– Пончик? – он смотрел на меня с ошарашенным видом. – Ты ешь пончики?!
– В каком смысле?
– Ну, не знаю… А жиры? Калории? Ты никогда не ешь пончики. Так что я просто удивлен.
Он вернулся к изучению меню, а стала думать о пончике: горячий, жареный во фритюре, с одной стороны посыпанный сахаром, так что когда кусаешь его – он слегка хрустит на зубах, а внутри – мягкий, пористый, сочный, со вкусом яблока и тающий во рту… вообще-то он наверняка не полезный. Так что Хайден прав.
Официантка вернулась и поставила две кружки кофе перед нами.
– Готовы заказывать, ребята?
Я понимала, что мне надо бы заказать овсянку. Или спросить, есть ли у них какая-нибудь другая каша из цельного зерна. Но воспоминания о яблочном пончике были слишком яркими. Я заказала пончик, возвращая ей меню с чувством, близким к раскаянию.
Хайден выразительно посмотрел на меня, но ничего не сказал, а с вежливой улыбкой повернулся к официантке:
– Я бы хотел омлет из яичных белков со шнитт-луком и ломтиками помидоров отдельно, а еще тост из хлеба с двенадцатью злаками. И никакого масла, пожалуйста.
Омлет из белков с шнитт-луком? Его же даже не было в меню.
Я хотела было напомнить ему, что мы не в Нью-Йорке, но промолчала.
Официантка щелкнула несколько раз ручкой.
– Сэр, прошу прощения, но у нас такого не подают. У нас нет ни шнитт-лука, ни такого хлеба.
– Ладно, – он примирительно поднял вверх руки. – Тогда просто омлет из белков с помидорами и… какой хлеб у вас есть?
Она снова щелкнула ручкой.
– Белый, с отрубями, ржаной.
Он подумал секунду, потом решил:
– Я возьму с отрубями.
Официантка улыбнулась и ушла.
Я глотнула кофе – он был обжигающе горячий, с привкусом лесного ореха.
– Я бы хотел почитать «Уолл-стрит джорнал», – сказал Хайден. – Как ты думаешь – есть хоть какой-то шанс его здесь раздобыть?
– Есть один маленький магазинчик на этой улице, где он может быть, – ответила я.
Он поднялся и стал озираться по сторонам.
– Я видел вроде бы какие-то газеты, когда мы вошли… а, вот они, – он направился к прилавку и вернулся с «Бостон Глоуб» и «Бейконским Вестником». – Это, должно быть, жутко интересно, – сказал он, глядя на заголовок на первой странице «Вестника»: – «Камни на Шоссе 9 остановили движение». Под заголовком красовалось фото пробки и кучи камней, которые выпали из грузовика на дорогу.
Слава Богу, он смотрит не на мое фото, подумала я.
– Наверно, день выдался небогатым на новости, – заметила я.
Хайден отложил «Вестник» в сторонку и придвинул к себе «Глоуб»:
– Удивительно, что такой маленький городок может позволить себе содержать ежедневную газету, – сказал он. – Какой у нее тираж? Сколько экземпляров они могут продать – четыре, пять сотен в день?
– Раза в три больше…
Он посмотрела на меня с удивлением?
– Да? А откуда ты…
Я небрежно махнула рукой:
– Да так.
Официантка принесла наш завтрак, и я стала уговаривать Хайдена попробовать мой пончик:
– Ну пожалуйста, ты же находишься в Мэне, – убеждала я его. – Чад ничего не узнает.
– Ха! – воскликнул Хайден. – Чад является моим тренером вот уже семь лет! Он все равно узнает.
Но потом он все-таки согласился отщипнуть кусочек пончика, сунул его в рот и медленно прожевал, изучая вкус – такое выражение лица я видела у него много раз, когда он пробовал вино.
– Вау, – признал он. – Никогда бы не подумал, что пончик может быть настолько вкусным.
– Добро пожаловать в Мэн!
Почему-то меня переполняла гордость и радость – как будто это меня похвалили. Был прекрасный день, и мы собирались провести его вместе. И эти маленькие каникулы в Бейконе стали для нас обоих чудесной передышкой.
Я пролистала «Вестник», прочитала статью об офицере полиции, который получил специальную благодарность за организацию распродажи в церкви Сент-Мэри, и письмо к редактору с выражением возмущения по поводу повышения налога на собственность. А на следующей странице я наткнулась на объявление о проведении сельской ярмарки, которую спонсировала Ассоциация органических фермеров и садоводов. Мне стало ужасно интересно, что это такое и как это выглядит: конкурс среди девушек в белых фартучках, кто быстрее взобьет масло? Дегустация молока? Это должно быть очень увлекательно и весело.
– Хайден, думаю, нам надо сходить вот сюда, – я положила газету перед ним.
– Сельская ярмарка?! – спросил он. – С лошадками и коровками?!
– Думаю, она и есть. Почему бы нам ее не посетить?
Он положил в рот кусочек омлета, пожевал, а потом сказал:
– Я не очень силен в коровках и лошадках. Но ради тебя, Эллен, я готов пойти.
Мы доели завтрак, допили кофе, а потом я взяла «Вестник», свернув его в трубочку, и мы вышли из закусочной. Я позвонила Поттерам, но в трубке все время раздавались длинные гудки. Потом включился автоответчик, и я оставила сообщение, в котором спрашивала, могу ли я привести Хайдена, чтобы он посмотрел на картину.
