– Не знаю, – серьезно ответил он. – Наверно, все-таки не наручниками, – он почесал шею и полуприкрыл глаза, а потом улыбнулся: – Может быть… я построю для нее что-нибудь. Может быть, я построю ей дворец.
– Дворец… а это мысль! Как тот император, который построил Тадж-Махал для своей жены. Очень романтично, правда?
– А разве она не умерла при родах? – засомневался Рой. – Разве он не поэтому начал его строить?
Он был прав. Пример был не совсем подходящим.
– Думаю, так и есть, она действительно умерла при родах, – пришлось мне признать. – Но и ладно. Ни одна женщина не откажется от собственного дворца.
– Полагаю, когда-нибудь я смогу в этом убедиться.
Мы постояли в молчании, потом Рой произнес:
– Нужно отвезти тебя обратно.
Мы подошли к грузовику, и я обернулась, чтобы еще разок, последний, бросить взгляд на эту красоту.
– Что ж, – сказала я. – Раз ты не можешь купить эту землю – ты не можешь и помешать им ее продать по кусочкам.
Рой повернулся ко мне, глаза у него были грустные, в них сквозила обреченность:
– Да, Эллен. Я не могу им помешать.
Мы постояли еще некоторое время, над головами у нас пролетел, гудя, словно маленький военный вертолет, шмель. Потом Рой открыл передо мной дверь.
– Подожди секунду, – мне показалось, что я заметила что-то прямо под колесом грузовика. Я наклонилась: там, где шина примяла цветы и стебли, расплывалось багрово-фиолетовое пятно. Разведя в стороны траву и цветы, я увидела маленький кустик, потянула его – и он оказался у меня в руке. На веточке, тоненькой и гибкой, висели три крохотных черничины.
Мне показалось, что все вокруг замерло и остановилось: гул насекомых, ветер, закат… Я держала в руке этот маленький росток – и рука у меня дрожала.
– Посмотри, – сказала я Рою. – Это черника. Здесь все еще черника!
Он улыбнулся мне.
– Черника вообще очень сильное растение. Кустики могут выжить в самых что ни на есть экстремальных условиях. А в благоприятных условиях живут очень долго и плодоносят.
– Это потрясающе, ты не находишь? Просто живут – и плевать им на то, что происходит вокруг…
Я думала об этом маленьком, стойком кустике, который пережил мою бабушку, Чета. Так и полезла в грузовик, держа его в руке. Заходящее солнце окрасило поле в красно-золотые цвета. Насекомые постепенно затихали – они тоже чувствовали, что день катится к концу. Рой завел машину, и мы выехали с фермы на дорогу. Через открытое окно в машину проникал прохладный вечерний воздух.
– Ты так и не объяснила, почему до сих пор не уехала из Бейкона, – заметил Рой.
Мы свернули налево, по направлению к городу.
– Ты помнишь… – начала я. – Я тебе рассказывала, что нашла дом, в котором родилась моя бабушка?
Рой чуть сбросил скорость, чтобы белка могла перебежать дорогу перед нами.
– Да. Ты говорила, он на Комсток-Драйв.
– Там на чердаке обнаружилась картина, прямо на штукатурке. Люди, которые теперь в этом доме живут, нашли ее во время ремонта, когда отодрали панели со стены. Моя бабушка была художником. Это она нарисовала картину. И это настоящее произведение искусства. А изображены на картине она и твой дядя.
Рой резко повернулся и посмотрел на меня с удивлением.
– Мой дядя?! И твоя бабушка? Она нарисовала их обоих?
Я кивнула.
– Да. Они там совсем юные, практически подростки, стоят под дубом. И это, знаешь… в этом есть что-то мистическое, что ли. И она очень красивая. По-настоящему красивая картина.
– Я бы хотел ее увидеть.
Я тоже хотела бы, чтобы он на нее посмотрел, но только я не была уверена, что у меня получится это устроить. Я рассказала ему о картине в Историческом обществе, о заметке в «Вестнике», о разговоре с продавцом фотомагазина и о встрече с Лилой Фальк.
– Вау, – произнес он. Мы ехали по дороге, петляющей вверх-вниз по холмам. – Ты здорово потрудилась. И вот это все, что ты выяснила… ты раньше ничего об этом не знала? – Голос у него был очень взволнованный. И это волнение отозвалось еще большим волнением во мне.
– Нет, мы ничего не знали об этом, – покачала я головой. – И я собираюсь выяснять подробности и дальше, пока не докопаюсь до самой сути. Вот почему я осталась. Мы никогда не догадывались, что бабушка была художником, что она уехала учиться в художественную школу. И что ее картины настолько хороши, – я смотрела в окно, на лес, на сосны. – А мне бы, честно говоря, хотелось, чтобы она это не скрывала от нас.
Рой переключил передачу и завернул за угол.
– Может быть, она и послала тебя сюда, чтобы ты узнала ее секрет. Может быть, это была часть ее плана.
Могло ли быть так? Действительно ли она, зная меня, понимала, что я все это выкопаю? Я искренне хотела в это верить. Но вряд ли это было правдой.
– Как она могла догадаться, что я найду ее картину на чердаке Портеров? – возразила я. – Ее же не так давно обнаружили, и если бы не ремонт – не обнаружили бы вовсе. И как она могла знать, что я пойду в фотомагазин, там познакомлюсь с ее одноклассником, и он отправит меня к Лиле Фальк?
