– Да, это я, – ответила я, сходя с последней ступеньки. Невольно про себя отметила, что у него на лице присутствует однодневная щетина.
– И что ты тут делаешь? Что ты тут вынюхиваешь? – спросил он резко.
– Что я тут делаю? – возмутилась я. – Это что ТЫ здесь делаешь? – я гневно стряхнула со штанины прилипшую грязь. – Ты что, преследуешь меня? Что вообще происходит?
Он ошарашенно уставился на меня.
– Я преследую тебя?! На мой взгляд, все ровно наоборот!
– Слушай, у меня здесь дело, – примирительно заговорила я. – Я пытаюсь найти кое-кого.
Рой взглянул на лестницу, потом перевел взгляд обратно на меня.
– Ты всегда именно таким способов ищешь людей? Заглядывая к ним в окна?
Я задрала голову и выпрямилась:
– Не думаю, что обязана отвечать на твои вопросы, – он был так же невыносим, как и та невыносимая соседка Чета. – О. И кстати, – добавила я. – Ты совершил незаконное проникновение. Пересек границу частной собственности.
Он ткнул в меня пальцем.
– Нет. Это ТЫ нарушила границы частной собственности. Это мой дом вообще-то.
Его дом?! Его дом?! Да как такое возможно?
Мозг у меня заработал в авральном режиме, я не понимала, как могла допустить такую ошибку. У меня же был адрес, написанный бабушкой на конверте и проверенный двумя поисковыми системами и даже на сайте налоговой службы. Честер Р. Каммингс, Дорсет Лейн 55. Этот адрес!
Значит, я действительно совершила фатальную ошибку.
Фамилия Роя была Каммингс – но он был не тот Каммингс, который был мне нужен. Я не могла поверить, что потратила четыре дня впустую, пропустила одно из главных событий в жизни Хайдена и при этом до сих пор даже не знала, где живет этот Чет Каммингс.
– Я… не знала, что это твой дом, – сказала я. – Иначе бы не полезла. У меня оказался не тот адрес, вот и все, – и, повернувшись, я пошла прочь.
– Ты хочешь сказать, что не собиралась оставить тут свои адвокатские бумажки? – крикнул мне вслед Рой.
Я резко обернулась.
– Прошу прощения?!
Он подошел поближе, не сводя с меня глаз, а потом сорвал с головы кепку и взъерошил волосы.
– Или ты искала что-нибудь, что тебе нужно для иска, – он надел кепку обратно. – Но меня не пугают законники-стервятники – они все равно, как и остальные, должны надевать штанины по очереди. Или я должен был сказать – юбки?
Солнечные лучи пробивались сквозь листву и золотыми пятнами ложились на зеленую траву лужайки.
– Знаешь, – произнесла я, чувствуя, как на лбу у меня образуется сердитая складка, – я всего лишь пыталась доставить одно письмо. Просто я не знала, что фамилия Каммингс в ваших краях так часто встречается, – вздохнув, я дернула плечом. – Надеюсь, общаться с Четом Каммингсом будет приятнее, чем с тобой.
И я пошла к машине.
– Ты ищешь Чета Каммингса? – крикнул Рой мне вслед.
Я шла, не оглядываясь. Не о чем мне с ним разговаривать. Я просто поеду сейчас в гостиницу и попытаюсь со всем этим разобраться. Выяснить, где я допустила ошибку. Может быть, я смогу ее исправить, может быть нет. Но я попытаюсь. Я очень хотела сделать все, как просила моя бабушка, и мне было очень тяжело признать, что я зашла в тупик.
Рой не унимался. Он крикнул:
– Я знаю его.
Я остановилась. Он знает Чета Каммингса. Он его знает! Да, я нашла не тот дом и не того Каммингса, но он его знает. В Нью-Йорке это показалось бы невероятным, там шанс составлял бы один к миллиону…
Но здесь не Нью-Йорк. Это Бейкон, и я вдруг поняла, что на самом деле шансы, что Рой действительно знает Чета, очень велики. И что, возможно, не первый кто-то перепутал этих двух носителей одной и той же фамилии.
– Ты его знаешь? – спросила я, поворачиваясь к Рою.
– И очень неплохо, – ответил он. – Это мой дядя.
– Твой дядя?! Чет Каммингс? Ты уверен? Ну, то есть – он точно Чет Каммингс?
Рой кивнул.
– Да. Я уверен, что хорошо знаю членов моей семьи.
Его семьи.
Я ушам своим не верила. В моем воображении Чет был похож на Нормана Рокуэлла – и это как-то не очень вязалось с картинкой семейного чаепития на кухне с печеньками и окошком в сад.
Но тут вдруг Рой вновь уставился на меня с подозрением.
– Так это ты шастала тут несколько дней, шпионила, разнюхивала что-то, – произнес он, махнув рукой в сторону дома.
Я почувствовала, как мою шею и лицо заливает краска, стало горячо.
– Я не шпионила.
– Моя соседка рассказала мне о женщине, которая бродит вокруг дома, стучит, заглядывает в окна, называет мое имя. Еще она сказала, что у этой женщины машина с нью-йоркскими номерами, – он показал на мой «БМВ». – Это твоя машина?
Ну почему он все время делает так, что я вынуждена оправдываться?! Я подбоченилась:
– Да, это моя машина. И да, это была я. Я искала твоего дядю!
В глазах Роя блеснули хитрые искорки.
– Значит, ты искала не меня.