По пути обратно в гостиницу нам попался магазинчик, в витрине которого была выставлена коллекция джинсовой одежды, а также рабочие ботинки и резиновые сапоги.
– Давай зайдем на секундочку, – сказала я и потянула Хайдена за собой внутрь магазина. – Я хочу купить себе джинсы.
– Я когда-нибудь видел тебя в джинсах? – спросил он, когда мы вошли внутрь.
Я рассмеялась.
– Не помню, когда я в последний раз их надевала. Но ведь я не могу вспомнить и того, когда в последний раз была на сельской ярмарке.
Я примерила пару прямых джинсов в обтяжку, с множеством отстрочек на карманах и швах. Хайден присвистнул, когда я вышла из примерочной.
– Я возьму эти, – кивнула я продавцу. – И пойду прямо в них, – я повернулась к Хайдену: – А как насчет тебя?
Он посмотрел на свои слаксы и топсайдеры:
– Думаю, я останусь в этом.
Мы вернулись в гостиницу и подошли к машине.
– Раз уж мы едем на сельскую ярмарку, – произнес Хайден, – мне обязательно смотреть на кур или на что-то подобное?
Я села на пассажирское сиденье и сложила руки так, словно давала присягу:
– Никаких кур, обещаю. Может быть, парочка свиней…
Он покачал головой.
– Свиньи. Угу, – потом его глаза загорелись. – Вот что я тебе скажу. Я поеду на ярмарку, если ты там найдешь местечко, где я смогу поиграть в гольф. Хотя бы в мини.
Я качнула головой:
– Прости, милый. Боюсь, в округе нет места, где можно поиграть в гольф.
– А автогонки? Может быть, хотя бы автогонки там будут?
Он включил зажигание, пока я просматривала «Вестник»: в нем была карта, как проехать к ярмарке. Недалеко от Кенлин Фарм.
Мы за пятнадцать минут доехали до фермы и проехали мимо дома Поттеров.
– Вот бабушкин старый дом, – сказала я, указывая на пустую подъездную дорожку.
Вскоре мы свернули на проселочную дорогу, и какой-то мужчина направил нас на грязную парковку. Толпы людей, с детьми и целыми компаниями, шли с парковки на ярмарку. Около ряда грузовиков толпились подростки.
С краю парковки росли полевые цветы, образуя широкий бордюр. Я остановилась, чтобы нарвать букетик золотых лютиков и белых с желтыми серединками ромашек. Отщипнула веточку дикой моркови и понаблюдала, как черная бабочка с раздвоенным хвостиком присела на цветок золотарника. Потом выпрямилась и глубоко, всей грудью вздохнула. Воздух был сладким.
– Что ж, – сказала я, – я готова.
Всю дорогу, пока мы шли вместе с толпой, я любовалась своим букетиком.
Вскоре мы подошли к указателю, который демонстрировал, где какие площадки ярмарки, включая «Выставку ослов и мулов», «Бега тяжеловозов с препятствиями», «Ретро-трактора», «Выставку овчарок», «Конкурс на лучший яблочный пирог» и такие впечатляющие шоу, как «Различные способы заточки косы» и «Лекция по разведению червей».
Ярмарка растянулась на несколько акров, здесь было множество шатров, павильонов, стендов, продавцов, а также площадки с едой и площадки для выступлений. Были аттракционы, включая колесо обозрения и какую-то горку, посетители которой залезали в кабинки, напоминающие бобы. Дети гордо восседали на плечах у отцов, а старики предусмотрительно захватили с собой складные стульчики. В воздухе разносился аромат свежей пиццы и яблочных чипсов.
Мы шли вдоль прилавков с цветами и травами. Я взяла горшочек с тимьяном и поднесла его к лицу – так пахло в маминой кухне, когда она готовила жареного цыпленка. Потом я увидела горшочек с лимонной вербеной и потерла ее листочек между пальцами: теперь я оказалась во внутреннем дворике бабушкиного дома, где пила холодный чай. Мы прогуливались, изучая, пробуя на вкус и разглядывая местную продукцию: кленовый сироп, печенье для собак, пряжа, окрашенная вручную, картины… Купили коробочку черники и ели ее на ходу. Посмотрели на женщин, которые работали на ткацком станке, и полюбовались на немецких овчарок, пасущих овец.
– Давай заглянем сюда, – предложила я, показывая на большой шатер, у входа в который толпилось много людей. Когда мы подошли к нему ближе, раздался петушиный крик.
Хайден поморщился:
– Я думал, мы договорились: никаких кур.
– Да ладно тебе, – я взяла его за руку. – Пойдем посмотрим, что там такое.
Когда мы вошли, в нос мне ударил запах зерна и животных. Первое, что я увидела – это два десятка клеток, в каждой из которых сидел петух или курица. Они кудахтали, клевались и царапали лапами пол, а люди ходили около клеток и восхищались.
– Ой, Хайден, смотри, какие они хорошенькие! – воскликнула я и показала на черного Гиганта Джерси и голубого Андалузца с фиолетовым хвостом. Андалузец склонил голову набок и начал скрести когтями пол своей клетки.
– Полагаю, в них есть… эээ… хммм… Свой шарм, – с гримасой отвращения ответил Хайден. – Пойду посмотрю, какие еще красавцы у них имеются.
Он двинулся вперед, а я остановилась у следующей клетки, где громко кудахтал плимутский Леденец. Черно-белые узорные перья делали его похожим на абстрактную картину. Я наклонилась поближе, чтобы разглядеть его как следует.