– Хорошо, – согласилась я.
Он снова вел, но на этот раз мы были гораздо ближе друг к другу и он прижимал меня к себе. Я положила свою вторую руку ему на шею, когда Вилли Нельсон начал петь «Навсегда в моей душе».
О господи, все становилось совсем странным. И опасным. Медленный танец под красивую песню с мужчиной, которого зовут совсем не Хайден. С мужчиной, который спас мне жизнь. Это было странно, да – но это было к тому же еще и прекрасно. Я чувствовала себя рядом с ним очень маленькой и легкой, как балерина. Его рука казалась такой сильной, она так надежно меня держала, что я невольно подумала: наверно, он сможет поднять меня в воздух одной рукой… И я даже не очень понимала, что там внизу делают мои ноги – я как будто парила в воздухе, а он придерживал меня за талию рукой. Мое лицо было так близко к нему. В его лосьоне после бриться слегка ощущались горьковатые нотки кедра – и это было великолепно.
Рой опустил голову ко мне:
– Так вы всегда такая везучая?
– Что вы имеете в виду? Когда удача улыбнулась мне особенно широко, по-вашему, – когда я не пробила себе голову об пол?
Он засмеялся.
– Ну, вообще-то и это тоже. Но я говорил о дартсе.
Он слегка подвинул руку, лежащую у меня на спине, и вдруг по всему моему телу пробежала волна сладкой дрожи. Я танцевала с кем-то, кто не был Хайденом, и при этом я чувствовала… ну, мне было хорошо, одним словом.
– О, так вы считаете, это мне повезло – я засмеялась в ответ. – Но хочу напомнить вам, что я уже играла в дартс, все время, пока училась в Оксфорде.
– Хм… Оксфорд… и вы и сейчас играете?
Я усмехнулась.
– На самом деле – нет. До сегодняшнего вечера, по крайней мере.
– Что ж, возможно, вам стоит начать. Может быть, это ваше истинное призвание и вы сможете сделать на этом потрясающую карьеру.
Я чуть было не сказала, что дартс не входит в число тех вещей, которые одобряет Хайден, но прикусила язычок.
– Сложно найти на это время, – ответила я. – Очень много работы и все такое…
Я подумала о работе Роя – он был плотником. Как, наверно, хорошо работать четкие восемь часов в день и после этого быть совершенно свободным. Не задерживаться на работе, не брать работу домой, не работать по выходным…
– Вот вам нужно играть в дартс как можно чаще, – продолжила я. – Вы отлично играете.
Он пожал плечами, а потом шепнул:
– Но не так хорошо, чтобы обыграть вас.
Я почувствовала его дыхание на своей шее.
– И вот мы вернулись к вопросу о везении, – шепнула я в ответ и закрыла глаза. И мы танцевали молча до конца песни.
– Хотите что-нибудь поесть? – спросил Рой, провожая меня к столику. – Нужно же закусить «Маргариту».
Интересно, откуда он знает, что я пила?
– На самом деле – я бы поела, – я вдруг вспомнила, что так толком и не поужинала, и задалась вопросом – удастся ли мне вообще сегодня полноценно поесть. – Хочу попробовать здешний мясной хлеб.
– Вам еще стоит попробовать суп из моллюсков. – Слово «суп» Рой произнес так же, как Паула: «сю-ю-юп». – Они здесь его прекрасно готовят.
– Ладно, конечно, – согласилась я, понимая, что это будет моя третья заказанная тарелка супа. Может быть, хотя бы в этот раз мне удастся им наесться.
Он встал и подошел к официантке, которая была в нескольких столиках от нас, и я видела, как она записала что-то в свой блокнотик. Потом он вернулся и сел за стол.
– Итак, где вы учились танцевать тустеп? – спросил он.
На столе около меня стоял контейнер с пакетиками сахара, сахарозаменителя и коричневого сахара. Я выдвинула его на середину стола.
– У Тримми Тейлор.
– Кто это? – у Роя на лице появилась лукавая улыбка, словно он был уверен, что я придумываю на ходу.
Я начала раскладывать пакетики по цветам: белый сахар в одну сторону, сахарозаменитель в центр, а коричневый – в другую сторону.
– Тримми Тейлор. Она учила всех детей в Пайн-Пойнт танцевать. Это Коннектикут, я там выросла.
Рой кивнул, но я все равно сомневалась, что ему знакомо название моего родного города. Он взял один пакетик с коричневым сахаром и положил его в нужную кучку. При этом его ладонь почти коснулась моей руки.
– Пайн-Пойнт это в округе Фейрфилд, – добавила я. – Рядом с Нью-Йорком. Знаете, где Гринвич? Или Западный…
– Я знаю, где находится округ Фейрфилд, – перебил он меня. А потом встал – и я на какое-то мгновение испугалась, что он сейчас уйдет, потому что я его чем-то обидела или сказала какую-нибудь несусветную глупость, которую он уже просто не в силах был вынести. Но он просто перешел на мою сторону столика и сел рядом со мной на банкетку.
Я почувствовала, как по рукам у меня побежали табуны мурашек.
– Вот, – произнесла я, стараясь, чтобы он не услышал, как дрожит у меня голос. – У Тримми была студия, и она учила детей бальным танцам, – я усмехнулась. – Ей был, наверно, миллион лет. И она всех в нашем городке научила танцевать бальные танцы.
Рой улыбнулся.
– Нам не помешала бы такая Тримми здесь.