Рой сбросил скорость перед светофором.
– Ну, может быть, она, конечно, не знала всего этого точно, но она могла думать, что если ты приедешь сюда – то обязательно что-нибудь узнаешь, а дальше ниточка завьется, – Рой улыбнулся. – И так и получилось. Ты нашла то, что было бы иначе потеряно навсегда – если бы ты не приехала сюда.
Возможно, он был прав. Возможно, отправляя меня сюда с этим письмом, она действительно надеялась, что я узнаю о ее прошлом.
– Думаю, что ты прав, – задумчиво ответила я.
Мы ехали дальше молча, в тишине слышно было только, как шуршат шины грузовичка по дороге. Потом Рой свернул на Пейджет-стрит, уже были видны здания и океан. Когда мы доехали до строящегося дома, он остановился около моей машины, вышел и распахнул передо мной ее дверцу.
– Спасибо, что показал мне ферму, – сказала я, выбираясь из грузовика.
Он накинул капюшон.
– Спасибо, что нашла чернику.
Он сунул руки в карманы, и я заметила проблеск улыбки на его лице, в результате которой вокруг его глаз собрались мелкие морщинки.
– Что? – переспросила я. То, как он смотрел на меня, заставляло меня сильно нервничать. – О чем ты? – я сжала покрепче свой букетик из цветов и кустика черники.
Он подошел на шаг ближе.
– Зачем ты приехала сюда сегодня, Эллен?
На самом деле этот вопрос был куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Действительно ли я приехала только затем, чтобы сказать ему, что получила его сообщение? Или все-таки была другая причина? Я что… влюбилась в него? Значит, вот так это бывает?
Я не хотела отвечать. Но чувствовала себя в ловушке.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно, но и сама слышала, что он звенит от волнения.
– Я имею в виду… что ты здесь делаешь? – Он подошел еще ближе ко мне. Так близко, что я почти чувствовала его, хотя он и не касался меня.
– Я же тебе сказала. Я чувствовала неловкость из-за того, что произошло сегодня утром на ярмарке, и… – я начала жестикулировать, пальцы у меня двигались, как руки у марионетки. – Я знала, что ты расстроился, и когда ты позвонил, я подумала, что хорошо было бы… ну… подумала, что мне стоит… что…
Я беспомощно отвернулась. О господи, что я несу?! Просто чушь какая-то…
Рой склонил голову, улыбка все еще играла у него на губах. Он смотрел на меня в упор, как будто зная, что если будет смотреть на меня вот так достаточно долго – я просто сойду с ума и сделаю что-нибудь невозможное и безумное, например снова обовью руками его шею… или признаюсь, что не могу перестать думать о нем. Следующие пару секунд я находилась полностью во власти его взгляда – глаза у него были такими яркими и синющими, как вода в Карибском море, чистая и глубокая, и в ней плавают желтые рыбки, и фиолетовые морские звезды, и еще там красные кораллы… они манили меня, эти глаза, и я ничего не могла с этим поделать, я даже дышать-то толком не могла, я задерживала дыхание, словно готовясь нырнуть глубоко-глубоко…
А потом я услышала его голос:
– Что ж, ладно, – сказал он. – Ты хотела убедиться, что между нами не осталось никакого недопонимания, – он улыбнулся и, едва заметно дернув плечом, заключил: – Договорились.
Это что еще такое было? Он что, отпускает меня? Снимает с крючка? Но я-то не хочу никуда уплывать! Я хочу стоять здесь и тонуть в его глазах!
Рой открыл передо мной дверцу моей машины, и я скользнула на водительское сиденье. Я была словно в тумане. Смотрела, как Рой идет к грузовику, как заводит мотор, слышала шум этого мотора. Рой поднял руку и помахал мне на прощание, я в ответ подняла свою… и почти почувствовала, как наши руки касались друг друга.
Достав из сумочки ключ на плетеной ленточке, я открыла дверь в номер и замерла при виде Паулы и человека в белом халате, которые находились в комнате. Что случилось?! И сколько времени меня не было?
Хайден по-прежнему лежал в постели, но теперь рядом с ним был мужчина в белом халате, которой напомнил мне моего учителя физики в двенадцатом классе. Он накладывал повязку на лодыжку моего жениха.
– Что происходит? – Я бросилась к Хайдену.
– Да все под контролем, – заявила Паула, успокоительно махнув рукой. – Док о нем хорошо позаботится.
Я посмотрела на мужчину в халате, потом повернулась к Хайдену:
– Что случилось, дорогой?
– Ну, просто она стала хуже, – сказал он, морщась. – Раздулась вся, как баскетбольный мяч, – он казался очень бледным и почему-то очень маленьким. – Я позвонил вниз, чтобы принесли еще льда, а когда Паула его принесла – она только взглянула на меня и сразу вызвала доктора Герберта.
– Слава богу! – воскликнула я, хватая Хайдена за руку и недоумевая, как же я могла быть такой черствой, оставить его здесь в таком состоянии и гулять по Кенлин Фарм с Роем Каммингсом, пока он лежал здесь один и страдал!
– Непросто было найти кого-нибудь в воскресенье, – сообщила Паула. – Особенно чтобы на дом вызвать, – она послала доктору улыбку. – Но Док женат на моей кузине Лоре, поэтому я знала, что он не откажет.