Да зачем мне его искать-то?! Его – с этой щетиной и потертыми джинсами?
– Тебя?! – Я засмеялась. – Я же уже сказала тебе – нет.
Он смотрел на меня тяжелым взглядом.
– А зачем тебе мой дядя? Ты собираешься и на него подать в суд?
Нет, это было уже слишком. Я вскинула руки к небу:
– Господи боже ты мой, да не собираюсь я ни на кого подавать в суд! Моя бабушка попросила меня об услуге, и я поэтому приехала в Бейкон.
Рой кивнул, чуть приоткрыв рот.
– Ах, значит, это твоя бабушка хочет подать в суд.
Мне стало дурно. Я закрыла глаза и досчитала до десяти. Так, сохраняй спокойствие, а то снова завтра будешь читать о себе в газете… но, честно говоря, сейчас я готова была его убить – и пусть меня арестуют за убийство.
– Никто не собирается ни на кого подавать в суд, – медленно, почти по слогам сказала я наконец. – Ни о каких судах речь не идет, – я снова пошла по лужайке к своей машине, думая о бабушке, о своем обещании доставить ее письмо и о том, как все неправильно получилось. Прости меня, бабушка. Мне так жаль.
Слезы вскипели у меня на ресницах.
И тут кто-то потянул меня сзади за блузку.
– Эллен, подожди…
Я обернулась. Руки у меня тряслись, губы тоже – все чувства, которые я старательно сдерживала со дня бабушкиных похорон: гнев, скорбь, печаль, тоска, одиночество – все эти чувства сейчас вырвались наружу.
– Моя бабушка умерла на прошлой неделе, – закричала я, слезы брызнули из моих глаз и полились мне на блузку. – Я приехала сюда из-за нее! Потому что она попросила меня прямо перед смертью – перед самой смертью, понимаешь! – попросила меня передать кое-что твоему дяде. Письмо. И я положила его в конверт нашей фирмы, потому что… да не знаю почему, просто хотела, чтобы оно было в сохранности! – я опустила глаза. – Вот и все. И мне плевать, что ты там себе думаешь.
Я отвернулась, но Рой взял меня за руку.
– Подождите минутку, Эллен. Пожалуйста.
Ветер принес откуда-то легкий запах дыма.
– Я соболезную тебе из-за бабушки. Очень соболезную, искренне.
Из цветка клевера вылезла ленивая толстая пчела и с гудением полетела куда-то в небо. И я вдруг поняла, как сильно мне хочется поговорить с кем-нибудь о бабушке. Просто поговорить о ней.
– Мы были очень близки, – сказала я, голос мой дрогнул. – Она для меня очень много значила. А теперь она умерла, а я здесь, и все идет наперекосяк, и я не могу выполнить то, о чем она просила, и я чувствую себя… чувствую, что не оправдала ее ожиданий. Я одно сплошное разочарование.
Рой покачал головой.
– Я уверен, что она вовсе не разочарована. И я… приношу свои извинения. Прости меня.
Я вытерла слезы тыльной стороной ладони.
– Но я вот не могу понять… с чего ты вообще взял, что я собираюсь подавать на тебя в суд?
– Потому что юристы обычно это и делают. И когда я увидел у тебя на конверте свое имя, то…
– Да совсем не все юристы это делают, – перебила я его. – Я, например, не делаю.
Он кивнул.
– О'кей.
Мы постояли немного лицом друг к другу, а потом он спросил, при себе ли у меня письмо. Я достала конверт из кармана, мы сели на деревянную скамейку, и Рой снял свою бейсболку.
– Что там написано? – он потянулся за конвертом, но я убрала его за спину.
– Прости, но я действительно не могу с тобой это обсуждать. Сначала ты должен спросить разрешения у своего дяди. Это его дом?
Рой кивнул.
– Ну все равно – прости, я должна доставить письмо ему лично в руки.
Рой посмотрел на конверт в моей руке, потом на меня.
– Эллен, все дела моего дяди – это мои дела.
– Ну… я понимаю, что ты его опекун, но…
– Нет, я имел в виду другое, – в глазах у него появилось какое-то незнакомое мне до этого момента выражение. Он понизил голос: – Тебе придется иметь дело все-таки именно со мной, потому что мой дядя… он умер.
У меня как будто разом выкачали весь воздух из легких, оставив их совершенно пустыми и безжизненными. Единственное, что я могла и должна была сделать для своей покойной бабушки, оказалось невозможным. Мужчина, которого она любила, когда была молодая, умер. От него остались только имя и красная сальвия, которая росла по краю лужайки перед домом.
– Когда же он… – я не смогла договорить, снова потекли слезы.
– В марте.
Три месяца назад, подумала я. Всего три месяца назад.
– Мне очень жаль… – повторила я.
И мне действительно было жаль. Мне было жаль Роя, жаль себя, потому что я не смогла выполнить возложенную на меня миссию, а еще мне было очень жаль мою бабушку.
Рой положил руку мне на плечо.
– Теперь ты расскажешь мне, в чем дело?
Экранная дверь со скрипом открылась, и на крыльцо вышел кот, которого я видела на столе в столовой, он спустился по ступенькам, прогулялся по лужайке, а потом подошел к скамейке и вспрыгнул на нее. Уселся на спинке между мной и Роем и начал нюхать мои волосы, а потом боднул головой мне щеку.
– Мистер Пудди, иди сюда, – Рой взял кота на руки. Я протянула руку и погладила его мягкую шерстку на голове.