Подошла официантка, неся две миски с супом из моллюсков и корзинку с булочками.
– А вы где научились танцевать? – спросила я, потому что невозможно было представить себе заведение, подобное студии Тримми, здесь, в Бейконе.
Он пододвинул корзинку с булочками ко мне.
– Ну, конкретно этот танец… дайте-ка подумать… да, меня научила девушка.
– О, – сказала я, беря булочку. – Подружка? – я очень старалась, чтобы голос звучал непринужденно.
Он кивнул:
– Да, – и добавил: – Правда, это было довольно давно.
Вот что я делаю, а? Что я делаю? Флиртую с этим парнем, а в Нью-Йорке меня ждет не дождется Хайден…
Рой подул на свой суп.
– Ну а что вы делаете в Бейконе? Зачем вы здесь?
Я оторвала маленький кусочек от свежайшей булочки и намазала его маслом.
– Я здесь из-за бабушки. Она попросила меня выполнить одно поручение.
– Здесь, в Бейконе?
– Да, – кивнула я. – Она здесь когда-то жила.
– Серьезно? Когда же это было?
– О, очень много лет назад, – сказала я, пробуя суп. В этот раз он показался мне еще вкуснее – эти крохотные веточки укропа делали его поистине совершенным произведением искусства. – Знаете, этот суп действительно потрясающе вкусный.
– Да, это место им славится, – ответил Рой.
И на несколько минут мы сосредоточились на еде.
Я прикончила всю миску целиком в один присест.
– Наверно, я была более голодная, чем думала, – произнесла я, опуская наконец ложку.
Он взглянул на меня и улыбнулся.
– Это танцы виноваты. И дартс.
Я чувствовала идущий от него слабый запах пива, одновременно сладкий и горьковатый. Он сидел так близко ко мне, что дважды задел меня плечом. И я не могла понять, заметил ли он это сам.
Принесли мясной хлеб, и он был фантастический! Я смаковала каждый кусочек, стараясь определить, что же такое они положили в это блюдо, что сделало его вкус настолько потрясающим.
Покончив с ужином, мы заказали кофе. Наконец Рой посмотрел на часы:
– Уже почти одиннадцать. Мне завтра рано вставать, – его рука лежала на столе, и мне до ужаса хотелось до нее дотронуться, просто сжать своей ладонью на секунду.
– Мне тоже, – ответила я. – Мне лучше вернуться в гостиницу, – я все еще была слегка пьяна. – Думаю, прогулка пешком пойдет мне на пользу.
– Пешком? Нет, не стоит этого делать. Я вас подвезу, – Рой поднялся. – Если вы, конечно, не возражаете.
Нет, я не возражала. Я вообще не хотела, чтобы этот вечер заканчивался. Не сейчас. Мне было так хорошо…
– Конечно, это было бы очень любезно с вашей стороны.
Мы направились к выходу, пробираясь сквозь толпу мимо столиков, за которыми посетители болтали, смеялись и рассказывали друг другу разные истории, мимо стойки бара, где сидели парочки, повернувшись друг к другу лицом, и где Скип снимал бокалы с самой верхней полки.
Скип кивнул Рою, а потом, увидев, что я иду за ним, кивнул и мне. Он улыбнулся нам широченной улыбкой от уха до уха.
– Эй, – он жестом подозвал меня к себе. – Не забудьте вот это.
Я подошла к бару, и он протянул мне мой журнал «Форбс».
Я чуть не расхохоталась, вспомнив, о чем думала, когда клала его в свою сумку. «Чтобы не скучать…» Что ж, я действительно не скучала.
– А, да, спасибо, – сказала я, засовывая журнал в сумку.
Снаружи дул легкий солоноватый бриз и было очень тихо, если не считать шума прибоя, который доносился с пляжа.
– Моя машина в паре домов отсюда, – предупредил Рой, и мы пошли по тротуару мимо закрытых уже витрин магазинов.
Небо было усыпано звездами.
– Просто невероятно… какое чистое небо, – сказала я, задрав голову. – Смотрите, вот Орион.
– Вижу, – ответил Рой. – Вот эти звезды – это его туловище, а вон те – его руки и ноги, – он нарисовал в воздухе пальцем линию.
– Здесь звезды гораздо ярче и ближе, – заметила я. Их было очень много, они словно накрыли нас сияющей звездной сетью, удерживая нас на земле.
Рой посмотрел на меня.
– Очень может быть, Эллен. Очень даже может быть.
Он открыл пассажирскую дверь машины, и я скользнула на сиденье. Сам он сел за руль и бросил куртку на заднее сиденье. Мы ехали молча по городу, мимо пляжа и строящегося здания, где он работал, вверх по дороге, вниз по улице по направлению к «Виктори Инн», где приветливо горели мягким желтым светом фонари на лужайке.
Он съехал на обочину.
Я держала на коленях свою кожаную сумку, и Рой вдруг начал разглядывать мои руки. Я чувствовала его взгляд, и все, о чем я могла думать, было «а что скажет Хайден, если узнает, что я сижу с этим парнем в его грузовике и он разглядывает мои руки»? Я понимала, что мне надо выйти из машины и уйти – но не могла двинуться с места.
И тут Рой начал гладить мои пальцы своими. Он гладил каждый палец, каждую фалангу, по суставчику вверх-вниз, вверх-вниз… Я чувствовала себя так, словно через меня проходил электрический провод и каждое его прикосновение как будто усиливало напряжение в сети. Я едва могла дышать, по телу разливалась горячая волна.