственной жизни?! Только главное ведь в том, что как руководитель он должен был предвидеть результат эксперимента, пусть и чужого, должен был оценить степень риска и свести его к минимуму, прервав контакт в нужный момент, не спрашивая согласия у Диего. Конечно, участие Вирта в операции санкционировано многими руководителями УАСС, но разве это снимает ответственность с него, с директора Базы?
– Бросок в Неизвестность… - произнес вслух Доброгнев. - Не потому ли мы люди, что плакать умеем и не казаться при этом смешными?.. «Гийом Аполлинер.» Звезды перемещались над их головами: База меняла орбиту, подходя ближе к Энифу. Корабль с Земли приблизился, затмив собою светило, и медленно разворачивался. Вблизи он казался могучим и непобедимым, вселяя в людей уверенность и тайную гордость за земную технику.
"Ждем, как панацею от всех бед, - подумал Нагорин. - Все же это долгий путь - через субъективное мнение каждого к объективному знанию всех. Мы еще не научились преодолевать собственные противоречия, а уже решаем проблемы чужих цивилизаций… Или так и надо? Ошибаться, чтобы выбрать правильное решение? Ибо, перестав ошибаться, кем станет человек?"
Корабль замер…
А далеко от Базы, под толщей атмосферы Энифа, в зале Зоны очнулся от долгого беспамятства Диего и улыбнулся встрепенувшемуся Неверову.
– Живем, коммуникатор? - Он перевел взгляд на окно дальновидения, в котором был виден страж на скале. - Как там наш знакомый меланхолический страж? Жив, курилка? Он единственный, кто перенес трансформацию организма и остался в живых из всего экипажа звездолета дендроидов. Надеюсь, я не слабее?
Диего снова улыбнулся и с трудом сел, стиснув руку Неверова своей непривычно горячей рукой.
– Этот дендроид мало что дал энифианам, вот они и решили продолжить опыт на нас, случай сам шел к ним в руки… не знаю, есть ли у них руки.
Конечно, им повезло: два посещения планеты и оба - эмоциональными существами! К сожалению, дендроиды поздно поняли, что с ними происходит, поэтому и стоит их звездолет мертвым уже сто пятьдесят лет. А помочь им было некому.
– Я уже знаю, - тихо ответил Неверов, хотел добавить, что они-то как раз не одни и помощь придет наверняка, но промолчал.
Диего без труда прочитал его мысли.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Зал был тих и темен. Руденко прошел к висящей на невидимых силовых опорах подкове пульта, задумчиво склонился над ней, потом протянул руку и нащупал шлем связи. Шлем был холодным, шершавым и упругим, как шкура акулы. Звякнув, упала на пол вилка включения. Руденко потянул за шнур, усмехнулся своей заторможенности и надел шлем.
Палец коснулся сенсора, и шлемофоны заполнили характерные шумы эфира: тихий плач ребенка… невнятные голоса, шорохи, скрипы, вздохи… будто огромный невидимый таинственный человек задышал над ухом… и снова шум прибоя, шорохи, и писки, и бульканье… И вот сквозь этот тихий мерный шум пробилось тонкое звенящее стаккато маяка Энифа, длинная очередь точек и тире - все спокойно! И снова вечные вздохи эфира, порожденные излучением близкой звезды и далекого Млечного Пути…
Руденко снял шлем, несколько раз обошел комнату, касаясь приборных панелей руками, посмотрел на часы - было без восьми минут девять утра по времени Базы, наконец выбрал кресло и сел лицом к пульту, ожидая, когда соберутся остальные участники совещания.
Вторым после него вошел Нагорин, озабоченный вид которого всегда будил у Руденко тревогу и неуверенность в правильности своих решений.
– Доброе утро. Нравится сидеть в темноте? Вспыхнул потолок. Нагорин подрегулировал освещение под розовое утро и сел рядом.
– Как спалось?
– Как всегда, - буркнул Руденко. Нагорин, хмькнув, покосился на обманчиво добродушное лицо руководителя группы безопасности…
– Ну, я думаю, пора авралов и тревог прошла. Контакт наконец-то вошел в русло рабочего порядка. Энифиане даже разрешили исследовать планетарные особенности Энифа, чего же еще делать?
– Вот я и думаю: с чего бы это? Еще два месяца назад все было наоборот. Помнишь, как мы бились за возвращение Диего и Неверова на Базу?
И вдруг полный поворот в политике - допуск во все области планеты… за редким исключением. Мол, смотрите, мы ничего не скрываем, ищите, что вам нужно. А на вопросы по-прежнему осторожные полуответы, ничего конкретного.
И до сих пор загадка - где же хозяева планеты? Кто командует парадом? Нет, не знаю, как ты, а я предчувствую еще немало авралов, по твоему выражению.
– Типун тебе на язык! Но ситуация, конечно, - нарочно не придумаешь!
Кстати, сколько групп сейчас на планете?
– Ты же замдиректора, должен знать.
– Я не организатор исследований. Что у тебя за привычка отвечать вопросом на вопрос? У энифиан научился?
Руденко улыбнулся.
– Точно. Групп на Энифе десять, в каждой по десять - пятнадцать человек. А что?
– Капля в море, вот что. Чтобы изучить планету в отпущенные сроки, требуется как минимум две тысячи высококвалифицированных специалистов плюс тридцать - сорок кибер-комплексов.
– Ну, это ты выскажи на совещаний, я лично против увеличения численности исследовательского персонала на поверхности. Хотя энифиане и разрешили нам проводить исследования своими методами, отношение их к нам я не назову доброжелательным. Да и информация Диего настораживает. Лучше скажи как врач: здоровью Диего ничто не угрожает? Сам-то он не скажет…
– Как ни странно, его новые способности позволяют ему чувствовать себя прекрасно.
– Давно?
– Пока проходил период адаптации, ему было тяжело. А сейчас он создал для себя двухкамерный желудок и экстразонарное сердце. Летать долго ему все равно трудно, но энергетически он в сто раз мощнее любого человека.
– Суперхомо, - без выражения сказал Руденко. - А не отразится все это как-нибудь на психике? Иные возможности - иной смысл жизни…
– Брось ты свои гадания, - сказал Нагорин неприветливо. - Он человек!
Ясно? Несмотря ни на что, он человек. Возможно, остаться человеком в таких условиях чертовски трудно, не знаю… но Диего…
– Не надо считать меня машиной, обладающей лишь холодной логикой расчета. Я думал не о самом Диего, а о его родных. У него, кажется, есть жена и дочь…
– Кажется. - Нагорин сгорбился и замолчал. Стали сходиться остальные участники совещания, руководители лабораторий и исследовательских групп.
Подошел Доброгнев.
– Что это вы молчите, как секунданты дуэлянтов?
– Очень остроумно, - буркнул Нагорин.
– Решаем этические проблемы. - В глазах Руденко мелькнул и пропал насмешливый огонек.
Доброгнев оценивающе посмотрел на хмурого Нагорина.
– Какие? Впрочем, потом поговорим. Пора начинать.
Он поднялся на возвышение у пульта и включил аппаратуру.
Рядом с Руденко сели Торанц, руководитель второго сектора УАСС, и Шелгунов, начальник спецотдела. Оба прилетели всего сутки назад, и совещание, собственно, собиралось из-за них, чтобы сразу ввести их в курс дела.
– Коллеги, - сказал Доброгнев негромко. - Давайте начнем. Общую информацию по Энифу сообщу я сам. Вопросы после сообщения.
Итак, положение на сегодняшний день, пятое февраля сто восемьдесят восьмого года, таково. Центр исследований на планете располагается в бывшей Зоне контакта, или, как мы привыкли говорить, - просто Зоне. Это удобнее, я имею в виду расположение, чем иметь центром Базу на орбите.